Братья прошли в комнату Николая и заперлись. Сначала сняли копию с сознания Георгия. Тот терпеливо вытерпел все манипуляции брата. Далее, объяснив вкратце, что кому нужно делать, Николай начал проявлять заранее скопированного здорового брата. Спящего, естественно. Георгий с мистическим ужасом наблюдал, как он сам появляется из ничего. Но не сплоховал. Когда мерцание прекратилось, навалился на проявленную копию сверху, не давая ей дёргаться, и позволил правильно надеть наушник. Очень скоро, два Георгия с любопытством разглядывали друг друга.
— Становись на середину, — сказал Николай "старому" Георгию. Тот беспомощно оглянулся на свою копию.
"Новый" Георгий поощрительно ему кивнул: — Так надо. Начинаем новую жизнь.
* * *
— Нужно подключать Сандро. Они с Ксенией опять на своих раскопках, подъедем туда и поговорим. Пора вербовать союзников. Один в поле не воин, и даже два… — сказал Николай Георгию после завтрака.
Удивительно, но почти никто не заметил подмену. Только мамa сказала: — Жоржи, ты сегодня отлично выглядишь, видно морской воздух на тебя хорошо действует.
Но в Ай-Тодор они поехали только после обеда. Сначала Николай с Георгием отправились в Ялту и поднялись на броненосец "Двенадцать Апостолов", который в данный момент стоял в Ялтинской бухте. Командир корабля капитан 1 ранга Павел Матвеевич Григораш был удивлён прибытию высоких особ, и смущён, что не выставил почётный караул, но Николай успокоил его, сказав, что он с визитом неофициальным, и сразу перешёл к делу. Николай попросил слесарей для установки железных дверей в подвале. Григораш вызвал одного кондуктора из старослужащих и приказал следовать за великим князем, чтобы на месте определить объём работ и материалов.
Потом братья вернулись в Ливадию и поставили задачу бравому унтеру, где и какие двери ставить. На его вопрос, к какому сроку нужно всё исполнить, Николай нахмурился и ответил:
— Двери должны были стоять ещё вчера!
Кондуктор упорхнул.
Следующий визит Николай нанес в полк охраны. Приказал запланировать дополнительный пост.
— Пошли на берег, — вдруг предложил Николай Георгию, — день чудесный, прогуляемся.
— Мы же собирались в Ай-Тодор! — удивился Георгий.
— Пойдём на берег, не могу я сейчас видеть счастливые лица.
Они пересекли лужайку, прошли по извилистой тропинке через заросли роз, и спустились с невысокого берега. Прибой ласково лизал камни, и они медленно пошли вдоль берега по галечнику. Николай с Георгием долго ходили по берегу и разговаривали, согласитесь, было о чём. Совсем близко от берега в сторону Севастополя прошла белоснежная парусная яхта, расцвеченная флагами. Николай присмотрелся и прочел название: "Форос".
Братья поднялись по крутому склону, и подошли к дворцу с другой стороны.
* * *
В Ай-Тодор, на раскопки, они отправились верхом. Александр Михайлович был сыном Михаила Николаевича, родного брата Александра II Освободителя, и приходился цесаревичу двоюродным дядей, хотя и был с ним почти одного возраста. Сандро, как его называли все близкие, был женат на родной сестре Николая, Ксении. Проживали они недалеко от Ливадии, в одном из сдаваемых домов. Тогда такие минидворцы еще не называли коттеджами, но строили и сдавали желающим уже вовсю.
Недалеко от маяка братья увидели несколько человек крымских татар-землекопов, и среди них Ксению и Сандро. Они производили раскопки, и за несколько летних месяцев нашли около 60 древнегреческих монет.
Ксения, увидав братьев, замахала им рукой. Приблизившись, поздоровались.
— Сандро, ты мне нужен по очень важному делу, — сказал Николай, — отпусти людей и поехали. Прости, Ксюша, тебя куда проводить, домой или к нам?
— Лучше к папa поеду, дома одной скучно, — ответила Ксения, не сводя взгляда с Георгия.
