Не хочу представлять, — спокойно ответил я. — Мне ваша дочь очень нравится. Я и сам не позволю никому её обидеть.
Одна бровь у него удивлённо поползла вверх.
— Павел, — быстренько протянул я руку, пользуясь моментом.
— Загит Джиганович, — представился отец Гали и пожал мою руку.
Йес! Меня признали. Хотел пошутить, назвав его папой, но решил, что пока не стоит. Все должно иметь свои пределы. Жить-то хочется.
— Очень приятно познакомиться, — заверил его я, дружелюбно улыбаясь, как равный. Такой папаня — все равно что тигр в клетке с дрессировщиком. Почует страх — разорвет. И нечего жаловаться — сам будешь виноват.
— И чем тебе нравится моя дочь? — спросил «папа».
— Умница, красавица, очень открытый и отзывчивый человек, — сказал я, — не из тех, кто пойдет ради карьеры по трупам. Вы ее хорошо воспитали.
По глазам Загита я понял, что шаблон продолжаю успешно ломать. Он просто не знал, что со мной делать. Припугнуть попытался — я не пугаюсь. Смутить разговором о своей дочери — я охотно поддерживаю тему. ЧТО ты такое? — не мог понять мужик.
Решив, что начало знакомству положено успешно, я поспешил расшаркаться, пока он не очнулся и не устроил мне допрос с пристрастием, чтобы все же меня классифицировать. А то мне ещё на вокзал надо знакомиться с матушкиным Ахмадом. Времени так-то полно еще, но кто его знает, насколько детально он захочет со мной пообщаться. Ревнивые отцы — это вещь в себе.
Вот за что мне всегда нравился Союз. Папа девушки — татарин. Возможный будущий отчим — чеченец. По национальностям такая движуха! И за каждой стоят свои особенности, традиции, своеобразный взгляд на мир. Никогда не заскучаешь! Самые разные типажи попадались. Помню, был у нас на моей первой работе, на заводе, латыш — так у него было хобби, он собирал анекдоты про прибалтов. Нисколько не обижаясь ни на один из них.
Как я ни старался убить время, но пришёл к вокзалу все равно слишком рано, ещё никого не было. Уличные вокзальные часы на столбе показывали без двадцати семь. Ну, погуляю тут, что же делать.
Без десяти подтянулись Славка с Эммой.
— Привет, — обрадованно бросился он ко мне. — Хорошо, что ты пришёл. Там, оказывается, ещё вещей будет…
— Я что, не сказал тебе? Нам машиной помочь обещали.
— Нет, не сказал, — растерянно посмотрел на меня Славка.
— Прости, Слав! Из головы вылетело. Мама обещала попросить своего джигита помочь.
— Чего? Какого джигита? — недоверчиво улыбаясь, спросил Славка.
— Ой! Не спрашивай! Сам еще деталей не знаю. — отмахнулся я. — Сейчас приедет и посмотрим. Если приедет.
Вокзальные часы показывали без пяти семь. Я уже понемногу начал волноваться и представлять, как мы со Славкой на руках в сцепке замком тащим Эмминого деда четыре километра до дома… Тут подъехала белая копейка, на пассажирском сиденье рядом с водителем сидела мама.
У меня прямо от сердца отлегло. Я сразу искренне полюбил её парня. И мне всё равно, русский он, чечен или грузин.
Они подошли к нам. Не смог сдержаться и во все глаза разглядывал потенциального отчима. Высокий крепкий мужчина. Горское происхождение в нём ничто не выдавало. Даже не брюнет, шатен с рыжинкой. Гладко выбрит. Без бороды чечена от русского, оказывается, и не отличишь, мужик как мужик, такого и в Рязани встретить можно. Он подошел и протянул мне руку.
— Ахмад, — представился он.
— Павел, — пожал я ему руку в ответ.
Он мне понравился, открытый взгляд, спокойный и уверенный. Когда он переключился на Славку с Эммой, я незаметно показал маме большой палец вверх. Она счастливо улыбнулась.
Тут и дизель подошёл. Клара Васильевна была приятно удивлена такой представительной встречей. Вещи все уместились в багажнике. Я хотел пойти домой пешком с Комарцевыми. Но мама меня усадила чуть ли не силком на заднее сидение третьим к старикам.
Так и доехали. В тесноте, да не в обиде, как говорится.
Мы с Ахмадом перетаскали вещи стариков из машины в дом Либкиндов. Клара Васильевна была искренне нам благодарна и приглашала в дом, но мама остановила нас, сказав, что люди с дороги, надо дать им отдохнуть. Зато она потащила Ахмада к нам. С бабушкой он был давно знаком, работали сколько лет на одном предприятии. Так что смотрины в общепринятом смысле состоялись только для меня.
Бабуля напекла плюшек. Мы пили чай и просто болтали обо всём.
Я и на чердак его пригласил, в планы свои посвятил. Он вник, задавал вопросы, дал несколько советов. Пригласил к себе на экскурсию. У него в доме, оказывается, второй этаж тёплый со входом из сеней. Впечатление у меня от него осталось, что мы сто лет уже знакомы. Расставались мы если не родственниками, то друзьями точно.
Короче, перед сном я маму торжественно благословил! На поездку в музей в субботу. Бабушка махнула на нас полотенцем, проворчав — клоуны!
Сегодняшний сумасшедший день, наконец, завершился. Мы улеглись спать. Уже засыпал, когда у меня вдруг всплыла фамилия Балдин.
Балдин… Записка!
Я вскочил и лихорадочно обшарил карманы пиджака. Естественно, записки не нашёл.
— Ба, — вошёл я к ней в спальню. — Спишь?
— Угу… — еле расслышал я в ответ.
— Забыл сказать, звонил какой-то Балдин, будет у нас проездом в пятницу к ночи.
Бабушка моментально села в кровати.
— Какой-то Балдин… — передразнила она. — Это не какой-то Балдин. Это генерал Балдин! В пятницу, значит. Хорошо, спасибо.
Она опять легла и отвернулась к стенке.
— Спокойной ночи, — пожелал я. Хотя вопросов у меня было много. Но предельно понятно, что отвечать мне на них сейчас не будут.
Генерал Балдин. Откуда он бабушку знает? Чем дальше в лес, тем больше дров.
Я уснул с мыслями о предстоящей в пятницу встрече. Надо прикинуть, как можно использовать вновь открывшиеся обстоятельства в свете предстоящей службы в армии. Свой генерал молодому солдату всегда пригодится!
Утро прошло как обычно. После зарядки и водных процедур пошёл за водой и встретил у колонки Ивана.
— Здорово! — радостно приветствовал я его. — Сто лет не виделись. Как дела? Что нового?
— Здорово. Нормально вроде всё.
— Есть какие новости по делу Цушко? — прямо спросил я.
— Если ты о кладе, то его не нашли.
— Мне интересно, куда приведут те
