Глава 12
Перед тем как отправляться на свидание с Комиссией по выработке образца малокалиберного ружья, Александр добрые полдня ломал голову — в каком виде ему предстать ее членами. Таким же офицером, но в отставке? С одной стороны, это имело массу плюсов и относиться к нему будут не как к гражданскому шпаку, а как к собрату по офицерскому корпусу доблестной русской императорской армии. Да и основная масса "народа" на испытаниях как раз будет затянута в мундиры всевозможных видов и родов войск. И вот это-то и являлось большим минусом первого решения — у него просто отсохнет рука, постоянно отмахивать приветствия, да и головой придется крутить как летчику, сразу на все триста шестьдесят градусов. А делать это придется потому, что выше его по званию будут практически ВСЕ. Так вот поранишь нежную душу генерала или полковника недостаточно четким, на их пристрастный взгляд, воинским приветствием, и все. Если не нотациями изведут, так мнение свое, сугубо отрицательное, выскажут при случае. А если прибыть в цивильном костюме, то можно было ожидать легкого высокомерия и даже пренебрежения от гвардейских офицеров — они и армейцев-то себе за ровню не считали, а тут… Зато, в этом качестве на него не могли давить чинами, да и сам он был более свободен, в выборе слов и стиля общения.
"А насчет высокомерия — это мы еще посмотрим, у кого его больше окажется! Но офицерскую одежку все же прихватим, на всякий случай"
Едва прибыв в Ораниенбаум, князь сам себя поздравил с правильным решением — тут даже капитаны смотрелись бедными родственниками на празднике жизни. Доложив о своем прибытии начальнику Стрелковой школы генералу Редигеру, он отправился погулять по окрестностям (вернее поглядеть, что за публика шатается по полигону). Всего за пять минут насчитав пятерых генералов, и чертову дюжину полковников (большая часть которых принадлежала к гвардии, а значит, согласно табели о рангах тоже вполне тянула на генералов), конкурсант организовал на лице приветливое выражение и двинулся представляться бывшему начальству. Знакомый ему генералитет встретил его достаточно хорошо (Чагин даже с некоторым радушием в голосе), а вот остальные, и в их числе генерал Давыдов, проявили вполне ожидаемое пренебрежение. На что Александр ответил пренебрежением своим, подкрепленным изрядной долей истинно аристократического высокомерия и ледяной вежливостью. Как результат, никто из незнакомых ему людей общаться с ним не пожелал — что и требовалось. Впрочем, одно исключение было — авторитетнейший профессор Михайловской военной артиллерийской академии, генерал-лейтенант Чебышев счел для себя незазорным свести близкое знакомство с человеком, имеющим за душой более двухсот патентов. Вдобавок ко всему, Владимир Львович оказался вполне нормальным человеком, и князь получил истинное удовольствие от недолгой, но крайне интересной и полезной для него беседы — профессор достаточно свободно (и откровенно) говорил о многих интересных событиях в работе Главного артиллерийского управления, а так же о реалиях и тонкостях ожидаемого перевооружения. Нет, кое-что Александр знал и до этого, но без таких ценных мелочей и незначительных вроде штришков, позволяющих совсем иначе смотреть на многие вещи. Взять, к примеру, тот же бездымный порох и постоянные сложности с обеспечением испытательного процесса патронами. Оказывается, связано это с тем, что в технологию производства без конца вносятся мелкие, но зачастую очень важные изменения, сильно влияющие на конечный результат. И все это делается, чуть ли не на общественных началах и силами небольшой группы технологов, под руководством инженера Калачева. Причем с самой деятельной помощью и под зорким наблюдением двух очень грамотных специалистов из Франции — но даже и это не дает надежды на скорое завершение такого нужного дела…
"Французы-то тут каким боком приплелись?"
И опять конкурсант узнал кое-что новое. До сего дня он наивно считал, что у истоков появления именно русского бездымного пороха стоял создатель периодической таблицы элементов, которую, между прочим, он в свое время еле-еле сдал на школьных экзаменах. Оказалось вроде и так… да не совсем. Если только можно так выразиться, истоков этих было два — одну разновидность действительно изобрел и как раз доводил до ума выдающийся химик-практик Менделеев, а вторую разработал именно Калачев, Захар Владимирович. И была она, по сути своей сильно и практически до неузнаваемости (дьявол ведь кроется в мелочах, не так ли?) усовершенствованной технологией пороха Вьеля. Вот и суетились французики, изо всех сил доказывая, что русским без них ну никак…
"М-да!!! О сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух. А главное — неожиданных и неприятных. Я-то думал, после конкурсных мероприятий к столпу русской химии рвануть, ан нет, выяснилось, что надо в Охту завернуть, на пороховой заводик. Наверняка еще так просто туда не пустят, значит надо… к Чагину наверное? Или прямо сразу к Ванновскому. Чем не повод для беседы?"
— Александр Яковлевич?
Князь так глубоко погрузился в свои мысли, что самым позорным образом прошляпил приближение своего соперника-соавтора и делового партнера, в одном лице. То есть конечно заметил, но, как бы это сказать, слегка проигнорировал. Мосин же наоборот, еще издали заметил штабс-ротмистра в отставке (еще бы не заметить, единственный в цивильном костюме, на фоне из высокопоставленных офицеров) но подойти не торопился — в отличие от своего знакомого, он по-прежнему находился на службе… то есть на уровне инстинктов избегал повышенного внимания вышестоящих. Одно дело разговор с хорошо знакомым генералом, которого ты уже изучил вдоль и поперек и вполне представляешь, чего от него можно ждать. И совсем другое — когда генералов пять, в оправе из небольшой толпы слабо знакомых гвардейцев. Так что ну его, лучше от начальства подальше, а к мастерским поближе.
— Сергей Иванович, прошу меня извинить за…
— Да ничего страшного, князь. Признаюсь вам, как на духу — я тоже волнуюсь, словно гимназист перед экзаменами.
Александр, собиравшийся было объяснить истинную причину своей невнимательности, тут же передумал — к чему рушить доверительность разговора?
— Между прочим, князь, вы пользуетесь изрядной популярностью.
— Н-да? И у кого, позвольте осведомиться? Прекрасных дам в округе что-то не заметно.
— До них ли сейчас… нет, Александр Яковлевич, у репортеров. И французского военного атташе.
"Одуреть!"
Переспросив для верности — правильно ли он понял, что на финальные испытания двух (Нагана за соперника уже никто из них не считал) новейших винтовок допустили журналистов и иностранного разведчика? Конкурсант получил недоуменный взгляд и подтверждающие слова.
