снега, пожевал. Да… дела.
— Даже в мыслях не было. Хотя лучше лишний раз поэта прихватить, чем в гестапо оказаться. Но это ведь не всё?
— Нет. Он как увидел пленного, заметался сразу, потом пошел к Базанову, просил разрешения сходить к сестре, якобы она родить должна.
Кириченко, Кириченко… Я попытался вспомнить лицо бойца, но не смог. Ясно, что из новых, в рейде с нами не было.
— И? Что Иван Федорович?
— Сказал, завтра решит. Но всё дело в том, что у Кириченко нет никакой сестры, я спросил у других ребят.
— Да уж… Слушай, позови Базанова, пожалуйста. Посоветуемся пока.
Решили шпионские игры не разводить. Ближе всех к органам был Сабуров, но он ни разу не контрразведчик и не следователь. Так что надо брать хлопчика за шкирку и выяснить, какие такие записи он ведет, да где рожает его неизвестная до сих пор сестра.
Иван Федорович вызвался позвать этого Кириченко. Он командир, подозрения не вызовет.
Через пять минут Базанов привел обычного с виду парня, у нас такие каждый второй. Волосы русые, коротким ежиком торчащие во все стороны, глаза серые, нос картошкой. На вид — лет двадцать пять.
— Записки свои давай! — гаркнул на него с порога Старинов.
Он даже не сопротивлялся, поплыл сразу. И блокнотик, сделанный из ученической тетради, носил, оказывается, просто в кармане. Край непуганых идиотов, не иначе. Как у нас тут еще гестапо помещение под свой кабинет не требует, понять не могу.
Писал он всё подряд, как Джамбул Джабаев какой-нибудь. Только вместо «Аксакалу Калинину» и «Песни о батыре Ежове» этот народный поэт вещал о численности личного состава, вооружении, фамилии командиров. Ну, и, как говорится, вишенка на торте — запись, что Яков, скорее всего, именно тот, кто нужен.
Понятное дело, предатель ползал по полу, обнимал попадающиеся по дороге сапоги и умолял не убивать. То, что собирался сдать нас с потрохами, после чего от нас вряд ли что осталось, старался не упоминать. Мол, никого не сдал еще. И даже предлагал гнать немцам ту информацию, которую мы ему дадим. Тоже мне, ценный агент выискался.
Единственное, что меня интересовало, так это цена, что немцы пообещали ему за сотрудничество. Оказалось, посулили засранцу две лошади, корову и десять гектаров земли. Причем, даже расписку не дали. Так, на слово поверил.
И вот это недоразумение нас чуть не подвело под немецких карателей? Мне даже обидно стало. Если честно, я надеялся, что тут матерый агентище, после спецшколы шпионской, с секретной рацией под подушкой, а оно такое… Поманили пальцем недоумка, он и пошел в предатели.
Кириченко увели в сарайчик, который у нас вместо холодной был, а мы приступили к голосованию. Хотя процедура закончилась очень быстро. Решили повесить гниду на крепкой ветке, как писали в каком-то пиратском романе, за шею.
Утром личный состав построили и Базанов зачитал список грехов господина Кириченко, будущего землевладельца и завидного жениха с конями и коровками.
Первой народное возмущение выразила Параска. Показав рекордную скорость передвижения и ловкость, она успела расцарапать Кириченко морду до крови. Потом ее оттащили, конечно, но народ завелся и для того, чтобы просто повесить предателя, пришлось изрядно поработать руками и горлом.
Ну, а потом всех, задействованных в операции «Кусок сала», погрузили в грузовик и они двинулись за припасами. Меня вот только не взяли, гады. Сказали, что командирам на штопырку не положено. Так что я остался на хозяйстве.
Иван Базанов
Получается, за последние месяца два я первый раз руковожу отрядом. Ну, самостоятельно. Как появился Соловьев, так я вроде ждал его, сразу полномочия передал. Хороший парень, Петя этот. Опыта командования у него нет, конечно, ни хрена, вот и лезут косяки со всех сторон, но ничего, дело это наживное. И посоветоваться никогда не считает лишним. Да мне и не жалко опытом поделиться, для хорошего человека. Плохо, конечно, что заберут его скоро, с таким бы воевать и воевать. Вот и про удачу свою он как бы в шутку говорит, а чувствуется — есть она. И то, что его тогда в подворотне по голове приложили, и то в хорошее переросло. Сколько народу спас! Это если даже про сына Иосифа Виссарионовича не говорить.
Да вот возьми хоть венгра этого — на дурика поймали, а он еще и за нас оказался. Эх, вот сегодня как раз фарт нужен как никогда. А то народ скоро кору с деревьев обдирать начнет и жевать, прямо как в лагере этом. Да нет, не похож Юлик на предателя. По любому его хлопнуть успею с заднего сиденья. Не совсем же он дурак, чтобы вот так под пулю ложиться.
А я не стесняясь парабеллум перезарядил, патроны поменял, еще и приговариваю, мол, надо бы новые вставить, а то мало ли, вдруг отсырели. А он и ухом не повел. Сидит, рассказывает про то, как в детстве чуть не упал в Дунай с какого-то цепного моста. Такой обычный треп, будто мы сидим где-то за рюмкой чая, а не едем грабить фашистский склад. Не может же быть, чтобы к нам подослали такого хладнокровного агента, да еще и подгадали под тот момент, когда наши упокоят их приспешников. Так что я успокоился окончательно и просто сидел, и ждал, пока мы доедем.
А ехать в этой машинке — одно удовольствие. «Опель-капитан» называется модель. Идет ровно, мягко, будто на диване в своей квартире сидишь, а не по грунтовке трясешься. Даже Вова Гарбузов, водила наш, разобрался с управлением за десять минут каких-то. Но мандраж все равно берет — ведь второго шанса может и не быть. Потому что охраняются фашистские запасы покруче железнодорожных мостов и прочих стратегических объектов. Хотя и силами венгерских гонведов. Тут надо сработать так, чтобы потом не было мучительно больно. Да не за бесцельно прожитые годы, как в книжке, а когда тебе в жопу кочергу раскаленную засунут, чтобы рассказывал быстро и без утайки.
Это только у комиссаров на политинформации наши герои спокойно переносят досадные моменты, когда им молотком пальцы дробят или коловоротом зубы высверливают. И поют при этом революционные песни. А мне попадаться не хочется. Я, наверное,
