Во время войны всегда кто-то гибнет, но только когда ты теряешь единственного настоящего друга, приходит осознание того насколько это все отвратительно и ужасно.
Наверное будь у Германии положение чуть получше, Курт получил бы очередное звание и почётную отставку по ранению. Жил бы где-нибудь на границе со Швейцарией в уютном домике, женился, носил кожаные шорты, пил пиво и плодил бы маленьких Куртов. Однако к середине 1945 года Рейх уже не мог себе позволить разбрасываться опытными офицерами. Пусть даже и покалеченными, страдающими постоянными головными болями и неспособными нормально держать карандаш в "ведущей" руке.
Да и, если честно, сам Курт на гражданку не слишком стремился. Во-первых он просто боялся остаться один на один со своими мыслями, боялся что просто не выдержит гнетущей серой действительности и полезет в петлю. А во-вторых, как это не банально, денежное содержание отставного танкиста-инвалида в Германии было достаточно невелико. Учитывая вездесущую карточную систему и постоянные перебои с продуктами — а также неспособность к созидательному труду — жизнь вне армии виделась ему достаточно грустной.
В общем, после ранения, нового звания и получения железного креста первого класса — прекрасная карьера, от лейтенанта до подполковника за шесть лет, если бы не обстоятельства, можно было бы гордиться — Курту Мейеру предложили должность заместителя директора в Крампницком училище танковых войск, которое он с удовольствием и принял.
Принял и с головой погрузился в заботы по подготовке молодой поросли танковых офицеров панцерваффе. О, как эти молодые шестнадцати-семнадцатилетние юноши смотрели на своего героического наставника. Раны, полковничьи погоны в не полные тридцать лет, ордена. Он казался своим подопечным настоящим героем, умудрённым опытом, защитником Рейха. Практически человеком из древних рыцарских сказаний. Разве что конь у него был не живой а стальной, весом в сорок тонн.
Все началось 7 ноября. В день главного праздника русских большевиков, будь они не ладны. Часов примерно в шесть вечера в училище раздался телефонный звонок из штаба сухопутных сил с приказанием поднять личный состав в ружье и на бронетехнике выдвинуться в сторону Берлина в соответствии с планом "Валькирия". Попытки выяснить что-то конкретное были жёстко пресечены ответом, что мол именно в этот момент здание пытались взять штурмом части СС расквартированные в городе.
Директор училища получив столь неоднозначный приказ сказался больным, и Курту пришлось взять командование на себя. Благо курсанты лишних вопросов не задавали, а материальная часть хоть и была порядком устаревшей, содержалась с состоянии близком к идеальному, поэтому танковая колонна покинула расположение уже через сорок пять минут после получения приказа.
Дальше был короткий марш и скоротечный бой. Все же самые боеспособные части подчинённые Гиммлеру находились далеко на востоке, а те что квартировали в Берлине тяжёлой техники не имели, поэтому даже старые "четвёрки" 1940–1941 лохматых годов выпуска, еще даже с короткоствольным окурком вместо нормальной пушки, стали для штурмующих практически неодолимым противником.
— Танкисты? — Когда бой закончился а оставшиеся в живых СС-овцы частью сдались а частью отступили, из здания генштаба вывалилась группа генералов. Судя по тому, что все они сжимали в руках автоматы, были припорошены мелкой пылью, а некоторые щеголяли свежими повязками, начальству пришлось принять непосредственное участие в отражении нападения.
— Так точно, господин фельдмаршал. Карапницкое танковое училище. Заместитель директора подполковник Курт Мейер, — вылезший из-под брони танкист встретил начальство прямо около своей машины. Тонко прочувствовав момент Курт приветствовал вышедших из здания на старый имперский манер, здраво рассудив, что после стычки с бойцами СС вскидывать руку в нацистском приветствии, которое не так давно стало обязательным и в армии, как-то глупо. Фельдмаршал это заметил и только усмехнулся, ничего не сказав.
— А где же сам директор, или приказ главнокомандующего по его мнению можно игнорировать?
— Полковник не слишком хорошо себя чувствует, поэтому доверил честь вести курсантов мне, — обтекаемо ответил Курт. Не известно чем это все кончится, а приобретать лишних врагов на пустом месте ему хотелось меньше всего.
