В Санкт-Петербурге дежурный телеграфист принял эту неурочную телеграмму с грифом "Весьма срочно" и разбудил Директора Канцелярии Министерства иностранных дел, Владимира Николаевича Ламсдорфа. Ламсдорф одновременно являлся и Начальником шифровального отдела. Расшифровав телеграмму, Владимир Николаевич не стал беспокоить престарелого министра, Николая Карловича Гирса, а разбудил его сына, Михаила Николаевича Гирса, советника министерства иностранных дел. Михаил Гирс, вникнув в дело, отправил телеграмму в Париж своему старшему брату Николаю Гирсу. Тот, расшифровав телеграмму, прочитал её послу России во Франции Артуру Павловичу Моренгейму. Моренгейм в ответ отправил его к графу Муравьёву-Амурскому.
Так необходимая поддержка "американцев" была обеспечена.
* * *
Вернувшись в Малый дворец Наследника, Николай заперся у себя, развернул абрудар с копировщиком, и подготовил к закачке файл с сознанием Иванова. Затем взял наушник-передатчик с пультом управления, прошёл в комнату к брату Георгию, и легко потряс его за плечо.
Георгий проснулся, увидел Николая и хриплым, спросонья, голосом спросил:
— Ники, что случилось?
Николай ловко надел на него наушник передатчика и нажал кнопку на пульте. В ухо Георгия скользнул голубой лучик.
Через несколько минут Георгий снова глубоко спал.
Утром, когда Георгий проснулся, Николай сидел у его кровати.
— Ники, что это? — Георгий сжал пальцами виски и сморщил лоб.
— Это будущее, Жоржи, — сказал Николай, жалея младшего брата и страдая вместе с ним, — теперь ты знаешь, что будет в будущем.
— Но ведь это ужасно! — воскликнул Георгий, смотря на Николая и не видя его. Перед его мысленным взором проносились страшные видения ХХ века.
Николай обнял его и так они сидели долго, очень долго.
Потом Георгий отстранился и сказал:
— Я должен умереть через пять лет? Но я хочу жить!
Николай взглянул на него: — Это можно исправить, но ты должен мне помочь.
— Я готов! — Георгий соскочил с кровати, и начал спешно одеваться.
Георгий Александрович был младше Николая на 4 года. Похожий на него, Георгий был выше ростом и ему прочили карьеру морского офицера. Вполне возможно, это его и сгубило. Туберкулёзом он заболел после возвращения из плавания по Белому морю. Простыл на мостике корабля, а какие тогда лекарства?
Николай задумал скопировать 18-летнего Георгия, до его заболевания, и закачать в него нынешнее сознание, на максимальной мощности. Разница в 4–5 лет в их возрасте не особенно заметна. Даже если и обратят внимание, что Георгий какой-то не такой, что с того? Результат важней последствий.
Братья прошли в комнату Николая и заперлись. Сначала сняли копию с сознания Георгия. Тот терпеливо вытерпел все манипуляции брата. Далее, объяснив вкратце, что кому нужно делать, Николай начал проявлять заранее скопированного здорового брата. Спящего, естественно. Георгий с мистическим ужасом наблюдал, как он сам появляется из ничего. Но не сплоховал. Когда мерцание прекратилось, навалился на проявленную копию сверху, не давая ей дёргаться, и позволил правильно надеть наушник. Очень скоро, два Георгия с любопытством разглядывали друг друга.
— Становись на середину, — сказал Николай "старому" Георгию. Тот беспомощно оглянулся на свою копию.
"Новый" Георгий поощрительно ему кивнул: — Так надо. Начинаем новую жизнь.
* * *
— Нужно подключать Сандро. Они с Ксенией опять на своих раскопках, подъедем туда и поговорим. Пора вербовать союзников. Один в поле не воин, и даже два… — сказал Николай Георгию после завтрака.
Удивительно, но почти никто не заметил подмену. Только Мама сказала: — Жоржи, ты сегодня отлично выглядишь, видно морской воздух на тебя хорошо действует.
Но в Ай-Тодор они поехали только после обеда. Сначала Николай с Георгием отправились в Ялту и поднялись на броненосец "Двенадцать Апостолов", который в данный момент стоял в Ялтинской бухте. Командир корабля капитан 1 ранга Павел Матвеевич Григораш был удивлён прибытию высоких особ, и смущён, что не выставил почётный караул, но Николай успокоил его, сказав, что он с визитом неофициальным, и сразу перешёл к делу. Николай попросил слесарей для установки железных дверей в подвале. Григораш вызвал одного кондуктора, из старослужащих, и приказал следовать за Великим Князем, чтобы на месте определить объём работ и материалов.
Потом братья вернулись в Ливадию и поставили задачу бравому унтеру, где и какие двери ставить. На его вопрос, к какому сроку нужно всё исполнить, Николай нахмурился и ответил:
— Двери должны были стоять ещё вчера!
Кондуктор упорхнул.
Следующий визит Николай нанес в полк охраны. Приказал запланировать дополнительный пост.
— Пошли на берег, — вдруг предложил Николай Георгию, — день чудесный, прогуляемся.
— Мы же собирались в Ай-Тодор! — удивился Георгий.
— Пойдём на берег, не могу я сейчас видеть счастливые лица.
Они пересекли лужайку, прошли по извилистой тропинке через заросли роз, и спустились с невысокого берега. Прибой ласково лизал камни, и они медленно пошли вдоль берега по галечнику. Николай с Георгием долго ходили по берегу и разговаривали, согласитесь, было о чём. Совсем близко от берега в сторону Севастополя прошла белоснежная парусная яхта, расцвеченная флагами. Николай присмотрелся и прочел название: "Форос".
Братья поднялись по крутому склону, и подошли к дворцу с другой стороны.
* * *
В Ай-Тодор, на раскопки, они отправились верхом. Александр Михайлович был сыном Михаила Николаевича, родного брата Александра II Освободителя, и приходился цесаревичу двоюродным дядей, хотя и был с ним почти одного возраста. Сандро, как его называли все близкие, был женат на родной сестре Николая, Ксении. Проживали они недалеко от Ливадии, в одном из сдаваемых домов. Тогда такие минидворцы еще не называли коттеджами, но строили и сдавали желающим уже вовсю.
Недалеко от маяка братья увидели несколько человек крымских татар-землекопов, и среди них Ксению и Сандро. Они производили раскопки, и за несколько летних месяцев нашли около 60 древнегреческих монет.
Ксения, увидав братьев, замахала им рукой. Приблизившись, поздоровались.
— Сандро, ты мне нужен по очень важному делу, — сказал Николай, — отпусти людей и поехали. Прости, Ксюша, тебя куда проводить, домой или к нам?
— Лучше к Папа поеду, дома одной скучно, — ответила Ксения, не сводя взгляда с Георгия.
Когда вернулись в Ливадию, Ксения пошла в Большой дворец, а мужчины отправились в Малый, и заперлись в комнате Николая.
