что просто руками шурави давили конкурентов в каких-то делах) и их места дислокации обрабатывали с вертолетов, сбрасывая бомбы и отрабатывая НУРСами.
Как и ожидалось, Красный Муса привез не только заказанный у него лейтенантом груз, но и подарки от Ахмада Шаха.
Анатолий расплатился и заказал еще.
Но пронести груз в расположение — это полдела, а то и вовсе лишь одна десятая. И если пищевые добавки спортивного питания можно припрятать, сделав тайник и постепенно расходовать, не привлекая внимание, то вот с радиодеталями все гораздо сложнее.
Как их легализовать? Как объяснить появление, чтобы не возбудился особист?
«Сделать вид, что нашли при проческе? — подумал о самом простом варианте лейтенант. — Так придется все сдать и хрен мы что получим для собственного использования…»
Ситуация подбешивала. Это тебе не капитализм, где боец по согласованию с командиром сам мог купить себе что угодно и использовать на благо своего отряда. Другое дело, что денег у бойцов ни на что не было, но если бы скинулись… по крайней мере на СВО такое сплошь и рядом было-станет.
«Ну ладно, рации я тоже могу заныкать и использовать на боевых выходах в составе своего взвода, — принял Анатолий не самое лучшее, но единственно возможное решение в данном случае. — А с радиодеталями и СВЧ-генераторами для глушилки, как быть?»
Снова все упиралось в особиста сующего везде свой нос и имеющего повсюду свои глаза и уши.
«Как было бы проще будь он вменяем и в одной с нами команде…» — подумалось лейтенанту.
«Гасить» молчи-молчи Киборгин даже не подумал. Это ничего не изменит, пришлют другого и вполне возможно, что еще более дурного.
Купить особиста? Изумрудов для такого дела хватит с избытком. Но вероятность удачи лейтенант оценивал, как один шанс из ста и то сильно вряд ли. Не то время. Вот лет через пять-шесть, этот один шанс из сотни возможно имелся бы, ну а пока все сильно настороже и могут во всем видеть провокацию.
Отложить все до лучших времен? Вот только когда они эти времена наступят и наступят ли вообще?
«Хотя поступим проще… — осенило Киборгина идеей. — Сработаем через нашего Маркони… пусть разошлет своим знакомым радиолюбителям письма с просьбой помочь… они пришлют всякие собранные хреновины в виде посылок… этакая помощь Советской армии от неравнодушных граждан… может даже какое-то общество под это дело под эгидой того же комсомола или еще чего организуют… и уже свои детали выдадим за эту помощь! Может даже и эти хреновины в дело пойдут!»
Лейтенант повеселел от найденного, как ему показалось, достаточно элегантного в своей простоте решения возникшей проблемы. Ведь даже рации под таким соусом можно легализовать! Дескать радиолюбители постарались.
Что до самого Маркони, то есть капитана Гришина, то ему помешает настучать в особый отдел один весьма серьезный фактор. А именно, что без нормальной глушилки он сам рискует рано или поздно подорваться во время очередного выезда, так что в наличии эффективной глушилки он сам кровно заинтересован. Не самоубийца же он!
Самоубийцей капитан Гришин не оказался. Взглянув в глаза Киборгина и видимо увидев там что-то нехорошее для себя, (репутация у лейтенанта, чем дальше, тем больше становилась специфической), только кивнул.
Случай в ущелье Харсанга оброс дополнительными подробностями, матросы ведь не молчали, сказанное стало достояние прочих офицеров, и в итоге договорились до того, что Киборг собирался уже напасть на командира второй роты (получившего за глаза у своих же подчиненных прозвище Долбоящер) с ножом, против пистолета.
Командование тоже обо всем узнало, вызвали, что называется на ковер разбирать инцидент, но разобравшись в сути, решили тему не развивать, так, пропесочили всех, чтобы впредь такого не случалось.
— Нашел-таки деньги и купил… — произнес он, припоминая давешний разговор по рации о глушилках.
— Нашел и купил, — подтвердил Анатолий. — Тут вообще много чего можно найти если по сторонам смотреть.
— Понятно…
Связисту явно не хотелось встревать в этот мутный блудняк.
— Если поможешь, то в качестве благодарности куплю для тебя самый шикарный магнитофон или даже самый настоящий музыкальный центр, с проигрыванием кассет и пластинок, с огромными колонками. Только сам думай, как его через границу попрешь.
Ну да, простые офицеры уже столкнулись с тем, что в Союз что-то вывезти весьма непросто. Про солдат и говорить нечего, у них даже эти долбаны джинсы отобрать могли. Зачем создали такие проблемы на ровном месте оставалось только гадать.
— А денег-то хватит?
— Еще найду. Я же говорю, они тут практически под ногами валяются…
— Договорились. А как — придумаю что-нибудь. Что до твоей идеи с якобы помощью от радиолюбителей, то думаю прокатит. По крайней мере мой отец эту тему пробьет.
— А кто твой отец?
— Да вот такой же слегка чокнутый на радиоделе человек, — улыбнулся капитан. — Потому и я на это дело подсел, через что в связисты загремел. В общем батя свяжется с такими же энтузиастами по всему Союзу, и они думаю впишутся в это дело.
— Отлично!
Анатолий слышал про этих фанатиков радиодела, причем такие есть не только в Союзе, но и по миру их тоже хватало с избытком, что даже в век сети Интернет предпочитали общаться на радиоволне. Ловили непонятный ему в этом кайф.
— И давай попробуем интегрировать набор вот этих блоков в забрало, а то с этим «кирпичом» неудобно, — показал Анатолий на детали от рации.
Помимо полноценных раций «Моторола» Ахмад Шах купил и наборы из серии «собери сам».
«Надо думать, что и для себя затарился», — подумал Анатолий невольно возвращая к мысли о том, что в итоге решит Масуд.
Конкретно ему Панджшерский Лев через Красного Мусу ничего не передал, а значит все еще думает и смотрит.
— Давай попробуем…
В общем-то все получилось весьма недурно. Связь весьма надежно держалась на расстоянии прямой видимости до километра — для этого усилили антенну, а вот если возникало препятствие в виде горы, то все, как отрубало.
* * *
— Товарищ лейтенант… вы обещали рассказать о своих планах… связанных с… с распадом СССР, — как-то подойдя в конце июля, глухо произнес старший сержант Спицын. — Скоро меня в Союз, как всех старослужащих отправят, а там на дембель…
— Ты уверен, что тебе это нужно знать, Серега? Как сказал один мудрец: во многих знаниях — многие печали.
— Так точно. Что до печалей… то куда печальнее будет если