Когда вернулись в Ливадию, Ксения пошла в Большой дворец, а мужчины отправились в Малый, и заперлись в комнате Николая.
В течение часа братья рассказывали Сандро обо всём, что с ними приключилось. Потом пошла демонстрация аппаратуры. Самое большое впечатление на Сандро произвел расстрел царской семьи. Было видно, как он наливается яростью.
После того, как красноречие Николая и Георгия иссякло, Сандро решительно сказал: — Давайте наушник, я готов!
И стало их трое.
— Пойдёмте, — сказал Николай, когда Сандро перестал мотать головой, и его взгляд принял осмысленное выражение, — надо посмотреть, как движется работа. И Сандро прогулка не повредит.
У входа в подвал стояли вооружённые солдаты, прибыл караул.
Из подвала доносился грохот железа. Работы заканчивались. Две железные двери выглядели внушительно. Матросы вставляли в двери замки, и заклёпывали их здоровенными молотами.
Николай поблагодарил их, и дал каждому серебряный рубль. Матросы сказали хором: "Премного благодарны", и поднялись из подвала.
Оставшись вдвоём с кондуктором, Николай спросил его, где ключи и забрал их. Потом не стал мелочиться, и дал исполнительному унтеру десять рублей. Все были довольны. Затем Николай поднялся наверх, и сдал бункер под охрану караулу.
Можно было начинать работать.
* * *
Пришли из дворца и позвали обедать. Приём пищи в 9 часов вечера назывался обедом, и не прийти означало огорчить отца. Братья и Сандро поспешили во дворец.
Отца за столом не было, он принял ванну и уже отдыхал. Сразу после обеда Николай хотел уйти, но местный прихлебатель, поручик Шателен начал расставлять фотографический аппарат на треноге, и пришлось остаться. Пока фотограф возился со своими фотопластинками, сестра Ксения усадила его рядом с собой за фортепиано, и заставила играть в четыре руки. Глядя на счастливое лицо сестры, слыша заразительный смех младшей сестрёнки Оленьки, чувствуя взгляд матери, полный нежности и гордости за него, Николай подумал, что не прав. Ему нужно видеть эти счастливые лица, ему нужно видеть эти родные лица именно счастливыми. Он уже сделал эти лица несчастными один раз. Второго раза он не допустит.
Наконец фотографический монстр был готов, и Шателен начал пыхать магнием.
Когда всё закончилось, Николай пожелал всем спокойной ночи, поцеловал руку мамa, и пошёл к себе. Зайдя в комнату и закрыв дверь на ключ, Николай опустился в кресло перед письменным столом и задумался. Нужно было принимать решение.
Страшное решение, которого он панически боялся. Всё его существо протестовало и противилось ему. Николай понимал, что, так как есть, это путь в бездну. И ему и миллионам людей. Молох революций и войн не пощадит никого. Империя должна избавиться от всего, что тянет её в этот омут. От того, что прямо или косвенно, работает на разрушение Российского государства. Империя должна выжить во вражеском окружении, выстоять в борьбе и победить. Империя должна… Он должен… Потому, что как ни крути, империя – это ОН. И он должен избавиться от всего, что может помешать ему. Он должен избавиться от глупых министров и трусливых генералов, лицемерных священников-ханжей, от бездельников-дворян и ворюг-чиновников. Он должен разбудить Россию, спящую тяжёлым сном, и поднять на поверхность всё умное, талантливое и честное, в котором утонет горластое и жадное дворянство, чьё злобное недовольство кроется в том, что русский император отнял у них крестьян, и прекратил рабство на Руси. Организованный террор против династии и государственных сановников – это месть помещичьих деток, у которых отобрали рабов. Эти недоросли, ни к чему не способные, быстро прокутившие выкупные деньги, ставшие в России "лишними людьми", жгуче ненавидели Россию и российскую власть. А больше всего в жизни они ненавидели русского царя. За то, что он лишил их "обломовщины", потомственной синекуры, когда они могли всю жизнь не делать ничего, а иметь всё.