Уже 6 августа. Сегодня отправили Уантици на Мадагаскар. Он загрузил всех переселенцев и пленных турок. С собой взял только 70 человек. Сказал, что ему этих хватит, с таким-то грузом. Потом уже на Мадагаскаре узнал, что турки в перешейке, всё-таки напали на него. Пять кораблей против его двух. Дядя князя не стал жадничать. Троих сжёг греческим огнём, а двоих взял в плен. Они даже не сопротивлялись. Вид трёх факелов взметнувшихся в небо их ошеломил. К крепости, Уантици вернулся на 4 кораблях. А я остался ждать, наших путешественников и новую партию освобождённых невольников.
-
Глава 21
Александрия. Венеция. Июль 1689 года
Михаил.
В Каире задерживаться не стали. Одного посещения невольничьего рынка хватило. Понял — все деньги здесь оставлю, а потом возьмусь за оружие. Вот смотрит на тебя, бородатый мужик, а взгляд говорит — вижу, что ты русский. Помоги!
У нынешнего поколения, шкура толще, чем у нас из 21 века, но не одного меня за душу взяло. Семеро передумали возвращаться в Россию.
— Нет у нас, там жёнок и детей. Матерям и родным отпишем, что у нас всё хорошо. Адресок им передадим, тех, кто сейчас в Россию возвращается. Можно надеяться, что вы не откажете, если они надумают? Мы останемся. Надо из полона, русских людей вызволять.
— Не откажем. Только, если они люди подневольные, будем через откуп действовать. Нам проблемы с царём не нужны. И про откуп пусть другим не болтают. Всю Россию, мы не откупим.
— Да разве мы без понятия.
На том и порешили. Оставили в Каире 3 русских, 6 арабов и для охраны 30 воинов. Отплыли в Александрию. 2 дня плыли по Нилу. Нил как Нил. В исторических фильмах достоверно показано. По прибытию на место 17 июля, Адиль с помощником убежали к своим знакомым. Первым вернулся Азиль. Встретил своего родственника, который водит суда, за рабами в Крым. Купили у него, с хорошей скидкой, русских и прибалтов. Последние, знали русский язык, да и кровь вроде одна. Отказался от горцев и чукчей. Взял бы всех, но когда денег мало, а желающих много, приходиться делать выбор. Набралось почти 400 человек. Договорились о следующей партии. Просили по возможности, привозить семьи. Купим от 1000 до 2000 человек. Родственник Адиля, обрадовался. Сделка намечалась крупная. Он ещё уступил в цене. Договорились так — 70 граммов золота за раба. Дёшево это или дорого? В Кафе обычный раб стоит 30–40, в Александрии 80-100, в Каире 120–150 грамм золота. Мы расплачивались серебром, а у работорговцев оно ценится выше, чем золото. В Крыму серебро к золоту шло 112. В Александрии 114, в Европе 118. На Мадагаскаре мы его меняли 125.
Решили. Лучше идти другой дорогой, чем платить налоги в Александрии, плыть до Каира 200 километров, снова платить налоги и идти 160 километров. Договорились о доставке невольников в бухту порта Даниетта. Он стоит на крайнем рукаве дельты Нила и почти в начале будущего Суэцкого канала. В 21 веке, этой бухты нет. Уровень моря понизился или земля поднялась, не знаю, не интересовался. Сейчас бухта есть. По утверждению Азиля, оттуда до порта Суэца по суше, не более 140 километров. Причём 50 километров будет зелёная равнина с ручьями и речушками. Дальше сухая степь, но колодцы будут. Только последних 30–40 километров, будет каменистая пустыня, без воды. Решили переправлять людей в Суэц там. Отдали родственнику Азиля задаток серебром, так как тот за него поручился. Оставили в Александрии 30 человек, с наказом, проверить путь через Даниетту и организовать переход. Им отдали 250 килограмм серебра, всё которое оставалось. Отправили гонца, за новой партией серебра, вместе с купленными невольниками.
* * *
Когда стемнело, появился Адиль. Довольный, как сто котов. Он попал на приём к самому султану Сулейман Хану 2, который был проездом в Александрии. Рассказывал о встречи с упоением, но я его не слушал, только из вежливости покачивал головой. Думал о своём. Как перевезти столько людей, и как набрать ещё больше. Вдруг в речах Адиля, проскочило знакомое слово.
— Стоп! Открути назад.
— Что открутить?
— Скажи, то, что говорил до этого.
— А. Султан Сулейман Хан 2, да продлит Аллах его жизнь, говорил о птице Рух.
— И что он о ней говорил?
— Что на земле, наверное, не осталось ни одной священной птицы Рух. Потому что о ней остались только слухи полные домыслов и нелепиц.
— Если ты пойдёшь к султану, то скажи, что он прав. Птица Рух не поедает слонов и не топит корабли. Она вообще не летает. Но она действительно большая, ростом со слона и весит как 7–8 его воинов. Она действительно может проломить борт корабля своей ногой, если её разозлить.
— Ты знаешь, где живёт эта птица?
Знаю, но не скажу. Во-первых, это очень опасно, даже для нас. Во-вторых, их осталось очень мало. Гибель всего нескольких птиц, может привести к полному их исчезновению с лица земли. Если бы я был уверен, что люди, которые захотят держать у себя этих птиц, позаботятся, чтобы их стало больше.
— То тогда что?
— Тогда бы я подумал над этим предложением за соответствующее вознаграждение.
Адиль сорвался с места и убежал, даже не попрощавшись. Я только успел крикнуть вдогонку.
— А где восточная вежливость?
И пошёл спать.
Проснулся, от ощущения, что на меня кто-то смотрит. В центре комнаты, по восточному, сидел Адиль.
— Проснулся уважаемый? Султан хочет видеть человека, который лично видел птицу Рух.
— Адиль! Ты же знаешь, как я отношусь к таким вещам. Три к одному, что мне там снимут голову.
Тут я заметил, как дернулось покрывало изображающее дверь. Там, кто-то был. К бабке не ходи, кто-то из окружения султана. И если меня не подняли с постели, то это только из-за того, что султан сам сейчас спит. Но надо выкручиваться. Без запинки продолжил.
— И не потому, что я его не уважаю. Моё уважение к нему безгранично, как и любовь. Был бы счастлив, лицезреть его лично, а не из толпы народа. Но ты же знаешь, что я перенёс лихорадку и еле выжил.
При этом я внимательно посмотрел в лицо Адиля. Он понял, что я изворачиваюсь и не подал вида. Значит, вешаем лапшу дальше.
— Лихорадка ещё полностью не прошла. Поэтому я и еду в Италию. Там есть хорошие доктора, которые умеют лечить эту болезнь. Встретиться сейчас с султаном, это подвергнуть его риску, возможности заразиться лихорадкой. Я не хочу подвергать жизнь и здоровье столь уважаемого мной человека, даже малейшей опасности. После лечения, если великий султан Мустафа Хан 2, разрешит мне предстать перед его очами, я буду просто счастлив.
Ага, фигушки! Когда я вернусь в Александрию, он уже будет далеко. Не торчать же ему здесь из-за меня. Тем более, мы сейчас, перекинем стрелки на Адиля, пусть ему будет счастье!
