Но, присмотревшись к людям в Сан-Мало, Степан убедился в том, что здешние капитаны не носят такой наряд. Короткие штаны с чулками носили врачи, члены городского магистрата, богатые купцы. А здешние капитаны кораблей имели вид воинственный, почти солдатский: высокие ботфорты, грубый кожаный колет и черная шляпа с круглыми полями. Единственное разнообразие и щегольство в костюм вносили рубашки и штаны. Штаны должны были быть непременно полосатыми – таково требование моды, а рубашки могли быть шелковыми и очень дорогими, украшенными пышным жабо на воротнике. К этому богатому наряду полагался непременный плащ из тонкой шерсти, который можно было носить переброшенным через плечо либо на согнутой руке.
И непременная сабля. Без оружия здесь ходили только простолюдины, да и те прятали ножи за голенищем сапога. Общество здесь было четко разделено на волков и агнцев: на тех, кто повелевает, кто является хозяином жизни, и на тех бесправных, которые им служат. Первые имели оружие, вторые – нет.
В порту они спросили, где находится лавка с красками. Им указали путь – через центр города, мимо ратуши, и вверх…
Прошли одной улицей, затем свернули на вторую. Ориентироваться в узких улочках было легко благодаря шпилю на ратуше – он был виден из любого места. Миновав торговые улочки, заполненные народом, друзья вышли на тесную ратушную площадь, застроенную трехэтажными домами с балкончиками на каждом этаже. Отсюда повернули на длинную улицу, идущую вверх.
Улица эта вначале казалась бесконечной. Даже странно было, что в таком небольшом городке имеется столь длинная улица.
– Вам туда, – махнул рукой старик в широкополой шляпе, тащивший на плечах огромную вязанку хвороста. – Увидите базилику, а прямо за ней и будет лавка с красками.
Друзья послушно двинулись в указанном направлении. Они ничуть не удивились, узнав, что нужная им лавка находится на отшибе. На Руси все было точно так же. Краску продавали там же, где и делали, а производство краски считалось настолько вредным для здоровья и опасным делом, что его всегда старались удалить как можно дальше от городского центра и скопления людей.
Свернув на указанную улицу, Степан резко остановился. Он замер на месте, прислушиваясь к себе. Неужели?
Или он ошибается? Внутреннее чувство обманывает его?
Это была та самая улица, которую он видел во сне. Тогда он подумал, что сон несуразный, потому что таких улиц не бывает. Что толку размышлять о сне, в котором ты видел нечто, чему не знаешь даже названия?
Длинная, уходящая вверх улица, застроенная по обеим сторонам двухэтажными каменными домами. Дома стояли впритык друг к другу, стена к стене. Все они были старыми: это было видно по истертым подошвами ступеням у входных дверей, по ветхим черепичным крышам.
Улица была узкой, как большинство в этом городе. Небольшая повозка могла здесь проехать, но с другой разминуться уже не смогла бы.
Да, сомнений не было – это была та самая улица, которую Степан не так давно видел во сне.
Он уже шел по ней, он знал здесь каждый дом. Ему было известно, что в третьем доме от угла на окошке первого этажа стоит деревянная лошадка.
– Пойдем, – сказал он Лаврентию, потянув друга за рукав, – сейчас я покажу тебе лошадку.
Лаврентий хотел было шутливо ответить, что давно уже не видел лошадей и ничуть об этом не жалеет, но, посмотрев в перекошенное волнением лицо друга, осекся.
В молчании они дошли до третьего дома от угла, и Степан показал на окно первого этажа.
– Посмотри, – сказал он сдавленным голосом. – Я не буду смотреть, я отвернусь. Вот! Скажи, ты видишь деревянную резную лошадку?
– Детскую игрушку? – отозвался колдун. – Вижу. И что же?
Потом сообразил, умолк зачарованно.
– Сон в руку, – сказал он. – Ну что ж, пойдем дальше? Посмотрим, что там будет.
– Дальше будет дом с синими занавесками на окнах, – отозвался Степан, – а потом дом, перед которым стоит бочка для дождевой воды. А чуть напротив – скобяная лавка.
Все оказалось именно так.
Друзья шли дальше и вверх, поднимаясь по улице, и Степана всего трясло – он узнавал каждую деталь из своего сна. Но почему так происходит? Зачем ему показали тот сон, а затем привели сюда?
Впереди показалась базилика – невысокое сооружение из желтоватого мягкого камня с двумя башенками, увенчанными крестами. По осыпающемуся фронтону шла надпись: «Santa Maria Celesta».
Во сне Степана никакой церкви не было. На этом месте стоял тот самый Бел-Горюч камень Алатырь. Стоял камень, сидела красна девица, так страстно поцеловавшая Степана на прощание. Просившая сохранить верность и обещавшая ждать.
А в реальности здесь нет никакого камня, а стоит церковь. Как же так? И что делать дальше?
В памяти капитана всплыли слова Иисуса из Евангелия, которые Он сказал Апостолу Петру:
– «На сем камне Я воздвигну церковь Мою, и врата ада не одолеют ее».
– Мне нужно войти сюда. Пойдем, – сказал Степан, беря Лаврентия за руку. Перед лицом тайны он робел и нуждался в поддержке друга.
– Ты должен войти сам, – отозвался Лаврентий. – Сон снился тебе, а не мне. И знак будет дан только тебе. А мне там делать нечего.
Скрипучая дверь поддалась, и Степан оказался в полумраке базилики.
Очень многое здесь было совсем не похоже на то, к чему он привык в православном храме. Лавки со спинками для сидения и широкий проход между ними, ведущий к подножию алтаря. И сам алтарь – не закрытый от глаз прихожан Царскими вратами и иконостасом, а открыто возвышающийся на всеобщее обозрение. Здесь публично совершается жертва Агнца…
Сверху, через узкие стрельчатые окна лился солнечный свет.
Не зная, что тут делать и чего от него ждут, Степан двинулся вперед по проходу между лавками. В храме никого не было, лишь на алтаре горели две свечи, поставленные по обе стороны от белого мраморного распятия со Спасителем.
Может быть, неведомая сила привела Степана сюда для того, чтобы он встретился с кем-то? Но где этот человек?
Он снова оглянулся – никого. Тишина, и слышно, как чуть-чуть потрескивают сальные свечи.
Приблизившись к ступенькам, ведущим на алтарь, Степан преклонил колени. Сложив руки на груди, некоторое время глядел в лицо Спасителя Мира, а затем, широко перекрестившись, прикоснулся лбом к прохладным камням алтаря.
– «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного»…
Разогнувшись, он повернулся чуть в сторону от распятия и вдруг увидел Пресвятую Богородицу. Икона изображала огромный камень, большая часть которого уходила землю, а на верхней его части сидела Пресвятая Мария – Матерь Божия. Юная, с распущенными волнистыми волосами, свободно спадающими на плечи.
