— Вадим Фёдорович, — слегка обиженным голосом оторвал меня от мыслей член-корреспондент, — вам неинтересно?
— Прошу прощения, я просто в некотором ступоре от вида вашей лаборатории. Мне приходилось работать либо в аптеке, либо в домашней лаборатории любезного Филиппа Степановича – а тут такая роскошь!
Моё объяснение вполне удовлетворило учёного, он даже слегка разрумянился от гордости.
— Да уж, лаборатория очень неплоха и, вероятно, первое время она будет предоставлена в ваше распоряжение. Если вы, конечно, примете наше предложение здесь работать. Кстати, вы, простите, где обучались?
— Увы – нигде, кроме как в той самой аптеке. Я самоучка.
— Весьма странно, — слегка посмурнело лицо химика, — нет образования?
— Увы.
— Тем не менее, — поспешил прийти мне на помощь доктор, — смею вас уверить, что господин Демидов очень грамотный химик и изобретатель.
— Ещё и изобретатель? — удивлённо вскинул брови Кирхгоф. — А позвольте полюбопытствовать…
— Прошу меня простить, уважаемый Константин Сигизмундович, — поспешил ответить я, — но при всём уважении к вам, не могу пока рассказать о своих изобретениях – они касаются военного ведомства. Надеюсь на ваше понимание.
— Ах, вот как? Вы положительно удивительный человек, Вадим Фёдорович. Но понимаю. Ладно. А над чем планируете работать?
— Если помните, то кроме йода, мы прислали вам образец нового металла…
— Конечно помню. Удивительное вещество, но не было описания его получения.
— Вот именно. Образец достался мне готовым вместе с информацией о том, что в Китае его выделяют из глины. Именно этим мне и хотелось бы заняться.
— Разумно. Не ознакомите ли со своими планами?
— С удовольствием. Итак: исследовав сам металл, я, как наверняка и ваши коллеги, работавшие с присланным образцом….
Дальше я поведал, как планирую выделять алюминий из каолина. Было, разумеется, громоздко и дорого. Но надёжно. Потом, правда, тот ещё геморрой с очисткой, но бокситно-криолитовое сырьё обрабатывать по тем временам – анреал полный. Не говоря уже о том, что я не знаю, ни как выглядит это самое промышленное сырьё двадцатого века, ни как оно здесь называется. Придётся через натрий или калий пытаться.
— Вполне обоснованно, — выслушав меня, промолвил Кирхгоф. — Проблемы технического характера, конечно, будут, но перспективно. Скажите, а у вас нет больше образца данного металла? Присланный вами настолько невелик…
— Есть, извольте, — я раскрыл саквояж и протянул вилку, специально захваченную для такого случая. Надо было видеть как разгорелись глаза учёного!
— Вадим Фёдорович! Я, от имени Академии Наук прошу разрешения приобрести у вас данное изделие. Уступите? Вам с господином Бородкиным и так будут выплачены премиальные за открытие йода, но лишние деньги ведь не помешают?
Хороший подход. Наконец-то! Сколько же содрать с Российской науки? И продешевить не хочется, и рвачеством заниматься неудобно… У меня, кстати, ещё фляга и котелок имеются, но на них отдельные планы.
— Уважаемый Константин Сигизмундович, я в принципе, готов подарить Академии эту вилку, но всё-таки жизнь в столице требует некоторых средств, которых у нас с господином Бородкиным негусто…
— Не беспокойтесь, — перебил меня учёный, — кое-какие средства найдутся. Но я оценил ваш великодушный жест.
Не могу решить сейчас точно, но, думаю, что рублей двести совет вам выплатит. Ваши премиальные – тысяча на двоих. Кроме того вам будут предложены должности адъюнктов, а это сто рублей в месяц. Не так уж и мало, согласитесь.
Ну, вообще-то ничего, жить можно. И даже приодеться к зиме.
— Благодарю, ваши условия меня вполне устраивают.
— Замечательно! Теперь вы, Филипп Степанович, — Кирхгоф повернулся к доктору, — я догадываюсь, над чем вы хотите работать, но хотелось бы услышать это из ваших уст…
Бородкин уже, по-моему, стал слегка обижаться, что всё внимание членкора было обращено на меня, но мгновенно оттаял, услышав вопрос.
— Если есть такая возможность, то хотелось бы заняться исследованиями бацилл – эта тема меня очень заинтересовала и обещает неплохие перспективы в медицине.
— Ну что же – именно так и думал. Признаться, ваши работы меня несколько изумили сперва, но потом, поразмыслив, я понял, что в этом скрывается нечто многообещающее. Даже планирую с вами сотрудничать, если не возражаете.
— Ну что вы, почту за честь, — зарделся доктор.
В общем, всё разрулилось к вящему удовольствию всех сторон.
Наши с Бородкиным доклады на следующий день прошли на "Ура!". Ну для нас во всяком случае. Честно говоря, чувствовалось, что некоторые профессора весьма недовольны появлению таких выскочек из провинции, как мы с Бородкиным. Но против фактов не попрёшь: вот он йод, вот пропись его получения, что подтверждено экспериментально, вот описание его свойств. И никуда от этих фактов не деться.
С микробиологией было чуть посложнее, но отчёты предоставлены и не опровергнуты. Тема есть и сулит ещё много при её разработке. Так что в открытую возражать никто не стал.
А на следующий день началась рутина: выпросить батареи, дающие достаточный ток, посуду и всё остальное… Неделю убил на создание материальной базы для дальнейшей работы. И то только благодаря содействию Кирхгофа.
Вот кстати немец натуральный, но русский больше, чем основная масса исконно русских по происхождению щелкопёров, сидящих на своих креслах и чуть ли не целенаправленно создающих препоны.
Но дело двинулось. Чтобы получить королёк алюминия, у меня ушло две недели: это вам не уравнения реакций, правильные и "зачётные", на бумажке писать. Умучался вусмерть.
Потом очистка, переплавка… И наконец-то около грамма "вменяемого" алюминия получилось. Всё: можно "ставить псису" и подавать полноценную заявку на "открытие".
А ещё через пару дней заглянул Бороздин. Он и раньше появлялся, но особо не распространялся на предмет продвижения идеи полевых кухонь и новых пуль, а вот на этот раз выдал сразу:
— Вадим Фёдорович, завтра нас с вами ожидает военный министр!
Нормально, да? Вот так "с разбегу об телегу" – сразу к министру. Меня его превосходительство раньше мог предупредить?
— Простите, Михаил Михайлович, а почему так срочно? Я совершенно не готов…
— Перестаньте! — генерал улыбался во все тридцать два зуба. — Какие ваши планы это нарушает?
— У меня, извините, работа в лаборатории, — я замялся, — и там же некоторые вещества, которые стоит продемонстрировать его высокопревосходительству…
