– Да по хрену «Пантеры»! Гасим свет!
– Есть осколочным! Осколочный, готово!
– Огонь!
У Федотова слезились глаза, даже когда он наводил орудие через обычный прицел – прожектор светил, как второе солнце, но попал-таки. Прицеп с «Флакшайнверфером» разорвало, а грузовик, который его тащил, опрокинуло.
Танкистам из батальона не потребовался приказ – огонь открыли все. Прожектора лопались один за другим, рассыпая искры, но даже короткой подсветки хватило опытным немецким танкистам, чтобы стрелять «по памяти».
Прилетело еще несколько снарядов от приближавшихся «Пантер». Полянский и Заскалько с ходу выбили две из них, третья остановилась и врубила задний ход. Далеко не ушла – 122-миллиметровый снаряд ее лобовая броня остановить не смогла.
Но за подбитых «Пантер» спешили мстить «Тигры». Началась пальба. Пушка «ахт-ахт» разнесла танку «Т-80» весь передок, осколками побив инфракрасный прожектор.
Командир танка сумел спастись. Раненый, он бросил табельное оружие, но подобрал раскуроченный осветитель, сохраняя военную тайну.
Четыре «ИС-2», медленно отъезжая, открыли огонь по врагу. Каждый из них нахватал по нескольку попаданий 88-миллиметровых снарядов, а башня на танке Заскалько вообще звучала как колокол – не менее десяти глубоких вмятин осталось после обстрела.
Одному из «Тигров» досталось под башню, и ту заклинило, другому разбило гусеницу, а третий схлопотал бронебойный в лоб – снаряд прободал броневую плиту и разнес все внутри. Боекомплект не сдетонировал, но танк замер – от экипажа остались одни кровавые ошметки.
Только теперь Репнин поймал себя на странном дежавю и понял, что все это время, прицеливаясь и отдавая команду «Огонь!», пользовался стабилизаторами орудия.
В его времени это было обычным делом, но здесь-то в новинку. Так что руки делали, глаза смотрели, целились, а мозг дивился.
– Я – Зверобой! Все целы? Наших «осветителей» подобрали?
– Так точно! Лейтенант Середа спас инфры… короче, тепловой осветитель!
– Молодец! Отходим по плану «Б»!
– Есть!
Аккуратно просочившись через минные поля, оба батальона, выровнявшись в колонны, уходили в свой второй эшелон.
Вовремя – полчаса спустя артподготовку начали сами немцы.
На участке, к которому примыкали позиции 1-й танковой, огонь был значительно слабее…
Из записок Н. Кузьмичева:
«…За Лодзем взяли спиртзавод. Ребята говорят:
– Надо спиртом запастись.
– Куда? В питьевой бачок? – Они из алюминиевого сплава, по два литра каждый, закрывается винтовой крышкой. – Мы же за два дня не дойдем до Берлина – мало будет!
– Тогда надо в топливный бачок (два топливных бачка и один запасной масляный), объемом по девяносто литров! Хорошо промой этим же спиртом и заливай под завязку. Ну, иди…
– Мы уже залили…
Я вам говорил, что в наступлении мы опережали немца, естественно, на марше скорость максимальная, у механика-водителя люк открыт, я как командир сижу, люк тоже открыт. Ветер, температура градусов десять-пятнадцать, просифонивает насквозь. Комбат дает команду: «Малый привал!» Открываем бачок, закуска у нас уже есть (до войны такой толстой колбасы я лично в Туле не видел. Хорошая колбаса была, и сало украинское толщиной в ладонь, и шоколад у нас был, и изюм), наливаем грамм по сто пятьдесят 70-процентного спирта, сразу воду и закусываешь. Потом команда: «По машинам!» и вперед. Мы за сутки по 90 километров наматывали на танке, да тут еще и боевые столкновения были. В общем, за сутки 8–10 раз останавливались. Потом, когда до Одера дошли и нас переправили на плацдарм, оказалось, что там тоже спиртзавод был.
Наши взяли, узнали, что спиртзавод, и напились. Немцы пошли в атаку и всех перебили. Наши с потерями отбили, опять напились, оставили, опять взяли…
Начальство догадалось, цистерну нашли, вылили на землю – было это в начале февраля, снега большого не выпало. Мирные жители ушли, а коров оставили, и вот эти коровы нализались пьяными. Нам это рассказали.
23 февраля, это праздник, а Жуков отдает приказ: «Войскам, которые находятся на плацдарме, сто грамм не выдавать». Почему? Своего хватало!»
Курская дуга, 5 июля 1943 года
Утром 5 июля немцы перешли в наступление. Основной удар с южного направления, которому противостоял Воронежский фронт, наносился силами 4-й танковой армии (48-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС), при поддержке армейской группы «Кемпф».
Немецкие танки имели задачу – прорвать первую, вторую и третью линии обороны РККА и выйти на Обоянь.
Решить эту задачку мешали 6-я гвардейская и 1-я танковая армии. Да и оборона была поставлена на «пять» – были и противотанковые рвы, и грамотно расположенные ПТОПы – противотанковые опорные пункты – и даже радиоуправляемые минные поля. Долбила по противнику артиллерия и «катюши», а штурмовики в небе шли волна за волной.
Армия исполняла план операции, принятый Ставкой, – измотать противника в обороне, после чего перейти в контрнаступление. Вот и мотали.
Помог и ночной визит майора Лавриненко в стан противника – в итоге довольно-таки хулиганской акции у фон Кнобельсдорфа, командующего 48-м танковым корпусом, не осталось оперативного резерва.
В результате к вечеру 5 июля немецкие танковые дивизии так и не смогли прорвать первый рубеж обороны 6-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Чистякова, вклинившись всего на два-три километра.
К девяти вечера 1-я танковая армия потеряла тринадцать танков, но и противник лишился ста семидесяти бронеединиц[49].
Армейцам здорово помогли самоходные части и мощная противотанковая артиллерия, выбивавшие модернизированные «Т-IV» и новые «Т-V».
На узком участке фронта немцы бросали в бой две сотни танков. В воздухе носились десятки самолетов, «мессеров» и «лавочек», «Илов» и «Юнкерсов». Пыль, поднятая разрывами снарядов и бомб, дым горящих танков и автомашин застилали солнце, словно тучи в грозовой день.
Особо яростные бои развернулись у села Черкасское. По немецким планам, оно должно быть занято с ходу, уже к десяти утра 5 июля, однако оборонцы сдерживали натиск фашистов более суток, после чего Черкасское представляло из себя лунный пейзаж, изрытый воронками, как кратерами.
К 6 июля 2-й танковый корпус СС, действовавший восточнее 48-го ТК, увяз, пробиваясь от Луханино к Яковлево, – его стреножили атаки 1-й гвардейской и 49-й танковой.
