Эшли моргнула.
— Десять раз? За час? — Она сглотнула.
— Как я уже сказал, я бог. И был лишён твоего тела на семьдесят тысяч лет. — Он пожал плечами. — Тем более, я — мужчина.
Он сладко улыбнулся, растопив её сердце.
— В таком случае, — она обняла его за шею, — я рада помочь.
Эпилог 1
Стоя во главе стола, Пенелопа погладила свой беременный животик и посмотрела на Кинича, который спокойно сидел в кресле рядом. Как и другие десять божеств, сидящих рядом с ними, он не нервничал.
— Как вы все можете быть такими спокойными? — спросила она. Её переполняла радость за Маакса — справедливость восторжествовала — но она чертовски нервничала из-за оставшейся части судебного процесса. То, что произошло дальше, достигло кульминации намного дольше, чем она была жива. И результат изменил бы жизнь каждого. Как и многие женщины в этой истории, она была втянута в безумный, прекрасный, чудесный мир богов какими-то силами, существовавшими там во Вселенной. И хотя она всё ещё не понимала многих вещей, знала, что все они связаны. Кинич, когда-то Бог Солнца и всё ещё самый могущественный свет в её вселенной, теперь стал другим видом бессмертных. Вампиром. Она, благодаря какой-то очень странной цепи событий, унаследовала его силу и титул: Правитель Дома Богов.
В чём дело? Она связана с богами. То, что влияло на них, влияло и на неё и наоборот. И теперь она должна служить правосудию. Зак и Симил наворотили много всего ужасного. Будет нелегко.
Кинич, возможно, самый красивый мужчина на планете с золотистыми, медово-каштановыми волосами и фирменной божественной фигурой смотрел на неё.
— Ты справишься, жена моя. — Он наклонился и поцеловал её в живот. — Я люблю тебя, Пенелопа, и не могу дождаться, когда всё закончится, чтобы мы могли проводить дни, занимаясь любовью и готовясь к рождению нашего малыша.
Пенелопа растаяла.
Она повернулась к комнате, в которой царила суматоха.
«Пожалуйста, боже, дай мне сил».
Она постучала молотком по столу.
— Внимание всем, я призываю Зака, Бога Искушения, ответить за свои преступления.
Зак встал и двинулся к центру комнаты.
— Извини, — сказала она, — Эшли забрала стул, так что тебе придётся стоять.
Зак и глазом не моргнул.
— Давай покончим с этим дерьмом.
Пенелопа не знала, с чего начать. Зак предал её самым ужасным образом. Он знал, что обладает силой искушения, силой заставить человека хотеть чего-то, независимо от того, правильно это или нет. И с такой силой пришла великая ответственность, как и у всех богов. Но то, что сделал Зак, непростительно. В самый уязвимый момент, когда она была беременна и думала, что потеряла Кинича, Зак своими силами заставил её поверить, что у неё к нему чувства. Потом, когда Кинич стал вампиром, Зак заставил его жаждать её крови. Он думал, что она никогда не полюбит бывшего бога, вампира, который представлял угрозу для неё и её будущего ребёнка. Кретин.
Пенелопа постучала молотком по столу.
— Настоящим я открываю дело против Зака, Бога Искушения. Зак, тебя обвиняют в том, что ты использовал силы на другом божестве без разрешения — нарушение священного закона. Что ты можешь сказать в своё оправдание?
Кинич не дрогнул, но Пенелопа почувствовала, как гнев исходит от него. Она знала, что Кинич хочет его смерти. Самой настоящей смерти. Но убить божество невозможно. На самом деле, наказание было довольно ограниченным: изгнание, удаление человеческой оболочки, приостановление полномочий и заключение в тюрьму или погребение.
Бирюзовые глаза Зака остановились на Пенелопе, и она едва сдержалась, чтобы не съёжиться.
— Зак? — спросила Пенелопа. — Это твой шанс быть услышанным до того, как мы решим вопрос о наказании. Тебе нечего сказать?
Одетый в тёмно-синюю рубашку и синие джинсы, он расправил плечи. Его спутанные тёмные волосы падали на уши.
— У меня нет оправдания, Пенелопа. Я люблю тебя. И сделаю всё, чтобы защитить тебя.
Кровь Пенелопы вскипела.