— Понятно… — Вицлебен с сомнением оглядел Курта с головы до ног. Слегка прихамывающий танкист, с покалеченной рукой и следами не до конца еще зажившего ожога на лице совсем не производил впечатление здорового человека. — Видимо директор училища и вовсе лежит при смерти, раз отправил вас.
— Кхм… — Только и смог выдавить из себя Курт и просто пожал плечами. Все взрослые люди, все понимают, как это работает.
— Ну ладно, — помолчав немного резюмировал Вицлебен. — Поздравляю вас полковником и директором училища, будем считать заслужили, боюсь такие решительные офицеры нам в ближайшее время еще очень сильно понадобятся. А теперь расскажите, какие силы вы привели.
Так неожиданно для себя Курт принял сторону армейцев в момент неопределённости. Командующий армией резерва генерал-полковник Фромм колебался не зная что делать, поскольку формально Гитлер все еще был жив. Даже будучи при смерти фюрер величиной своей личности давил на подчинённых. По оставленному Гитлером завещанию должность рейхспрезидента и соответственно верховного главнокомандующего отходила Герингу, однако первым о занятии — явочным по сути порядком — заявил вынырнувший буквально из неоткуда Вицлебен. Пока Фромм, чьи войска могли решить исход дела в пользу любого из кандидатов колебался, события разворачивались стремительно.
Почти сразу, когда стало понятно, что здание генштаба захватить не удалось из Берлина под прикрытием поднявшейся в городе суеты сбежал Гиммлер. Сбежал на восток, туда где находились самые верные и боеспособные его войска. Эти события Курт уже знал только в пересказе, он обласканный вниманием нового рейхспрезидента — кто бы мог подумать — неожиданно для себя стал вхож в временный штаб по обороне столицы. Старую комендатуру так же пришлось брать штурмом, почему-то там офицеры оказались до последнего верны покойному фюреру и паритии.
Так вот Гиммлеру к счастью со своими дивизиями, которым он отдал приказ сниматься с фронта и передислоцироваться на запад, соединиться не удалось. Поскольку своей авиации у СС не было, а летуны без приказа Геринга в такой ситуации не пошевелили бы и пальцем, руководителю навевающей одним своим упоминанием ужас на жителей Германии пришлось прорываться на восток по земле. Подробностей Курт не знал, однако в итоге у Гиммлера это не удалось и его перехватили где-то западнее Варшавы. Опять же по радио такие вещи конечно же не рассказывали, однако в коридорах обновлённого генштаба шептались, что кортеж рейсфюрера просто расстреляли из засады, превратив броневик, на котором тот предусмотрительно передвигался буквально в решето.
Дальше его танкистов бросили на штурм штаба Люфтваффе. Устраивать бои в самом центре столице в правительственном квартале не хотели до последнего, однако толстый Геринг в итоге просто не оставил военным выбора. Используя мощную радиостанцию, находящуюся в его расположении Геринг сначала обратился ко всем частям Люфтваффе с приказом не подчиняться заговорщикам — и это в тот момент, когда советские войска воспользовавшись моментом ударили по флангам вырвавшейся вперед шестой армии Холдита, — а потом и выступил с обращением к немецкому народу. За те двадцать минут, что он провёл в эфире, рейхсмаршал авиации успел нанести стране не меньший ущерб чем все бомбардировки союзников за прошедший год. У Вицлебена просто не осталось другого выхода кроме как отдать приказ на штурм.
Штурм вышел коротким но ожесточённым и кровавым. Части Люфтваффе охранявшие здание, были преданны своему патрону как псы и дрались до последнего, предпочитая умереть но не сдаться "заговорщикам". Учитывая их неплохую выручку, все могло кончиться совсем печально, однако подвело летунов отсутствие тяжёлого вооружения. Против танков и автоматических пушек сражаться исключительно ручным оружием сложно и бесперспективно. Танкисты Курта совместно с пришедшими на помощь бойцами резервной армии все же определившегося со стороной генерал-полковника Фромма быстро заняли первый этаж, ну а завершил дело начавшийся пожар в здании. Тушить его во время боя естественно никто не пытался, и вскоре все здание было объято огнём, в котором и погибло несколько сотен бойцов и офицеров Люфтваффе во главе с самим Герингом. Тело Рейхсмаршала в итоге так и не нашли, да и по правде говоря не особо искали, слишком много других насущных дел встало во весь рост перед новым правительством терпящей одно бедствие да другим Германии.
