— Еще чего скажешь! Я же не мальчишка какой-нибудь, вроде тебя. Я человек женатый…
— И рогатый, — неожиданно съязвил Габриель. Он не имел обыкновения, подобно остальным, подтрунивать над Симоном, но сейчас, доведенный до белого каления его расспросами, не смог придержать свой язык.
— Эх, ты! — обиженно произнес Симон. — А еще друг…
— Прости, я не хотел. Как-то само самой вырвалось.
— Я ведь так люблю Амелину, — затянул Симон свою старую, уже порядком набившую Габриелю оскомину, песенку. — Я боготворю ее. А она, негодница…
— Она пообещала больше не изменять тебе.
— Зато раньше изменяла. Еще как изменяла!
— И ты решил отомстить ей? Ну-ну, давай, времени впереди много — может, свое отквитаешь.
Теперь пришла очередь смущаться Симону.
— Нет, что ты! Это так… нечаянно. — Он взял Габриеля за руку и с мольбой в голосе добавил: — Только не говори ничего Амелине. Если она прознает об этом, снова загуляет с Филиппом. Вообще никому не говори… Ну, пожалуйста, пообещай, что будешь молчать. Хочешь, на коленях попрошу?
— Не стоит, я и так ничего не скажу. При условии, что и ты забудешь о нашей встрече.
— Безусловно! Я нем, как статуя.
— В таком случае, я тоже нем, — ответил Габриель. — Доброй ночи, Симон.
— А разве ты не идешь к себе?
— Нет. Я… э-э… я немного прогуляюсь.
Симон добродушно усмехнулся:
— Ага, проказник, еще захотел! Ну что ж, ступай прогуливайся… Гм, только смотри не забегайся.
Габриель проводил долгим взглядом уходящего Симона, затем свернул за угол и вскорости снова оказался перед дверью Матильды.
«Ступай-ка ты прочь, дружок, — сказала ему здравая часть рассудка. — Дождись утра. Это не самый лучший способ завоевать благосклонность порядочной девушки — заявиться к ней среди ночи и признаться в любви».
«Почему же? — отозвалась другая часть, одуревшая от страсти. — Все в порядке. Я нравлюсь ей, но она не хочет этого понять, так как вбила себе в голову, что влюблена в Филиппа».
«Глупости! — возразил здравый смысл. — Это чистой воды самообман».
«Вовсе нет, — упорствовала дурь. — Это правда».
Как обычно, дурь взяла верх над доводами здравого смысла. Габриель постучал.
Ему показалось, что прошло несколько долгих часов, прежде чем за дверью послышалось шуршание шелковых юбок и тихий стук поднимаемой щеколды. Наконец дверь отворилась, и на пороге появилась Матильда. В этот поздний час она как будто не собиралась ложиться спать и была одета в то же самое платье, что и на вечернем приеме у принцессы.
Увидев совсем не того, кого ожидала увидеть, Матильда вскрикнула:
— О Боже! Кто это?… Вы?! А я думала…
— Он не придет, — сипло сказал Габриель и едва сдержался, чтобы не закашляться.
— О… О ком вы говорите?
Поскольку Матильда стояла спиной к освещенной комнате, Габриель плохо видел ее лицо, но был уверен, что она покраснела.
— Может, мне лучше войти?
— Войти? Вам? Ко мне? — в замешательстве переспросила девушка. — Но…
За спиной Габриеля раздался скрип двери. Матильда испуганно охнула и схватила его за рукав.
— Ну, входите же! Скорее!
Габриель не заставил просить себя дважды. Одним прыжком он очутился в комнате и быстро затворил за собой дверь.
— Это Розалия, — шепотом объяснила Матильда. — Она известная сплетница и если что-то увидела, то завтра разболтает по всему дворцу, еще и приплетет с три короба… Господи! Что обо мне подумают?! А все вы, вы!
Габриель мрачно усмехнулся, и от его усмешки девушку прошибла дрожь.
— А окажись на моем месте Филипп, вам было бы все равно, что о вас подумают?
Матильда истошно ойкнула, закрыла глаза и прислонилась к стене, пытаясь удержаться на ногах. Лицо ее мертвенно побледнело. Габриель помог ей дойти до кресла и сесть, а сам встал перед ней на колени, сжав ее руки в своих.
— Простите, если я нечаянно причинил вам боль.
Матильда наконец раскрыла глаза и мягко, но решительно высвободила руки.
— Вы здесь ни при чем. Просто я переволновалась. И вообще, я слишком впечатлительная. Так это он прислал вас ко мне?