— Ты… любишь меня? Любишь?! Этим ты называешь почти убийство меня и моего ребёнка, сукин ты сын?
Слова ничуть не повлияли на него.
— Ты имеешь право сердиться, — спокойно заявил Зак, — но мой брат тебя бросил. Он не один раз от тебя отвернулся. Ты заслуживаешь лучшего.
Она не могла поверить.
— Значит, ты использовал свои силы, чтобы получить то, что хотел?
— Я использовал их, да, но никогда на тебе. Я только сказал этому засранцу брату, чтобы он поддался искушениям, стал тем, кем и был — эгоистичным, кровожадным мудаком.
— Я убью тебя на хрен! — взорвался Кинич.
Солдаты Учбен, стоящие по периметру зала, быстро встали перед Заком, готовые к нападению Кинича.
Зак не сводил глаз с Пенелопы.
— Я никогда не использовал силы на тебе, Пенелопа. Ни разу. Твои чувства ко мне были настоящими. — Она не знала, что сказать, потому что чувствовала что-то к Заку, но точно не любовь. Ну, не в романтическом смысле. В самые трудные для неё минуты он был рядом, держал волосы, когда её рвало по утрам, обнимал, когда она чувствовала себя настолько разбитой, что не знала, сможет ли продолжать дышать. Кинич бросил её. Да, теперь она знала, почему и будь у неё такой же выбор, такая же ситуация, она поступила бы точно так же, как Кинич. Он променял свою божественность на победу в решающей битве против Мааскаб и освобождение брата. Но это не означало, что её сердце не разорвалось надвое.
Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
— Он прав, Кинич. Ты ушёл, и я думала, что навсегда, а Зак был рядом со мной, с нами. — Она погладила живот.
Кинич кивнул, и она поняла, о чём он думает: виноват он на хрен. Он никогда не стал бы винить её, учитывая все поступки, которыми хотел оттолкнуть её.
— Но это не оправдывает использования его силы на мне, — тихо сказал Кинич. — Я мог бы убить тебя, Пенелопа.
Она кивнула. Нет, этому не было оправдания. Она утёрла глаза и посмотрела на Зака.
— Ты хочешь ещё что-нибудь сказать?
— Только то, что никогда не перестану любить тебя, Пенелопа. Ты действительно самая замечательная, сексуальная, страстная женщина, которую мне довелось встречать.
Кинич зарычал.
— И я искренне сожалею, что причинил тебе боль, — добавил он. — Но то, что я сделал, бледнеет в сравнении с болью, которую причинил тебе Кинич. И всё же ты простила его. И мне остаётся лишь надеяться, что и меня ты простишь.
Она кивнула, но не в знак согласия, а в знак того, что услышала его.
— Ты можешь вернуться на своё место, пока не придёт время для вынесения приговора.
Чёрт, это отстой. И станет только труднее.
Она глубоко вздохнула.
— Я зову Симил, Богиню Подземного мира.
Потребовался час и сорок пять минут, чтобы зачитать обвинения против Симил, которая, кстати, выглядела крайне довольной собой. Она всё время улыбалась, как сумасшедшая, одетая в ярко-красное платье для танго, которое подходило к ярко-рыжим волосам, распущенным и диким, как и её разум.
Обвинения варьировались от отвратительных до совершенно невероятных. Несправедливое заключение поколений клоунов — она ненавидела их неестественное состояние постоянного счастья. Кража DVD-дисков «Лодки Любви». Переключение тегов на гаражных распродажах. Управление такси без разрешения, незаконные гонки единорогов, замена конфет на суппозитории в доме престарелых, катание на морских черепах (поиск Несси), распыление пердежа на несколько древних египетских руин (в тот день она боролась с Роберто), создание вампиров, в том числе злых, помощь Мааскаб, заключение собратьев, изобретение спама, и… вымирание динозавров.
Сотни и тысячи смертей невинных людей вместе с миллионами существ.
— Что ты можешь сказать в своё оправдание, Симил?
Зал ждал, затаив дыхание.
Симил пожала плечами.
— Тачдаун, детка!
Пенелопа надеялась совсем не на это.
— Серьёзно? Тачдаун. И всё?
— Что я могу сказать? Я как те парни, которые соскребают с шоссе трупы или чистят туалеты — делаю то, что должна. И делаю мир лучше. Не таким вонючим. Ну, ты понимаешь.
