Решала - Дмитрий Валерьевич Иванов

Я позвал ещё и Ритку, но та отказалась, так что куковать буду сегодня один, без подруги. И это повод выпить! Надо признать, что при всех своих недостатках алкоголь прекрасно поднимает настроение. И вот я уже рассказываю гостям утрешний смешной, как мне кажется сейчас, случай с соседями. И зря, ведь выпил не только я. Всё пили, кроме Бейбута и Зои. Бейбуту в часть скоро, а Зоя с дочкой.

— А идём, ещё раз ему в рыло дадим? А заодно проверим, перекопал ли он огород? — предложила зубастая подруга Аркаши.

Рослая деваха, волейболистка из местного ДЮСШ. Затормозить разгневанных девчонок, подогретых вином, было нереально, пришлось возглавить процесс.

— Да вы что, издеваетесь? — мой тёзка охренел от визита делегации, которую возглавляли высоченный Илья и рослый Аркаша.

Сзади подпирали остальные.

— Да посадил я картошку! Оля, скажи!

— Ой, господи, — перекрестилась его жена с уже оформленным фингалом. — Всё сделал, я сама ему налью сейчас! Да и простила я его.

— А я нет! — растолкав нашу троицу, на первый план вышла волейболистка. — Любишь женщин слабых бить? А если сам получишь? — заорала она.

Пить спортсменки, как выяснилось, не умеют.

С трудом утащил их назад к себе во двор, под предлогом, что надо проводить Бейбута в часть. Его увольнение заканчивалось.

Глава 32

Ленка и Илья остались ночевать у меня, а вот остальные разъехались ещё засветло. Аркаша, напуганный агрессивным поведением волейболистки, уволок с собой её подругу. Потом ушла вместе и троица моих компаньонов — Александра, Зоя и Сашок. А Аня Малова отказалась от почти неприличного предложения сходить в баню. Я, а вернее, двести пятьдесят грамм коньяка во мне всё-таки сделали попытку совратить бывшую старосту группы, а сейчас мою секретаршу.

— Хорошего помаленьку, — загадочно произнесла девушка на прощание, когда за ней заехал кто-то на новенькой семерке!

С собой она увезла и зубастую агрессоршу. Утром, когда мы с Ильёй делали во дворе зарядку, за Ленкой приехал отец.

— Красавцы, — признал Валерий Ильич, который почему-то был в форме и с наградами, коих на кителе имелось множество.

Что за награды, я не понял, ведь они были в виде орденских планок. Бардак в доме и во дворе мы уже ликвидировали, и полковник остался доволен и порядком и радостной заспанной мордочкой своей дочки. Ленка почти не пила, да это и правильно — дури у неё и так хватает. Она сразу потащила отца кормить кролика капустой и ещё чем-то. Няма ел всё — морковку, картошку, ячмень, даже еловые ветки с аппетитом грыз, ну и зелень, которая успела неосторожно проклюнуться у меня на участке, и уже вовсю подвергалась тотальному уничтожению.

— Лена — это жимолость! Я ем её и так, и варенье уважаю. А ты листья дерёшь! — пробовал сопротивляться я.

— А Няма? — задала резонный вопрос та.

— Да шут с ней, жимолостью, найду я тебе и свежих ягод, и варенья могу дать. У меня жена запасы сделала солидные, не съели толком ничего за зиму, — заступился за дочку Валерий Ильич.

Умиленный созерцанием пушистого проглота, полковник согласился выпить с нами чаю, пока дочка собирается, а это, как вы понимаете, дело не быстрое. Со спичкой зажжённой около неё никто не стоит.

Быстренько готовлю на завтрак драники на всех.

— Вкусно, даже лучше, чем жена делает, — признаёт Лукарь-старший, отведав драников, от души политых топленым маслом.

И тут же заозирался, не слышит ли дочка?

Понравилось ли угощение Илье, я не понял, так как тот себя, по всей видимости, весьма неуютно чувствовал под якобы добрым взором будущего родственника. Оно и понятно — мало того что полковник, так ещё и тесть будущий!

Стук в калитку. Ну, как обычно. Интересно, кто там в такую рань?

— Я открою, — Илья рад убраться из-за стола. — Ты жарь драники!

Вернулся он быстро.

— Толь, там это... менты приехали... тебя спрашивают, — растерянно произнес он.

— Дай-ка я схожу, а ты, Толя, дожаривай. Ленка тоже драники любит.

Встав и одернув китель с наградами, он решительно направился к калитке.

— Кто там? — удивился я.

— Хрен его знает, в машине почему-то поп сидит, сержант-водила и капитан какой-то, — ответил друг.

А, вот и батюшка Михаил нашёлся!

— Ну-ка! — решительно отодвигаю сковороду и, накинув спортивную куртку с надписью «Динамо», выхожу на улицу.

Там уже Валерий Ильич вовсю распекает младшего сержанта-водителя за его неподобающий, как он считает, внешний вид. А второй служивый мне знаком, это он дежурил по отделу, когда меня вместе с Конём и Махно привезли к ним в обезьянник, где потом Ася Федоровна меня спасла. Так вот, знакомый мне капитан из райотдела стоит и ждёт своей очереди (ну, не ходят в кителе, застёгнутом на все пуговицы, менты, тем более с пузом, а оно у капитана уже имеется). Впрочем, чую, со мной он скоро похудеет. Морда его выражает вселенскую скорбь и смирение, хоть Лукарь ему и не начальник, но весовые категории у них разные. А вот на лице отца Михаила, который сидит в машине, смирения не наблюдается, как и скорби. Он радостно щерится и что-то показывает мне руками.

— Здрасьте, а что вы на святого отца наручники не надели? — пошутил я с целью разрядить обстановку.

— Святые — это у католиков, не умничай! — сразу поправил меня Лукарь.

— Потому что он потерпевший, а не преступник, — тут же поясняет капитан.

Тем временем Михаил неуклюжим медведем вылез из машины и, поздоровавшись, вывалил все свои проблемы на меня.

— Дело-то плёвое, — и вправду сплюнул на землю я, выслушав его нехитрую историю.

Оказывается, Михаил ездил к своей старшей сестре в Енисейский монастырь. У них родителей нет давно, а месяца три назад умерла и бабушка, оставив хороший дом, и не где-нибудь, а в Сочи. Вот по этим семейным делам он к родственнице и поехал, думал, бросит та своё добровольное затворничество, и они вместе уедут на море. Ну, да это неинтересно. Интересно то, что когда он возвращался обратно, его обыграли в карты каталы, да ещё