не только я. Несколько сотрудников досконально изучили биографию князя по всем доступным источникам, но никаких конкретных упоминаний не нашли.
— Я думаю, что этот ключ как-то связан с Новгородом, — ответил я.
— Почему? — быстро спросил Андрей Сергеевич.
— Во время практики в Новгороде я видел берестяную грамоту, в которой упоминается ключ, — объяснил я.
— Грамоту? — поразился комитетчик. — Но почему нам об этом ничего не известно?
— Её нашли совсем недавно, — сказал я. — Видимо, ещё не успели опубликовать информацию.
— Вы сами видели грамоту? О чём в ней говорится?
Я нахмурился.
— В этой грамоте некий боярин сообщает новгородскому посаднику, что после смерти князя снял с его тела ключ и привёз в Новгород.
— Так, — ошеломлённо сказал Андрей Сергеевич, — погодите! Но это значит…
— Это означает две вещи, — перебил его я. — Первое — ключ связан именно с Новгородом. Второе — искать его в останках князя бессмысленно. Если ключ не утерян — он где-то в Новгороде.
— Мне срочно нужно в отдел, — сказал Андрей Сергеевич, отодвигая тарелку. — Эту информацию надо проверить.
— Подождите, — остановил я его. — Вы могли бы организовать мне поездку в Новгород?
— Зачем? — удивился Андрей Сергеевич.
Я пожал плечами.
— Возможно, на месте у меня появятся ещё какие-нибудь идеи. Новгород — очень большой город. Если ключ есть, он может храниться где угодно.
— Надеетесь, что вам снова поможет интуиция? — спросил Андрей Сергеевич, пристально глядя на меня.
— Возможно, — не стал спорить я.
— Александр! Вы точно ничего не скрываете?
— Вы же детально проверили всю мою жизнь.
Я вернул комитетчику пристальный взгляд.
— Что я могу от вас скрыть?
— Ну, хорошо, — вдруг успокоился Андрей Сергеевич. — Я поговорю с Валентином Ивановичем и организую вам поездку. Сколько времени вам понадобится?
— Неделя. Может быть, две. Надо детально изучить архивы новгородского музея.
— Договорились. Вы сможете выехать завтра?
— Нет, — ответил я, вспомнив о намеченных на завтрашний вечер посиделках. — Только послезавтра.
Июнь 1242-го года. Великий Новгород
В дверь горницы осторожно постучали.
— Княже!
Александр поставил сына на пол. Мимоходом погладил по щеке жену и недовольно повернулся к двери.
— Ну, что там?
Впервые за долгое время князь отдыхал. За долгое время походов он отвык от домашней жизни. Спал у костра вместе с ратниками, ел ту же, сваренную на костре похлёбку, что и они. Так же сутками не слезал с седла.
Рядовым воинам было проще — знай себе, шагай в полку, да заботься, чтобы сегодня убили не тебя.
А князь должен за всем смотреть, всё предвидеть. Князь решает, как встретить врага, когда дать отдых людям и лошадям. А когда и гнать их без пощады в трудный поход, или в смертельный бой.
И чтобы мочь это — князь должен, в первую очередь, не жалеть себя. Потому что он идёт впереди своих людей, и люди смотрят на него.
Но сейчас, после окончания похода, в Новгороде, князь собирался просто отдохнуть. Побыть с семьёй, с женой, свалить все заботы на слуг и ближних бояр.
И — не дают отдыха.
В дверь осторожно просунулся Яков. После похода он стал князю ближним слугой.
— Посадник с боярами к тебе, князь. Видеть хотят.
Александр поморщился.
После возвращения в Новгород уже была торжественная встреча. Звонили колокола на Святой Софии. Ликовало и радовалось вече. Бояре прилюдно подходили и кланялись, называли спасителем и просили остаться на новгородском княжении.
И сам посадник Степан Твердиславович подошёл и поклонился. Трудно ему было переломить себя — Александр видел. Но посадник задвинул свою гордость.
Яков, стоя в дверях, ожидал княжеского ответа.
— Проведи бояр в зал, — кивнул Александр. — Скажи — скоро буду.
Яков молча скрылся за дверью.
Александр поцеловал жену, притянул к себе. Василий тоже прижался к отцу, сунул под жёсткую ладонь вихрастую макушку. Подрос парень — шестой год уже. Пора сажать на коня и отдавать в ратную науку.
— После зайду, — сказал Александр. — Сейчас надо поговорить с боярами.
Он не стал переодеваться, только накинул поверх рубахи нарядный зипун, расшитый серебряными нитками и вышел в зал.
Бояре не садились, ждали князя. Когда он вошёл — все поклонились, неторопливо, с достоинством.
Александр обвёл всех взглядом. Кроме посадника в тереме были Миша Иванкич и Сбыслав Якунович — ближайшие соратники князя, которые прошли с ним весь немецкий поход.
— Садитесь к столу, — пригласил князь. — Сейчас обед подадут, за едой дела и обсудим.
Но Степан Твердиславович шагнул вперёд.
— Княже! — торжественно начал он. — В благодарность за спасение Великого Новгорода от врагов прими от новгородцев этот дар.
Под удивлённым взглядом князя посадник достал из кармана блестящий бронзовый ключ на тонкой золотой цепочке.
— Это ключ от города, — пояснил посадник князю. — Вручаем его тебе в знак того, что ты наш князь на все времена. И другого князя мы себе искать не станем.
Александр взглянул на Мишу и Сбыслава — те согласно кивнули. Тогда князь протянул ладонь и принял ключ из рук посадника.
— Спасибо за честь, бояре! — негромко ответил он. — И за доверие.
— Прими ещё подарок для княгини, — сказал Степан Твердиславович и достал из другого кармана небольшой вышитый мешочек.
Александр принял и его. Развязал тонкую тесьму, заглянул.
В мешочке лежали изящные серьги, искусно свитые из тонких золотых нитей. И большой янтарный кулон в золотой оправе на цепочке.
Полюбовавшись минуту, Александр затянул тесьму.
— Завтра в Новгород прибывает немецкое посольство, — сказал посадник. — Просим тебя, как князя, принять послов и договориться с ними о мире.
— Хорошо, — кивнул Александр, словно для вольнолюбивого города было обычным делом обращаться с такой просьбой к князю. — А теперь — к столу! Обедать будем!
Сентябрь 1970-го года. Ленинград — Новгород
В Новгороде шёл мелкий противный дождь. Поезд не спешил и прибыл с получасовым опозданием в районе семи часов вечера. Я вышел из вагона, мечтая побыстрее добраться до гостиницы, и неожиданно увидел на перроне Женьку.
Она стояла в приталенном сером пальто, под чёрным зонтом и кого-то высматривала, сердито ёжась от порывов холодного ветра.
— Женька! — крикнул я, улыбаясь до ушей. — Привет! Кого встречаешь?
— Гореликов! — покачала головой Женька. — Ну, сам подумай! Разумеется, тебя. Между прочим, мог бы и не опаздывать!
Я по-дурацки разулыбался.
— Это не я, это поезд!
— Рассказывай! — ехидно хмыкнула Женька и качнула зонтом так, чтобы он прикрывал от дождя и меня тоже. — Ладно, идём!
— Ты откуда узнала, что я приеду? — удивился я. — Я же не звонил.
— Зато из твоего университета позвонили в дирекцию музея, — объяснила Женька. — Сказали, что приедет Гореликов, и ему надо выделить сопровождающего и
