исламскую святыню Мекку, в феврале племена Омана совершили набег на столицу английского протектората Маскат, а аллавитские земли самочинно объявили об автономии в составе Французского Леванта. В марте введено военное положение в ромейском княжестве Собурту, а отрядам персидской казачьей бригады пришлось подавлять восстание курдов в Сулеймании.
Бесплодные аравийские пески становятся опасными для любого европейца. Судьба английских подданных в Багдаде ещё раз подтверждает это. Можно ожидать, что новые сообщения с Востока только прибавят паники в Лондоне и на финансовых биржах.
ПЕЧАЛЯСЬ О СУДЬБАХ УЧЕНЫХ
Сегодня в Императорском московском университете прошло спешное собрание исторического и географического факультетов. Студенты и профессура выразили глубокое волнение в связи с исчезновением в Месопотамии Гертруды Белл [64] и членов её экспедиции.
Выдающийся ученый Гертруда Белл внесла большой вклад в изучение археологии и географию Междуречья. Ею проведены уникальные исследования современной культуры и быта арабских и персидских племен. После Великой войны ей удалось продолжить работу, начатую в Вавилоне археологической экспедицией Германского восточного общества под руководством Роберта Кольдевея [65].
Сотрудники университета принимают активное участие в различных экспедициях в Палестине, Ассирии и Персии. После великой войны арабо-персидский регион стал чрезвычайно опасен для ученых. Местные племена практикуют похищение европейцев ради выкупа. За последний год только в Аравии пропали немецкая экспедиция Макса фон Опенгейма [66] и экспедиция Лондонского королевского общества под руководством Томаса Лоуренса [67]. Имеются сообщения об исчезновении американской, французской и английских геологических партий.
Собравшиеся обратились к руководству Русского географического общества, Министерству иностранных дел и Министерству спасения Имперского Единства с призывом приложить все усилии для поиска пропавших ученых и всемерного усиления защиты международных археологической экспедиции в Эктабане и Персеполе.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ХАРЬКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ПОЛИГОН АРМИИ ЕДИНСТВА. 25 апреля 1920 года
Внизу, под крылом самолета, двигались по полю сотни единиц техники, десятки тысяч пехотинцев и кавалеристов.
Крупнейшие учения этого года.
Одних только бронеходов Т-18 более двухсот штук. Не считая тяжелых ТРЗ-107–20, не считая тысяч броневиков и прочих бронетранспортеров. Не считая авиационной поддержки, а там тоже измерялось дивизиями.
Позиции условного противника прессовались от и до. И авиацией, и артиллерией, и штурмующими частями.
Изабелла смотрела во все глаза. Как, впрочем, и германский военный атташе, и посол США в Единстве. Посмотреть было на что. Наш самолет несся над бесконечной прерывистой линией наступающих войск. Пыль, комья земли, гарь из выхлопных труб.
Всё серьёзно.
Разумеется, новейшие образцы мы не показывали. Равно, как и не показывали новые построения строя. Не шли САУ в полукилометре позади линий танков с пехотой. По существу, перед нашими глазами происходил обыкновенный навал на позиции условного противника. Никакого тебе блицкрига, никакой «Теории глубокой операции». Но даже этого было достаточно для того, чтобы произвести впечатление. Во всей германской армии не было столько бронетехники. Как и в американской. Во французской же упор делался на тяжелые и неповоротливые танки. Опять же не в таком количестве. Британцы же сегодня не почтили нас своим присутствием, но и там, насколько я знал, всё было отнюдь не так красиво.
Нет, конечно, мне не удалось добиться того, чтобы линия мирового танкостроения пошла совершенно иначе, чем в моей истории. В конце концов, объективную линию развития совсем отменить невозможно. Так что у британцев тех же были и «пехотные танки сопровождения» и «кавалерийские танки», пусть и не совсем такие, как в моей истории. Вредил им как мог, направляя на ложные линии развития, но и я не всесилен.
В любом случае, я постарался показать «партнерам по опасному бизнесу», что воевать мы готовы. Хотя и не хотим. Вилли я показал, что намерен всю эту прорву техники отправить наБлижний и Дальний Восток, Франции – что у меня хватит сил их защитить. А Британии, что ж, Британии я продемонстрировал, что всерьез играть ещё не начинал.
Не люблю я их. И они это знают.
Меня они тоже не любят. И я это знаю.
СЕВЕРНАЯ МАНЬЧЖУРИЯ. ХАРБИН. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ВОКЗАЛ. 26 апреля 1920 года
Иван Никитин невольно косился на сверкающий во всех отношениях состав. Да, «Дальневосточный экспресс» явно претендовал на лавры прославленного «Восточного экспресса», шикарные вагоны которого Ивану приходилось лично лицезреть в Константинополе. Возможно, он и уступал «Императорскому экспрессу», следующему по маршруту Санкт-Петербург—Москва—Владивосток, «Столичному экспрессу» Москва—Константинополь и тому же «Золотому пути» Новониколаевск—Красноярск—Владивосток, но он единственный роскошный состав, который срезал путь и ехал напрямую от Читы до Владивостока через Маньчжурию, не тратя времени на объезд по Амурской дороге через Благовещенск и Хабаровск.
Что ж, поезд, следующий по маршруту Чита—Харбин—Владивосток, не зря слыл роскошным и очень элитным. И наметанный взгляд сотрудника ТАРР говорил ему, что сегодня тут в основном иностранцы. Хотя русские тоже попадались. И конечно, это были не крестьяне и не рабочие.
Приличные джентльмены и прочие господа, ослепительные дамы, сверкающие своими бриллиантами и улыбками, несколько чопорных детишек под присмотром гувернанток и гувернеров. Впрочем, попадалась внешне и подчеркнуто более демократичная публика, явно прибывшая из-за океана. Благо экономическая и культурная жизнь вдоль Транссиба весьма оживилась и многие, в том числе и в США, с большим интересом присматривались к возможностям и ресурсам Сибири и русского Дальнего Востока.
Господа и дамы.
Деньги и бриллианты.
Города, фабрики, дороги, мосты.
Концессии, лес, уголь, руда, золото.
Начало работ по расширению Транссиба.
Начало новой большой программы переселения.
Начало освоения огромных территорий Сибири и Дальнего Востока.
Оживление экономики, местами переходящее в местный аналог «Золотой лихорадки».
Не зря же многие считали здешние земли куда более перспективными, чем даже та же Ромея, ресурс развития которой виделся хотя и весьма вкусным, но, вместе с тем, весьма ограниченным и короткоиграющим. Здесь же безграничность возможностей просто ошеломляла. Трудности? А когда их не было? Когда это останавливало предприимчивого человека и, тем более, авантюриста? Готовые рискнуть нередко получали шанс сколотить весьма и весьма приличное состояние. Да, многие разорялись, многие гибли, но были и победители в играх в орлянку с судьбой. В конце концов, чем Сибирь, Дальний Восток и та же Маньчжурия хуже Дикого Запада? Так там тоже было опасно, а те же индейцы с радостью снимали скальпы с бледнолицых. Долго снимали. Ещё на памяти нынешних поколений. А враждующие группировки бледнолицых с удовольствием платили всяким ирокезам с гуронами за скальпы других бледнолицых.
Впрочем, любая золотая лихорадка – это возможность мгновенно разбогатеть, равно как и возможность сгинуть, не оставив даже следа в
