— Черт побери, люблю я хорошую ссору! — глаза ее сверкали; выражение лица было суровым. — Я сказала бы, свободный и откровенный обмен профессиональными мнениями.
Роберт Ансельм опустил карты на стол.
— Беседовала с докторами там, во дворце, что ли?
— Полоумные подлизы, пиявочники!
Пальцы и щеки Аш в тепле покалывало — восстанавливалась циркуляция крови.
— Ну, скажи. Как там герцог?
С лица Флоры ушел гнев. Она сделала знак обслуживающему ее пажу добавить больше воды в предложенную ей чашу с вином:
— Ему можно доверять. Я сразу увидела. По-другому относится к тебе.
— Доверять? — Аш попросила пажа, находившегося у очага, подогреть ей оставшееся вино. — Ага. Он обещал мне еще одну вылазку в Карфаген. В этом я ему доверяю. Это в его интересах — выживать-то надо; и еще — он умеет обращаться с армией. Так каков прогноз? Когда он встанет на ноги? Что с ним? Ранение после Оксона?
— Я об этом и говорила. А можешь себе представить, Аш, как я оказалась у него? Благодаря названию нашего отряда. «Женщина-доктор», — Флора подошла к амбразуре окна, выглянула во мрак и подпрыгнула, уселась на подоконник. Жестикулируя, она говорила: — Его хирурги наконец позволили мне посмотреть рану — она у него посреди спины. Наверное, его копьем ткнули.
— Дерьмо!
Зеленые глаза Флоры блеснули в ответ на эмоциональную реакцию Аш.
— Встань-ка! — крикнула она Ансельму.
Когда большой и крупный мужик поднялся, она перебежала от окна к нему, схватила его за левую руку и отвела ее в сторону. Роберт Ансельм серьезно смотрел на нее. Хирург постучала пальцем по его доспеху под левой рукой.
— Насколько я смогла рассмотреть, копье вошло отсюда — спереди или сбоку, прямо в левый бок тела герцога.
— Должно было слегка задеть. Ведь для этого и предназначены изогнутые поверхности доспехов, — Аш подошла к тому месту, где замер в задумчивости Ансельм. Приложила пальцы к линии, соединяющей нагрудник и спинную часть кирасы. — Копье могло попасть сюда, в шарнир. Тогда и попало внутрь.
— Я и доспех его видела. Разбит вдребезги.
Ансельм не двигался, только попытался заглянуть себе через плечо. Он задумчиво проговорил:
— Копье больно бьет. Может сломать шарнир. И тогда проникает кончик копья.
— Но мог проскользнуть и внутрь наспинной части, — Аш вопросительно смотрела на хирурга. — Может, копье деформировалось? Отломалось в ране?
— Я о копье слышал, — признался Ансельм. — Мне рассказывали, что де Ла Марш мечом отрубил ствол копья, как только герцогу нанесли удар.
— Дерьмо.
— Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
Флора замахала руками:
— Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
— В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались, а мягкий нижний железный слой разодран, — Флора положила свободную руку на талию Ансельма сзади, над сгибом. Аш обратила внимание, что его не передернуло.
Хирург сказала:
— В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
— Дерьмо! — прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: — Ну и как он?
— Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
3
— Умирает?
Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
— Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже… Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
— А кто его наследник? — гаркнул Ансельм.
— Маргарита Бургундская, — машинально ответила ошеломленная Аш, — если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие — де Ла Марш.
— Тогда из обороны уйдет душа.
— Умирает… — повторила Аш, не слушая Ансельма. — Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
— Конечно, уверена, — быстро проговорила Флора ломким голосом. — Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
— Значит, надеяться на священников? — Ансельм допил свою чашу и утер губы.
— Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, — сказала Флора. — Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
— Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
— Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
— Это все меняет. Если он умирает — почему он мне не сказал? Христос Зеленый… Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как… — Аш не договорила. — Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? «По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам». Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
— Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины — просто голоса, — деловито объявил Роберт Ансельм. — Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
— Нельзя же вечно бояться.
— Тебе легко говорить.
Аш отрывисто попросила:
— Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: «Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека…
Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
Дерьмо».
