Пятьдесят солидов — это для меня не деньги, но и выбрасывать их на ветер желания не было. Вполне возможно, что они захватят богатую добычу, и вложенные деньги отобьются, только мне придется сидеть в Карфагене и ждать их возвращения. Если не заберу свою долю сразу, то потом вряд ли получу ее. Когда у человека что-то чужое находится долго, то начинает считать своим. Яркий пример тому был мой сосед-хохол в деревне. Попросит у меня ножовку или ключ гаечный. Если я сразу не потребовал вернуть, то на следующий день он думает: «Моё это или нет?», на второй день: «Наверное, моё, давно здесь лежит», на третий: «Точно моё, всегда здесь лежало!».
— Давай сделаем по-другому. Найди полсотни смелых парней, сходим на моем судне за добычей. Если повезет, у вас у самих хватит денег на либурну, — предложил я.
— Так даже лучше! — радостно воскликнул Менно и пообещал: — Я наберу не просто смелых, а отчаянных, и при этом хороших моряков!
Финикийцы, основавшие Карфаген, были лучшими мореплавателями из всех, кого я встречал, путешествуя по эпохам. Они в прямом смысле слова жила на море — на своих «круглых» судах. Перемещались на них по Средиземному морю, торгуя и пиратствуя в зависимости от ситуации. Свои навыки передали потомкам, обосновавшимся в этих краях и на территории будущей Португалии. Если с Иберийского полуострова отправятся на освоение новых земель, торгуя и пиратствуя по ситуации, и первыми из европейцев обогнут Африку, то отсюда удобно было нападать на многочисленные острова, Апеннинский и Балканский полуострова и другие места на южном берегу Европы, поэтому пираты здесь будут еще много веков. Навыки будут оттачиваться и передаваться из поколения в поколение.
— Я тебе предлагал, ты отказался, и я подумал, что ты не хочешь заниматься морским разбоем, — продолжил Менно.
— Да купец из меня не очень, не моё это, — признался я. — Только сперва помоги мне снять недорого хороший дом в тихом районе, чтобы оставить там жену. Ей уже тяжело таскаться со мной по морю.
— Да это запросто сделаю! — пообещал он.
Запросто не получилось, но через два дня я нашел приличный двухэтажный дом в римском стиле в том районе города, что рядом с Бирсой, где живут не самые богатые, но и не беднота. Аренда стоила мне по полсолида в месяц. Я перевез туда Хильду, Бинди, служанку, часть продуктов и своего барахла и деньги им на жизнь и на выкуп меня, если судьба решит сделать мою жизнь интереснее.
56
Остров Галит виден с материка, несмотря на то, что до него миль двадцать. В двадцать первом веке будет практически голым, лишь виноградники, кактусы и кустарник, а сейчас почти весь покрыт деревьями. Рядом с ним несколько скал и маленьких островков, на одном из которых будет маяк. В общем, приметный навигационный ориентир, что в моем будущем, что в моем настоящем. Галеры, чтобы добраться до порта Каралис, который находится на острове Сардиния, используют его, как промежуточную базу. В южной части Галита есть удобная бухточка, где делают остановку, пережидая до утра, чтобы за светлое время суток одолеть оставшиеся миль девяносто до цели. Что сейчас, что в будущем, на острове живет около сотни человек. Они расчистили небольшие участки земли под поля, виноградники и сады, а также ловят рыбу и продают еду купцам. Мы тоже внесли вклад в развитие острова, купив вина и свежей рыбы, когда пережидали в бухточке штормовой северо-западный ветер.
Когда-то у меня была мечта идиота — поселиться на этом острове. Тишина, спокойствие, слияние с природой, не сильно засранной человеком. Купайся в теплом море, загорай, ешь кокосы, ешь бананы — сплошная чунга-чанга! Поумнев, пришел к выводу, что мои суда — тот же остров, только мне еще и платят за пребывание на них, и кормят бесплатно, и в любом порту могу сделать ручкой. Позже пришла и вовсе крамольная мысль, что мечты — удел неудачников.
