— Да нет, — неуверенно мотнул головой Михаил Николаевич, — просто неожиданно и необычно. Я ведь его видел только в чертежах. Вживую выглядит просто потрясающе. Как сказка.
— Она и есть, — кивнул Николай Николаевич. — Весь набор исключительно из нового алюминиевого сплава. Обшивка тоже. Не просто нам это далось… не просто, — покачал головой Поликарпов. — А сколько стоит новый самолет, даже представить страшно. Разве же мы сможем его выпускать в потребном количестве?
— А что нам помешает? — улыбнулся Тухачевский. — Мы только в этом году смогли увеличить вдвое выплавку алюминия против прошлого года. Девяносто тысяч тонн.
— Солидно, — согласился Поликарпов.
— И в будущем году по самым скромным ожиданиям должны продолжить наращивать выпуск этого стратегически важного материала. Думаю, тысяч до ста пятидесяти тонн доберемся. А в конце сорокового и Красноярский алюминиевый завод должен быть запущен, построенный по самым современным технологиям. Шутка ли — оценочная производительность завода свыше двухсот тысяч тонн. Вот и получается, что за три года мы сможем поднять производство алюминия более чем на порядок.[53] Добавьте к этому наши новые сибирские промышленные комплексы, по производству алюминиевых и магниевых сплавов, а также высококлассных электросталей, что сейчас ударно строятся за Уралом. Справимся. Обязательно справимся. Помяните мое слово — через пару лет вам истребитель еще и переделывать придется, с применением более современных материалов и технических узлов. Ведь те же легированные электростали высокого класса чистоты позволят нам создать куда более серьезный двигатель, чем тот, что есть сейчас. Так что, даже не берите в голову такие грустные мысли.
— Так-то оно так, только все одно, непривычно как-то. Года два назад совсем по-другому вопрос ставили. Чем дешевле, тем лучше. И мы с горечью смотрели на все эти палки и тряпки.
— То-то и оно, что два года назад. Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи, — усмехнулся маршал. — Дороже выйдут. Да, И-300 не получается дешевым. Но сами подумайте — есть ли нам смысл давать по триста часов налета пилотам, которые пойдут в бой на слабых самолетах, которые противник, пользуясь техническим преимуществом, будет сбивать пачками? Сэкономим два рубля сейчас, чтобы потерять тысячу завтра? Нет. Неправильно это. Вы, вероятно, не знакомы со сметами, утвержденными в прошлом году для обучения летчиков.
— Признаюсь, не интересовался, — пожал плечами Поликарпов.
— Мы программу сократили по времени, убрали из нее максимально все предметы, не относящиеся к летным дисциплинам. А все высвобожденное время отдали на откуп учебным полетам. Поэтому в полный цикл обучения от взлета-посадки до выпуска вошло триста часов налета.
— Ого!
— Вот-вот. У нас уже пошли выпускники этой годовой программы. И их летные показатели на голову выше старых, обученных летчиков. Не говоря уже о низкой аварийности и времени освоения новых машин. А потом их направляют в истребительные полки, где продолжают гонять в учебных эскадрильях, что мы развернули при каждом ИАПе.[54] Представляете, сколько стоит этот курс?
— Но разве мы сможем таким образом подготовить нужное количество летчиков?
— А вы знаете, сколько нам нужно личного состава? — усмехнулся Тухачевский. — Не переживайте, Николай Николаевич, все взвешено и подсчитано. Обучение хоть и дорогое, но достаточно быстрое. Сможем. Мы уже полностью укомплектовали все истребительные дивизии личным составом по полному штату, ведем переподготовку «стариков» и накапливаем резерв для кадрированных авиачастей, создавая стратегический запас. Вы ведь слышали, что согласно новым стандартам каждый комсомолец должен освоить либо уверенное пилотирование самолетом, либо управление автомобилем, либо танком. Причем желательно все три ипостаси. ДОСААФ переживает небывалый всплеск желающих.
— Как все поменялось-то… за два года всего, — покачал головой Поликарпов.
— Советский Союз нуждается в квалифицированных специалистах. Это новая установка XVIII съезда внедряется в жизнь методично и последовательно. А потому мы просто не можем ограничиваться той странной программой обучения, при которой линейный летчик-истребитель едва осваивал взлет и посадку. Это ведь глупо — доверять дорогую машину человеку, который не может ей управлять. Ну и дальше, за ниточку все вытягивается. Например, нет смысла хорошо учить пилота, полагая, что он станет «одноразовым» экипажем для дешевого аппарата.
— Да понял я, понял, — улыбнулся Поликарпов. — Но все равно, чудно и непривычно. Как будто проснулся, и все вокруг поменялось.
— Сон, не сон, а действительно поменялось много за последние годы, — улыбнулся маршал. — Кстати, возможно, я путаю, но, помнится, вы очень ругались на каплевидный фонарь… — лукаво подмигнул Тухачевский.
— Ругался. Верно, — кивнул Николай Николаевич. — Так ведь плексигласа хорошего не было. Одна муть, через которую ничего не видно. А тут, после того как стали поступать первые партии высокого качества, так и решились. В конце концов, он действительно нужен. Хотя я, если честно, очень сильно переживаю из-за его размеров. Как-то чудно это и непривычно.
— Москалев же заверил, что благодаря такой форме, фонарь серьезно улучшает аэродинамику по сравнению с маленьким выступом. Да и в кабине пилота намного просторнее становится. Вы, кстати, уже решили проблему с вентиляцией кабины и надежным аварийным отстрелом фонаря?
— Пока работаем, — слегка стушевавшись, ответил Поликарпов. — Слишком много новшеств. С одним только передним шасси сколько возились. Сложная машина получается.
— Так никто и не говорил, что будет просто, — улыбнулся маршал. — Кстати, какая у аппарата масса получилась по факту?
— Стандартная взлетная масса получилась около трех четыреста, у пустого самолета — две шестьсот.
— А как летные данные?
— Пока еще не установили. Нужны испытания. Ожидания-то, конечно, очень оптимистичные, но что там получится, покажет время. По крайней мере, новый двигатель обнадеживает — две тысячи лошадей на высоте — очень солидно. Да и этот необычный пятилопастной саблевидный винт с тонким профилем и изменяемым шагом… ох и намучились мы с ним. Но на стендовых испытаниях он показал очень интересные результаты.
— Да уж, — усмехнулся Тухачевский, наблюдая за тем, как техники завершают последние проверки и отходят от аппарата. Чудной все-таки аппаратик получился — диссонирующий со всем этим миром. Но получился. Если бы кто там, в той жизни рассказал — ни за что не поверил. А так… Хотя, конечно, без Москалева он бы не справился. Уж больно товарищ был гениален и одарен в аэродинамике. Буквально на лету намеки хватал и развивал. Неудивительно, что в той истории его долго и методично топил Яковлев. Выплыви такой конкурент в разряд тяжеловесов — и все. Финиш. Расчеты прочностей и технологи выполнят, а вот без нормально продуманной компоновки и аэродинамики — беда. Тут, если без электронных вычислений, чутье нужно, дабы многократно ускорить работы.