Бесстыжая! Развратница!.. Любимая…
Взгляд Габриеля упал на кровать с задернутым пологом, и сердце его больно сжалось при мысли о том, что бы случилось, приди к ней Филипп.
— Нет, я сам пришел. Сказать, чтобы вы его не ждали. Я убедил его оставить вас в покое.
— Понимаю, — прошептала Матильда. — Вы печетесь о моей душе. Вы так добры ко мне, благодарю вас… Нет! — вдруг воскликнула она, заламывая руки. — Это неправда! Я не могу лгать, не могу благодарить вас… Я грешница, Господи! Я закоренелая грешница и я не хочу каяться. Зачем вы беспокоитесь обо мне? Кто я вам такая? Вас не должно волновать, что я гублю свою душу.
— Однако волнует.
— Но почему?
— А вы не догадываетесь? — кротко спросил Габриель.
Матильда внимательно посмотрела на него.
— Кажется, я догадываюсь… О Боже! Только не это!
— Да! — Габриель вновь схватил ее руки и покрыл их страстными поцелуями. — Я люблю вас, Матильда. Я полюбил вас с первого взгляда — но буду любить всю жизнь.
Где-то с минуту оба молчали. Матильда собиралась с мыслями, а Габриель не сводил с нее исполненного нежности взгляда. Немного успокоившись, она решительно покачала головой:
— Нет, так нельзя. Вы не должны любить меня. Это неправильно, несправедливо. Любовь должна быть взаимной, иначе будет беда. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня, я не хочу причинять вам боль.
— Тогда не надо причинять мне боль. Сделайте так, чтобы я не страдал.
— Но как?
— Ответьте на мою любовь, полюбите меня… — Габриель в отчаянии схватился за голову. — Боже, что я несу!.. Простите, барышня, я не то хотел сказать, совсем не то. Я лишь прошу дать мне шанс. Не отталкивайте меня, позвольте мне заслужить вашу любовь. Вот увидите — вы полюбите меня. Мне нужно только время…
— Нет, сударь, — решительно произнесла Матильда. — И не надейтесь. Вам у меня ничего не светит. Прошу вас, поскорее разлюбите меня. Пока еще не поздно — разлюбите. Вы никогда не добьетесь от меня взаимности, я никогда не смогу полюбить вас. Это невозможно, бесполезно, безнадежно.
«Что ж, придется овладеть ею силой, — заявила дурь. — Она упорствует в своем заблуждении».
«Если я сделаю это, — предостерег здравый смысл, — то навсегда потеряю ее».
На этот раз Габриель склонен был прислушаться к доводам разума.
— Я не разлюблю вас, — сказал он. — Я буду любить вас всегда.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась Матильда. — Забудьте обо мне. Не любите меня, не надо. Я… я люблю другого.
— Филиппа? Но он же не любит вас.
— Нет! — вскричала Матильда. — Он тоже любит меня. Он сам это сказал.
— Ах да, конечно! — с нескрываемым сарказмом произнес Габриель, поднимаясь с колен. — Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь. Чего-чего, а любви у него хватает на всех хорошеньких женщин.
Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
— Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно… Я так несчастна!
Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене рядом с кроватью.
— Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты решил покарать меня тотчас… Велик мой грех, Господи, и кара Твоя справедлива.
Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки.
— Замолчите! — простонал он. — Не называйте мою любовь карой. Ради всего святого, не говорите так… Это жестоко, это бессердечно!
— Ах! — выдохнула Матильда. — Простите меня. Я не хотела обидеть вас. Я сама не знаю, что говорю… Прошу вас, умоляю: забудьте обо мне. Я недостойна вашей любви. Я беспутная, пропащая. Не надо любить меня.
— Я люблю вас, Матильда, — пылко ответил Габриель. — Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или беспутной, я все равно буду любить вас.
— Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.
— Вы же совсем не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я заслужу вашу любовь. Не будьте так категоричны. Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.
— Здесь нечего думать, — упрямо покачала головой Матильда. — Мое сердце навсегда отдано другому. Я буду принадлежать только ему — или вообще никому.
«Вот видишь!» — назидательно отозвалась дурь и что было силы ударила Габриелю в голову.
— Ну, нет, бесстыжая! — воскликнул он, хватая ее в объятия. — Ты будешь принадлежать мне!
Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться…
Когда на рассвете Филипп вернулся от Маргариты, что-то дернуло его заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва Филиппу показалось, что он спит.