В отличие от купцов, направлялись мы не в Каралис. Я подумал, что неплохо было бы захватить добычу где-нибудь на подходе к Остии, где купцы не пуганные. Вандалы пока не забираются так далеко, орудуют рядом с Сицилией. Севернее их перехватывает римский военный флот и расправляется жестоко. Традиция класть пиратов под киль спускаемого на воду судна все еще существует, и судовладельцы щедро платят за поставку нужного товара. И пираты-вандалы, и римские военные моряки плавают на галерах и, как следствие, действуют в прибрежной зоне, поэтому я и решил обогнуть опасный район и напасть со стороны открытого моря.
Удача улыбнулась нам примерно на полпути до траверза Остии. Это была восьмидесятивосьмивесельная бирема, которую я сперва принял за военную, потому что имела в носовой части «ворона». Отсутствие боевой башня и баллист подсказало мне, что, видимо, пронырливый купец, дав взятку, выкупил по дешевке боевой корабль и стал использовать для перевозки товаров. Судя по курсу, бирема шла из Неаполя в Туррис — порт на северо-западной оконечности Сардинии — или до острова, а потом вдоль его берега в Каралис. На нас сперва не обратили внимания, потому что нынешним «круглым» судам не угнаться за гребными, поэтому пираты не используют их. Только после того, как стало понятно, что мы идем на сближение, бирема подвернула вправо, на северо-запад. И напрасно, потому что ветер был юго-восточный. Им бы повернуть навстречу ветру и рвануть, так сказать, на всех веслах, и мы бы отстали, а так догнали купчишку минут через сорок.
Я вел марсильяну правее биремы, чтобы не вздумала повернуть на ветер. К правому ее борту и подошли, причем притерлись носовой скулой аккуратно, не сломав акростоль в виде загнутого крокодильего хвоста. Завизжало жалобно дерево, трущееся о дерево, захрустели, ломаясь весла. Вандалы, не дожидаясь моей команды, хотя предупреждал их несколько раз, начали перепрыгивать на бирему. Один в кольчуге и шлеме и с круглым щитом в левой руке и топором в правой сиганул как раз в тот момент, когда нос марсильяны резко отшатнулся — и булькнулся в воду. Если даже умеет плавать, доспехи утянут на дно. На тех четверых, кто перепрыгнул удачно, набросились десятка полтора охранников галеры и покололи копьями.
Мы опять поджались к биреме, матросы зацепились за нее «кошками», и я приказал идти на абордаж. Разозленные смертью товарищей, вандалы толпой ломанулись в атаку и за пару минут очистили кормовую палубу, а потом погнали уцелевших по куршее в носовую часть, где и добили всех. Заодно зарубили купца — дохленького мужичка с длинным носом и чисто выбритым лицом, из которого кровищи вытекло, как из двух здоровяков. Он лежал возле низкого стула и овального столика под треугольным кожаным навесом, натянутым над центром кормовой палубы. На столике был простой бронзовый кувшин с белым вином, пустая бронзовая чашка и деревянная мисочка с солеными оливками. Мне сразу вспомнился однокурсник по мореходке, который пил пиво исключительно с соленой селедкой.
Везла бирема изделия из белого мрамора, обложенные соломой, а некоторые еще и завернутые в кожи: фигуру для фонтана в виде девушки с наклоненным кувшином в руках, из которого будет течь вода; плиты и изогнутые фрагменты для облицовки чаши; колонны разной длины и диаметра и капители для них с рельефом в виде цветов; столы и лавки… Видимо, какой-то богач строит виллу на Сардинии. Добыча не ахти. Разве что за бирему заплатят хорошо.
Гребцами были рабы, примерно половину которых составляли германцы и аланы. Менно хотел расковать их, но я настоял, что сделаем это по прибытию в Карфаген, где отпустим сразу всех. Еще до выхода в море я поставил вандалов в известность, что матросов и гребцов-рабов будем отпускать на волю. Мол, примета такая на удачу у моего народа.
Думал, что вандалы не захотят терять деньги за рабов, но Менно произнес радостно:
— Да с такой богатой добычей и без них обойдемся!
Представляю, какую добычу вандалы раньше захватывали, если нынешняя для них богатая.
— А что, в Карфагене спрос на мрамор? — на всякий случай поинтересовался я.
