Но выстрелить он не успел. Внезапно что-то изменилось. Издали донесся непонятный звук, слегка напоминающий свист. Он был почти не слышен – скорее угадывался по чуть заметной вибрации воздуха. Повеяло легким ветром, свист повторился…
Страшная голова дрогнула, зеленые глаза засветились ненавистью и страхом, и в то же мгновенье ночной гость исчез. Он сгинул так внезапно, что никто не успел даже заметить, когда он пропал в черном провале.
Косухин подбежал к окну, каким-то чутьем догадываясь, что перемены произошли и здесь. Он не ошибся – там, где только что темнела шеренга в островерхих шлемах, было пусто. Враги исчезли…
Несколько минут все молчали, постепенно приходя в себя. Степа разыскал в одном из углов пару огарков, и в церкви стало немного светлее. Арцеулов достал пачку махорки и принялся сворачивать «козью ногу», Косухин же извлек пачку японских папирос. Ростислав покосился на давно не куренные папиросы, но гордость не позволяла угоститься у краснопузого. Махорка сыпалась из неудачно свернутой самокрутки, приводя капитана в бешенство. Наконец, он бросил недокуренную «козью ногу» и тут только сообразил, что дымящий аппетитной папиросой Степа как ни в чем не бывало держит на коленях карабин.
– Косухин, отдайте оружие, – скучным голосом произнес Арцеулов и на всякий случай нащупал в кармане «бульдог».
Степа не ответил, но в душе смертельно обиделся и, не желая ругаться с врагом революции, отвернулся.
– Ростислав Александрович, – вмешалась Берг. – Ну что вы, право!
– Он военнопленный, – все тем же скучным голосом пояснил капитан и встал. Косухин затоптал окурок и тоже лениво поднялся, держа карабин за цевье.
– Степан! – негромко произнес Лебедев. Косухин покосился на брата, хотел было сплюнуть, но сдержался и аккуратно поставил карабин в противоположный угол. Арцеулов удовлетворенно хмыкнул и стал смотреть в окно.
– Надо уходить, – заметил полковник. – Пока они не вернулись.
– Опасно, – пожал плечами Арцеулов. – Это может быть ловушкой.
Арцеулов продолжал внимательно наблюдать. На поляне стало светлее – над горизонтом поднималась ущербная луна. В ее неярком свете можно было разглядеть ровный строй лиственниц на противоположной стороне поляны, засыпанные снегом кресты старого кладбища и множество следов – человечьих и звериных, покрывших пространство вокруг церкви. Внезапно в дальнем углу поляны капитан заметил какое-то движение. Через минуту он понял, что не ошибся – кто-то шел по дороге, шел быстро, легко скользя по снегу на лыжах.
– К нам опять гости, – проговорил Арцеулов, заряжая оружие. – Кажется, перерыв закончился.
– Так че, карабин можно брать? – обиженным голосом поинтересовался Степа и, не дожидаясь ответа, тоже подошел к окну.
Человек, шедший на лыжах, был один. Он быстро вышел на поляну, секунду постоял, а затем тем же легким шагом заскользил к церкви.
– Не стрелять! – приказал Лебедев. – Подождем…
Капитана и самого не тянуло нажимать спусковой крючок. Одного – будь это человек или даже не человек – он не боялся. Да и этот лыжник был не похож на врага.
Гость был уже совсем близко. Теперь было можно разобрать, что он очень высокого роста, в полушубке и большой мохнатой шапке, с охотничьей двустволкой за плечами. Подойдя к самой двери, человек остановился и стал снимать лыжи.
– Постойте, постойте, – проговорил Арцеулов, всматриваясь. – Да ведь это наш хозяин!
– Родион Геннадьевич? – удивился полковник.
– Он! – уверенно кивнул капитан. – В таком случае, господа, я открою.
Ему никто не возразил. Через несколько секунд дверь скрипнула, и поздний гость шагнул за порог. Хотя свет догоравшего факела и прилепленных у алтаря свечных огарков был слаб, сразу же стало ясно, что Арцеулов не ошибся. Родион Геннадьевич, ссыльный учитель, стоял на пороге и, сняв лохматую шапку, не спеша осматривал церковь.
– К сожалению, я опоздал, господа, – негромко и печально произнес он. – Мне надо было поторопиться. А лучше всего пойти с вами…
Ему не ответили. Учитель еще минуту постоял на пороге, затем подошел к телу Семирадского, откинул полушубок и перекрестился.
– Мы рады вас видеть, – наконец заговорил полковник. – Но, Родион Геннадьевич, здесь очень опасно…
– Знаю, – кивнул тот. – Я предупреждал одного из вас. Я не должен был вмешиваться, но меня попросили… У некоторых из вас есть надежные заступники.
– Кого вы имеете в виду? – недоуменно поинтересовался полковник.
Дхар не ответил, а Арцеулов вдруг вспомнил странного чешского офицера – и Ксению. Мысль показалась ему дикой, невозможной, но ничего другого в голову не приходило.
– Не буду спрашивать о том, что здесь было, – продолжал Родион Геннадьевич. – Жаль господина профессора, но он сам шел навстречу судьбе… Я пришел сказать, чтобы вы отдохнули до утра. Те, кто вас преследовал, ушли, по крайней мере, до завтра. Так что, господин Арцеулов, можете забрать свой перстень с порога. Вы поступили правильно, но лучше, если бы вы последовали моим советам…
– Родион Геннадьевич, – перебила его Берг. – Может, хоть вы объясните нам! Что здесь было?
– Нет, – покачал головой учитель. – Боюсь, вы не поймете. Что с того, если я скажу, что ваши враги прислали сюда стаю мхэру-цхоров, а затем напустили на вас Подземную Смерть – Гургунх-эра? Вы все видели, и можете назвать это теми словами, которые вам понятны.
– Мы убили их главного, – сказал Арцеулов и вкратце рассказал о краснолицем Венцлаве. Дхар покачал головой.
– Тот, кто называет себя Венцлавом, не сгинет от огня. Он лишь сбросил мертвую плоть и вскоре вернется. Впрочем, думаю, до Сайхена вы доберетесь спокойно…
– А собаки… или волки, или что это там было? – спросил полковник.
– Я отогнал их, – улыбнулся учитель. – То, что я сделал, спугнуло и Подземную Смерть. Признаться, и сам не очень верил, что поможет, но как видите…
– Родион Геннадьевич, – заговорил молчавший все это время Богораз. – Вы нас очень обяжете, если все-таки объяснитесь. Вашего главного оппонента, к сожалению, нет в живых, а мы выслушаем вас с куда большим доверием, чем сутки назад.
– Ну, хорошо, – кивнул Родион Геннадьевич. – Все объяснить не смогу, но… Я не просто фольклорист. Мои предки были дхармэ – по-русски что-то вроде волхвов. Я потомок великого Рхас-дхармэ, который вручал Черный Меч самому Ранхаю, сыну Фроата. Кое-что рассказывал мне дед. Мы – дхары, не боялись всей этой нечисти в отличие от вас – асхаров…
– Асхары – это русские? – уточнила Берг.
