от надоедливой мошкары.
А то и отбиваться от местных охотников и от других лихих ватаг, которые сами не хотели искать добычу, а поджидали в укромных местах удачливых да смелых.
С тех пор боярин сильно постарел. Но молодость помнил хорошо. И оттого хорошо понимал молодого новгородского князя.
Когда Александр одним лихим походом очистил новгородские земли от тевтонских рыцарей, Степан Твердиславович понял, что этот князь — надолго. И пусть он пока не великий князь, но вести с ним дела можно и нужно. Такой князь не обманет, не подведёт, не даст слабину. Но и лишнего себе не потащит, не станет усмирять новгородскую волю сверх необходимого.
А если так — к чему искать другого князя? Всего за два года Александр сумел найти подход ко всем великим боярским родам. Всех уговорил, объединил ради большого общего дела. Собрал под своей рукой большую дружину. И воевал с умом, жалея людей. Но и врагу не спускал — бил без пощады. А как он сумел заманить немцев в западню на льду Чудского озера!
Сам Степан Твердиславович в той битве не был — сидел в Новгороде, крепил стены и готовил припасы для войска. Но вернувшиеся с битвы с восторгом рассказывали, как молодой князь устроил немцам засаду, в которую попал едва ли не весь полк Тевтонского ордена. Как после разгрома немцев открылся путь к орденским землям, и русские полки изрядно поживились добычей.
А как он без крови взял Псков! Сколько народу могло полечь у высоких псковских стен. Но князь не допустил этого, отбил город без стычек и осады.
И теперь, по слухам, Тевтонский орден собирал посольство к Новгороду и лично князю Александру. И ехало это посольство просить о мире. О мире на условиях Новгорода.
Сам князь вот-вот должен был вернуться в город. Задержался в Пскове, и не просто так. Лазутчики доносили Степану Твердиславовичу, что князь уговаривает псковских бояр вернуться к союзу с Новгородом. Неизвестно, получится ли у него это, или нет. Но сам замысел был смел, и пришёлся по душе новгородским боярам.
Поэтому на тайном собрании они единогласно решили просить Александра остаться новгородским князем. А чтобы тому было легче решиться — сделать ему необычный подарок.
Вот об этом подарке и хотел поговорить Степан Твердиславович с золотых дел мастером Гораздом.
— Дело у меня к тебе, — кивнул Степан Твердиславович. — Важное дело, важнее не бывает. Справишься — хорошо заплачу!
Горазд даже не улыбнулся. Жестом показал боярину на дубовый чурбак.
— Проходи, Степан Твердиславович, присаживайся. Другого кресла нет, извини.
Сам мастер вытащил из-под верстака другой чурбак и сел напротив боярина.
— Слушаю тебя.
Боярин повернул голову к дверям мастерской, крикнул:
— Стёпка! Зайди сюда, покажи!
В мастерскую вошёл слуга, который до этой минуты ждал боярина снаружи. Развязал обыкновенный мешок и вытащил из него большой ключ с хитрой бородкой. Ключ был выковал из железа, и весил столько, что слуга с трудом держал его в руках.
— Это ключ от ворот Новгорода, — сказал Степан Твердиславович Горазду. — Можешь сделать такой же, только меньше? И не из железа, а из бронзы?
Горазд взял ключ у слуги. Небрежно, без натуги повертел в сильных руках и отложил на верстак.
— Насколько меньше? И почему ты ко мне с этим приехал? Есть же специальные мастера.
— Ключ надо сделать такой, чтобы человек мог его носить на шее, — объяснил Степан Твердиславович. — А к тебе приехал потому, что знаю твоё мастерство. И знаю, что лишнего не разболтаешь. Тебе скажу — этот ключ будет подарком новгородскому князю.
— Александру? — спросил Горазд.
И, не дожидаясь, ответа, кивнул.
— Сделаю. Только меди с оловом у меня нет, чтобы бронзу отлить.
— Медь и олово я дам, — сказал посадник. — Теперь о награде. Что ты хочешь за эту работу?
Горазд улыбнулся.
— Хочу, чтобы ты, посадник, заказал у меня золотые украшения для жены князя. И расплатился по справедливости.
Степан Твердиславович задумался. Мысль была хорошей. Странно, что самому посаднику она не пришла в голову. По слухам, князь Александр очень любит свою жену и такому подарку обрадуется. А горазд-то непрост! Ох, непрост!
— Договорились, мастер! — довольно сказал посадник. — Всё необходимое тебе привезут сегодня же!
Сентябрь 1970-го года. Ленинград
Я подошёл к телефону и набрал номер, который был неровным почерком записан на обрывке газеты.
— Алло! Это Гореликов. Вы мне звонили?
В трубке что-то щёлкнуло.
— Гореликов? Это Андрей Сергеевич. Вспомнил? Надо встретиться.
Чёрт!
Только КГБ мне сейчас и не хватало!
Я в панике оглянулся. Если хозяйка квартиры поймёт, с кем я разговариваю — проблем не избежать. Запросто выселит, просто чтобы не связываться.
А возвращаться в общагу мне сейчас не хотелось. Там ребята начнут расспрашивать, да ещё и сочувствовать.
В сочувствии я не нуждался. Прожитая длинная жизнь приучила меня к мысли, что неудачи — это нормально. В том числе, и неудачи в отношениях. Просто встаёшь и идёшь дальше. А то, что сердце щемит — так на то ты и живой.
Всё, что мне сейчас нужно — побольше интересной работы. А в общаге особо не поработаешь.
Ирина Васильевна звенела посудой на кухне — видно, готовила обещанную яичницу.
— Слушаю вас, Андрей Сергеевич! — понизив голос, сказал я в трубку.
— Что у тебя с голосом? — вмиг насторожился комитетчик.
— Всё нормально. Не хочу, чтобы квартирная хозяйка услышала наш разговор.
— Понял. Вот что, Александр — нам надо встретиться. У тебя до которого часа занятия?
— До трёх, — ответил я.
— Хорошо. Давай завтра в четыре, в пышечной на Гороховой. Это возле Витебского вокзала. Успеешь?
Я прикинул в голове маршрут. Троллейбусом до Невского, а там на метро.
— Давайте лучше в половине пятого, — предложил я.
— Хорошо. Всё, до встречи.
В трубке раздались короткие гудки.
Ну, вот. Хотел занять голову чем-то, кроме Светы? Пожалуйста! Теперь думай, что от тебя понадобилось комитетчику.
Мысль о том, что завтра я, словно киношный шпион, отправлюсь на тайную встречу, смешила и будоражила одновременно. Впрочем, пышки я люблю. А если там ещё продают котлеты в тесте — так это вообще пир богов! И тёплый кофе в фаянсовом стаканчике!
Я положил трубку на рычаги.
— Ты яичницу-то будешь? — раздался из кухни голос Ирины Васильевны. — Иди за стол, гулёна! Я тебе и чаю налила.
Сердце благодарно сжалось. Как замечательно, что на свете есть хорошие люди! И их намного больше, чем остальных!
— Иду, Ирина Васильевна! — громко ответил я. — Спасибо!
На следующий день последней парой у нас была история
