двадцать два, она и правда — мастер спорта по фигурному катанию, заканчивает институт и готова выйти замуж.
Хоть бы и за меня, вполне устраивающего ее парня.
На мой удивленный вопрос — а как же романтика, ухаживания и поцелуи, ответила, что все будет и гораздо больше. Она мне все обещает, только, сначала подача заявления в органы ЗАГСа, чтобы доказать серьезность моих намерений и потом я увижу небо в алмазах.
Конкретно и по-деловому так, как при заключении сделки по интересам.
Все стало понятно, подруга реально хороша, однако, ее такой прагматичный подход убивает всю романтику. Почему она не может найти себе кого-то, с такой внешностью, я не знаю и уже не особо хочу узнавать. Мы немного погуляли по Лермонтовскому, я уже успел переодеться в гражданку и подошли к училищу, встали около памятника, где немного пообщались, готовясь расстаться, когда в мирную нашу жизнь внезапно ворвалась война.
Оказывается, недавно на пыльнике перед Балтийским, исконным место сбора старших курсов нашей системы, случилась суровая стычка.
Наши, будучи в солидном преимуществе, побили каких-то курсантов шмоньки и даже сбросили кого-то из них в Обводный канал. Училище обиженных моряков-торгашей находится в районе порта, где-то на Двинской улице, вот теперь оттуда несколько десятков будущих мореходчиков приехали к нашему училищу с ответным визитом и напали на военных моряков, возвращающихся в систему с увольнения.
Я не сразу понял, что там началось, куда все бегут и про что кричат. Наших сразу смяли и не ожидавшим нападения курсантам пришлось отступить к воротам системы, однако, посланная сразу в клуб, где проходили танцы, весть о том, что наших бьют у ворот, донеслась до остальных парней, вскоре на улицу повыскакивала многочисленная и разгоряченная танцульками поддержка.
В тылу мореходчиков, со стороны Обводного канала, к тому же появились две машины милиции. Они, как люди, имеющие отношение к гражданским и реально ее опасающиеся, начали разбегаться в разные стороны. Прямо к нам подлетел парень из нашей роты, из знойной Армении, прибежавший с танцев и размахивающий тяжелой бляхой на ремне, причем раз за разом опускающий ее на голову какого-то несчастного мореходчика. Сознание покинуло того прямо перед нашими ногами, а разгоряченный приятель даже на меня размахнулся ремнем, не узнав по гражданке.
— Ара, ты чего? — пришлось воззвать к его совести.
Ара, узнав меня, махнул приветственно рукой и понесся дальше, догонять следующую жертву. Я же подхватил под руку подругу, прямо пришедшую в полный и безудержный восторг от развернувшейся перед нами битвы, и решительно потащил ее в не такую уж и близкую квартиру моей хозяйки.
Слава богу, той дома не оказалось, подруга все еще пребывала в каком-то восторженно-перевозбужденном настроении, можно сказать, что в состоянии аффекта и все благополучно свершилось на большой кровати хозяйки, к нашему взаимному удовольствию, больше, понятно, что к моему.
— Теперь ты, конечно, на мне не женишься, — грустно, но вполне уверенно себе констатировала подруга, когда мы прощались около Балтийского.
Я промолчал, не зная даже, что и ответить на такой посыл.
Не то, чтобы я конкретно против встреч с такой деловой девушкой, однако, ее предложение слишком серьезно, чтобы обещать ей что-то вот так, с кондачка.
— Мы еще так мало знакомы… — робко начал я, однако меня решительно прервали.
— Не звони мне больше, ни к чему это, — подвела она итог нашему общения и резко развернувшись, зашагала в метро, показывая на редкость красивые ноги.
Да, а к шмоньке мы еще прокатились с операцией возмездия, сколотив компанию побольше и даже отлупили несколько попавшихся ее представителей по пути.
Однако, посмотрев на здоровенную общагу мореходчиков вблизи и представив, сколько там может оказаться противников, тоже достаточно взрослых парней, отслуживших в армии, решили, что подвигов здесь на сегодня хватит и на подвернувшемся трамвайчике совершили тактическое отступление из вражеского района.
Все же не успокоились на этом, ворвались на сам вокзал, где при полном попустительстве милиции погоняли мореходчиков и попавших под руку сухопутных курсантов. Даже спустились на платформу в метро, где занялись тем же самым, перекрыв сверху и снизу эскалаторы. Попавшие в ловушку мореходчики попрыгали на неработающий центральный и там ждали, когда мы уйдем.
Потом нашу толпу с пыльника разогнали наши же начальники, срочно вызванные по этому поводу в училище и на этом веселье закончилось.
В общем, выступили главными доминаторами на Балтийском вокзале и прилегающих к нему пространствах, подтвердили, что это наше законное место и на этом успокоились.
Вот и сейчас Юлечку бьет хорошо понятная мне адреналиновая дрожь, поэтому мы поднимаемся на небольшую горку, где долго целуемся всласть под соснами.
Однако, как гормоны в молодом теле прыгают, пусть голова немного отстраненно посматривает на меня самого со стороны, организм подростка не желает на это обращать внимания, его уносит в небеса. Когда я чувствую высокую грудь Юлечки своим телом, даже под зимней одеждой, меня бросает в томительный жар, губы умело впиваются в ее приоткрытый ротик и время, когда ей пора спешить домой, проносится мгновенно.
Глава 20 ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
Домой возвращаюсь, прямо уставший до смерти и перевозбужденный до предела еще долгим прощанием с Юлечкой в подъезде ее дома.
Скажу откровенно, молодому организму все эти обнимашки и поцелуи до опухших губ очень нравятся, взрослое сознание куда-то стыдливо исчезает в этот момент, прикрывает глаза, не мешает телу наслаждаться.
Нет такого сильного мезальянса между тем, что я делаю и тем, что знаю и помню, не сказать, чтобы меня это не радовало откровенно.
Далеко с девушкой я заходить не собираюсь, хотя, она, судя по всему, вполне созревшая молодая женщина, еще и поэтому считается такой красавицей в своей школе.
Теперь же я с трудом поднимаюсь на свой этаж и с обессиленным видом вхожу в квартиру.
Все же бегаю на ногах с раннего утра, съездил в Ленинград, там гулял пару часов, потом убегал от погони с захлебывающимся сердцем, весь мокрый забрался в электричку и еще здесь в городе успел встретить на улице определенные проблемы.
Зато, стоит отметить, как их наглядное решение прямо с хода бросило ко мне в объятия сильно впечатленную проявленной крутизной нового парня девушку.
Она то стояла неподалеку и явно поняла, что не я прогнулся перед хабзайскими, а они сами первыми руку протянули в знак примирения. Даже то, что побитый мной раньше парень жмет мне ладонь, означает, что они приняли, как должное, мой неприкасаемый статус, как приятеля самого Сани Кирпоноса.
Похоже, что кто-то все же поинтересовался у
