— Он на меня наорет, — ответил Флетчер. — Я так спросил, просто любопытно.
"И что тут может быть любопытного?", думал я, досушивая одежду и забрасывая ее в тумбочку. Надо отдохнуть. Я достал бумагу, карандаши, пастель и погрузился в работу над изображением очередного уродца из коллекции профессора Снейпа; по сюжету уродец был живым и активно питался, то есть запускал щупальца в позвоночник распростертого на земле человека и вытягивал спинной мозг.
Прогулка дементоров по лесу была лишь первой ласточкой. Целая толпа этих созданий появилась на следующем матче по квиддичу, перепугав учеников и разозлив Дамблдора. Я не жалел, что не хожу на стадион, целый день оставаясь в комнате и читая очередную книгу по окклюменции. Листая ее на первом курсе, я не понял ни слова, но сейчас, спустя два года, мне было вполне ясно, о чем идет речь. Плохой из меня окклюмент, если я не могу загнать какие-то дурацкие воспоминания куда подальше… И Люпин все еще отсиживается у себя в комнате. Сколько можно, луна, наверное, давно уже убывает…
Я перестал накладывать на себя проклятия и стал экспериментировать только на мышах, прекрасно понимая, что то, что сработало на них, совершенно не обязательно сработает на человеке. Изучать магию бон было довольно интересно, но ее боевые заклятья оказывались настолько мощными, что я редко решался использовать их в сравнительно небольшом зале. Тем временем полнолуние прошло, Люпин вновь вел у нас уроки, и все, кроме тупых дружков Малфоя, были вполне ими довольны, больше не обращая внимания на потрепанный вид профессора.
Я не подходил к Снейпу, а он не напоминал о том, что обещал "отработать" со мной боггарта. Может, он забыл, с некоторой надеждой думал я, глядя на то, как он прохаживается между столами во время уроков и по своему обыкновению издевается над Лонгботтомом, Поттером или еще кем-нибудь из гриффиндорцев. Впрочем, было бы наивно полагать, что из головы профессора может улетучиться столь сладкая для него мысль о том, чтобы поставить кого-нибудь в неприятное положение, пусть даже ученика с собственного факультета. Но пока он не обращал на меня внимания, и это было очень кстати. Моей следующей целью был визит к Люпину.
Незадолго до зимних каникул я, наконец, разгреб тьму домашних заданий, для разнообразия самостоятельно написав эссе по астрономии, и, собравшись с духом, отправился поговорить с профессором Люпином. Еще ни разу я не был в кабинете преподавателей защиты от темных искусств. Стукнув пару раз в дверь, я так и не услышал шагов, когда через несколько секунд она отворилась, и на пороге возник Люпин.
— Линг? — немного удивленно спросил он.
— Здравствуйте, профессор, — сказал я. — У вас не будет пары минут?
— Проходи, — проговорил Люпин и впустил меня в комнату.
Его кабинет оказался таким же полутемным, как и кабинет Снейпа, но вместо мертвых тварей у Люпина были твари живые. Вдоль стен стояли аквариумы и ящики со всякой живностью, которую он демонстрировал нам на уроках. На подоконнике я заметил несколько хищных растений в горшках, окруженных прочной магической защитой.
Люпин пригласил меня к камину.
— Устраивайся, — дружелюбно сказал он, указав на одно из старых кресел, а сам опустился во второе. Я сел. Люпин махнул палочкой, и в камине заиграл огонь.
— Я тебя слушаю, — сказал он.
— Может быть, вы и так уже знаете, — начал я, — а может быть, и нет… в общем, перед тем, как дементоры прилетели тогда на стадион, они уже бывали на территории Хогвартса. Это случилось как раз в первое полнолуние… Я пошел погулять и увидел, как они выходят из леса — то есть вылетают. Мне хотелось узнать у вас заклинание, которым их можно прогнать. Я когда-то встречал его в книгах, но, честно говоря, совершенно нет времени искать — слишком много заданий. Вот поэтому я и пришел, сэр.
Люпин смотрел на меня серьезно и сосредоточенно. Его потрепанный вид больше не вводил меня в заблуждение — за этими болезненными чертами скрывался зверь-убийца! Не знаю, кому как, но мне нравилась ирония ситуации, когда защиту от Темных искусств преподает оборотень, один из представителей тех самых темных сил.
— Я не знал об этом инциденте, — наконец, произнес он. — Ты кому-нибудь о нем рассказывал?
— Профессору Снейпу, — ответил я. — А он, наверное, сообщил только директору.
— Видимо, да, — задумчиво сказал Люпин и провел ладонью по щеке. — Значит, ты гулял в лесу?
— Я гулял не в лесу, а рядом с лесом, — уточнил я. — Тогда еще шел дождь, и рано стемнело. Тут вижу — кто-то за деревьям. Сначала подумал — Хагрид или… или вы. Я тогда еще не знал, что вы на это время остаетесь здесь, в замке. А это оказались четыре дементора. Заклинания я не запомнил, поэтому просто накричал на них, и они улетели.
— Накричал? — Люпин недоверчиво улыбнулся.
— Да. Я сказал, что им нельзя находиться на территории школы, и что они должны убраться за ворота. А если они этого не сделают, то ими займется директор Дамблдор. Тогда они развернулись и улетели в лес.
Люпин покачал головой:
— Тебе невероятно повезло, Линг. Обычно они не такие сговорчивые. Видимо, имя Дамблдора помогло… Что ж, — вздохнул профессор, — возможно, в будущем это заклинание действительно может тебе пригодиться, а судя по твоим успехам на чарах и на моем предмете, вряд ли у тебя возникнут с ним какие-то сложности. Дементоров прогоняет заклинание патронуса, и звучит оно так: Expecto Patronum. Но произнести эти слова недостаточно. Патронус — нечто вроде твоего второго "я", то хорошее, что есть в тебе, те положительные воспоминания, что пробуждают в тебе сильные позитивные эмоции. Именно на них ты должен опираться, говоря слова заклинания. Обычно патронусы принимают вид животных-защитников, и в таких обличьях они сильнее всего. Патронусы способны передавать сообщения, а некоторые волшебники могут видеть их глазами, — Люпин помолчал. — В принципе, этого тебе должно хватить, чтобы сотворить заклятье.
Голос профессора был сдержанным и даже немного печальным. Как только я услышал про положительные воспоминания, сердце мое упало — откуда мне их взять, да еще и в сопровождении сильных позитивных эмоций? Но я молчал, не подавая виду и кивая в знак того, что внимательно слушаю.
— А можно спросить? — поинтересовался я, когда Люпин закончил свое объяснение. Тот слегка улыбнулся:
— Конечно.
— Если дементоры поглощают позитивные эмоции, почему они не поглощают патронуса? По логике, они должны быть рады такому количеству позитива.
— Патронус — не просто воспоминания, — сказал Люпин. — Не просто энергия. В некотором смысле это отображение тебя самого, части твоей души. Животная форма патронуса может меняться в зависимости от внешних обстоятельств, но суть его всегда остается той же. Главное в том, что дементоры не способны справиться с одной-единственной силой, которая воплощается в любом патронусе. Это, конечно, любовь. Они не могут вытянуть ее из человека, но могут лишить его надежды на любовь, веры в нее, воспоминаний о ней. Так что они вынуждены отступить… — Люпин встал, подошел к столу, на котором лежали свитки и стоял круглый аквариум с полупрозрачным финтиплюхом, и взял волшебную палочку. — Я тебе покажу.
