Они сюда не созерцать пришли, а действовать.
– Огонь по готовности. После третьего выстрела меняем позицию – подъезжаем на сто метров. Бронебойный, заряжай!
– Есть бронебойный! – бодро отрапортовал Борзых и пропыхтел немного погодя: – Бронебойный, готово.
Кряхтел заряжающий не зря – снаряд для ЗИС-6 весил чуть больше пуда.
Геша подвернул башню, в прицел вплыл «Тигр».
– Видишь?
– Ага! – ответил Федотов не по уставу.
До тяжелого немецкого танка было метров восемьсот, но рисковать Репнин не стал.
– Бери чуток ниже – всадим в борт…
– Понял.
– Огонь!
Грохот развалил тишину августовской ночи, и тут словно прорвало – десятки орудий продолбили по немецким танкам.
«Т-VI», которого выбрал Геннадий, неохотно загорелся. Из его люков полезли эсесовцы – успели. Тут же во все щели ударило яркое пламя, и квадратную башню перекосило набок.
Угрюмо бухали 122-миллиметровые орудия «ИС-2». С семисот метров снаряды пробивали и «Пантер», и «Тигров». «Четверок» – тех вообще чуть ли не насквозь.
На немецких позициях поднялось зарево, но никаких ответных мер не принималось – фрицы, похоже, не различали огонь из танковых пушек. На фоне артобстрела он терялся, и попадания относили на счет советских батарей.
Различить же силуэты танков за километр в потемках не представлялось возможным.
Иные из «Т-V» и «Т-IV» начинали двигаться, ерзая туда-сюда, в наивной уверенности, что так снаряды их минуют. Хотя советская артиллерия била по площадям, и куда именно угодит осколочно-фугасный, не угадаешь.
– Бронебойный, заряжай!
– Есть бронебойный! Б-бронебойный, готово…
– Федот! Двадцать градусов влево от подбитого «Тигра». Видишь, там что-то такое проезжает?
– Вижу! Низкое такое.
– Во-во! По-моему, это «Фердинанд»! А ну-ка, угости его. Огонь!
Бронебойный красиво вошел в бочину самоходки.
Лоб у «Фердинанда» был практически непробиваем – двести миллиметров брони! – а вот борта поддавались вполне. Вооруженная той же пушкой, что и «Тигр», самоходка наделала делов на той войне. Тогда она тоже «дебютировала» на Курской дуге – маломощные орудия «Т-34» ничего не могли ей сделать, разве что гусеницу перебить. «Фердинанд» этим и пользовался.
Правда, вскоре оказалось, что не все то золото, что блестит, – самоходка оказалась весьма ненадежной, да и бездорожье было для нее непроходимым – вязла, дура тяжеленная. Шестьдесят пять тонн! Не зря другим названием для «Фердинанда» было «Элефант», то бишь слон.
Силуэт этого «слона» различался легко. Если у советских САУ бронированная рубка находилась спереди, то у «Фердинанда», из-за большой длины ствола, она была смещена в корму.
Снаряд же, выпущенный Федотовым, влепился посередке, куроча двигатель и подрывая бензобаки. Первыми выскочили механик-водитель и радист, сидевшие спереди… Первыми и единственными – люк на рубке открылся, уже и эсэсовец показался, но в следующий момент его выдуло из люка столбом пламени.
«Пущай полетает…»
Третий снаряд промахнул под пушкой «Пантеры» и вколотился в корпус ее соседки. Попадание было удачным – детонация боекомплекта сместила башню на полметра, а уж что сталось с экипажем… Он испарился.
– Я – Зверобой! Меняем позицию!
План операции предусматривал пункты, которые бы не давались прусской логике. Например, смена позиции являла собой не отход, а приближение к вражескому стану.
Днем, даже находясь в засаде, подобное было бы слишком рискованно, а ночью… Почему бы и нет?
Сместившись, «Т-43» занял место между двумя возвышениями, поросшими бурьяном. Юркие «Т-80» тоже проехали вперед, заливая цели незримым светом.
– А ну-ка, осколочным!
– Есть осколочным!
Что-то панцергренадеры засуетились. Неужто догадались? Хотя вряд ли…
– Осколочным, готово!
– Огонь!
Яркая вспышка была неприятна ИК-прицелу, а уж до чего она не понравилась фашистам…
– Федот! Просвет видишь?
– Где танк разворачивается?
– Да!
– Так точно, вижу!
– Еще один осколочный. Надо унять их прыть.
– Осколочный, готово!
– Огонь!
Огня сразу добавилось. Неожиданно снаряд угодил по автоцистерне с бензином. Рвануло так, что любо-дорого.
И тут неожиданно развернулась башня одного из «Тигров». Его наводчик ничего не различал во тьме, но все же выпустил снаряд в сторону советских танков.
То ли заметил чего, то ли просто со злости пальнул. И попал!
– Тащ командир! Жукова подбили!
– Живой?
– Контузило! И башню заклинило.
– Заскалько! Цепляй Жукова на буксир и волоки.
– Есть!
– Так, ребята, заканчиваем выступление. Еще по паре снарядов, и уходим.
Тут же поднялась пальба – «ребята» спешили нанести врагу урон потяжелей.
Развернувшись и перестроившись, танки стали отходить.
– 2-й батальон! На исходную!
– Есть! Мы тут батарею накрыли немецкую. Ух, и салют был!
– Молодцы. Уходим!
Уйти по-английски не получилось – фашисты стали нервничать, открыли огонь наудачу, и в сторону советских танков, и в сторону голой степи. Судя по всему, разрывы снарядов, давая промельк света, дали-таки немцам «наводку».
К сожалению, танковый батальон скучился, пользуясь своей невидимостью, и пара снарядов, выпущенная немецкими «панцерзольдатен», нашла свои цели.
«ИСу» Каландадзе снаряд не причинил вреда – скользнул рикошетом, выбив сноп искр, а вот «Т-80» почти развалился надвое.
«Какая сволочь стреляла», Репнин видел четко – три «Пантеры» приближались, светя фарами, а потом танкистам пособили зенитчики – врубили полутораметровые прожектора «Флакшайнверфер», и потоки резкого света ударили чуть ли не физически ощутимо, ослепляя инфракрасные прицелы и выделяя цели.
Пара «Т-80» сразу проявила полезную инициативу – открыла огонь из пулеметов, не дожидаясь команды. Половина прожекторов погасла, но оставшихся хватило, чтобы наводчики «Т-V» прицелились.
Грохот стоял не слабый, поэтому выстрелов «Пантер» Геша не услыхал. Одна из немецких болванок задела башню «Т-43», и Репнин инстинктивно зажмурился, боясь, что окалина посечет лицо, но нет – в стали было вдвое больше никеля, чем обычно, металл сделался более вязким и не крошился.
– Мимо! – крикнул Борзых.
– Осколочным, заряжай!
– Бронебойным? – растерялся заряжающий-радист.
– Да по хрену «Пантеры»! Гасим свет!
– Есть осколочным! Осколочный, готово!
– Огонь!
У Федотова слезились глаза, даже когда он наводил орудие через обычный прицел – прожектор светил, как второе солнце, но попал-таки. Прицеп с «Флакшайнверфером» разорвало, а грузовик, который его тащил, опрокинуло.
