— Фрейя, — сказал Эальдвулф и показал, что я должен идти вдоль реки. Он поглядел на меня, в поисках знаков понимания, и повторил: — Фрейя! Дриштан!
Я пожал плечами, показывая, что ничего не понял. Эальдвулф огорченно вздохнул и посмотрел на Эггверду.
— Фрейя, — сказала та и забавно замахала руками. — Дриштан.
— Прошу прощения. Не знаю ни слова по-саксонски.
— Ведсан, — сказала она и попыталась еще как-то высказать свою мысль, но потом пожала плечами и сдалась.
Я спросил, что находится за горлышком. Похоже Эальдвулф понял вопрос. Он нарисовал пламя, показал на наш маленький костер и развел руками: дескать гигантское. Похоже, он не хотел, чтобы я шел туда.
— Элхемпа, — сказал он и проткнул огонь. Посмотрел на меня, и опять проткнул. — Феор буенд. Элхемпа. — Он покачал головой и коснулся моей груди.
— Раддич. Фрейа. Е. Е! — Он указал на карте место, недалеко от ближайшей точки пересечения горлышка.
— Мне кажется, — тихо сказал Китон, — что он говорит… родич.
— Родич?
— Раддич. Родич. — Китон посмотрел на меня. — По-моему вполне возможно.
— Тогда Элхемпа наверно Изгнанник.
— Да. Отверженный. Вполне вероятно. Твой брат направляется в огонь, но Эальдвулф хочет, чтобы ты не пересекал реку и нашел Фрейю.
— Которую…
— …Эггверда назвала ведсан, — заметил Китон. — Быть может ведьма. Та, кто ведает. Хотя нет никакой гарантии, что они имели в виду именно это…
С некоторыми трудностями я спросил Эальдвулфа об Элхемпа, и он стал показывать руками, как убивает, сжигает и разрубает на части. Сомнений не осталось. Кристиан. Он грабит и убивает, идя через лес; повсюду его знают и боятся.
Но, похоже, у Эальдвулфа появилась новая надежда. Я. Мне на память пришли слова малышки Кушар:
«Теперь я знаю, кто ты. Но ничего плохого не произошло. История не изменилась. Но я не сразу узнала тебя.»
— Они ждали тебя, — сказал Китон. — Они знают тебя.
— Откуда?
— Возможно шамига послали слово. А возможно сам Кристиан рассказал о тебе.
— Важно то, что они знают — я здесь. Но откуда такая радость? Неужели они думают, что я смогу управлять Кристианом? — Я машинально коснулся шеи; шрамы от веревки еще чувствовались. — Тогда они ошибаются.
— Тогда почему ты идешь за ним? — тихо спросил Китон.
— Чтобы убить его и освободить Гуивеннет, — не думая ответил я.
Китон засмеялся. — Надеюсь ты сможешь это проделать.
Я очень устал, но присутствие огромного сакса слегка нервировало. Тем не менее Эальдвулф был тверд как адамант: Китон и я должны спать. Он показал жестом, и повторил пару раз «Пать! Пать!», достаточно ясно.
— Пать! Их вилла где о'там!
— Я постерегу вас, — усмехнулся Китон. — Очень легко понять, как только схватишь ритм.
Эггверда подошла к нам, расстелила свой плащ и свернулась клубочком. Эальдвулф подошел к открытой двери и вышел наружи. Вынув длинный меч, он воткнул его в землю и присел на корточки так, что его колени оказались по разные стороны от блестящего лезвия.
И в таком положении он стерег нас всю ночь. К утру роса промочила насквозь его одежду и бороду. Услышав, что я зашевелился, он встал на ноги, вернулся в комнату и стряхнул воду с одежды. Потом вытащил мой меч из кожаных ножен. Нахмурясь, он внимательно осмотрел кельтскую игрушку и сравнил с собственным стальным клинком. Мой меч, слегка искривленный и сужавшийся к концу, был ровно наполовину меньше оружия Эальдвулфа. Он с сомнением тряхнул головой, потом ударил одним мечом по другому, и похоже, передумал. Взвесив подарок Магидиона в руке, он дважды ударил им по воздуху, и одобрительно кивнул.
Гортанно повторив совет следовать вдоль реки и даже не думать преследовать Изгнанника, он и Эггверда исчезли. Их немой несчастный сын шел перед ними, колотя рукой по мокрым папоротникам, в изобилии росшим в заброшенном саду.
Китон и я позавтракали, то есть протолкнули в себя пригоршню смоченного водой овса. Каким-то образом этот простой ритуал — если забыть о времени, потраченным на еду и разговор — поднял нам настроение.
Мы вернулись на римскую дорогу и нашли место, где начиналась естественная тропинка через густую чащу. Я не совсем представлял себе куда мы идем, но если говорливый ручей действительно изгибается как на карте Эальдвулфа, то скоро мы должны пересечься с ним.
Вчера мы не видели никаких следов Кристиана, похоже мы сбились с его пути. Я, однако, надеялся, что мы найдем место, где он переправился через реку. Для этого мы разделимся и исследуем говорливый ручей в обеих направлениях.
— Значит ты не собираешься следовать совету саксов? — спросил Китон.
— Я хочу спасти Гуивеннет, а не помочь суеверным язычникам. Я уверен, что он хочет добра, но я не могу позволить Кристиану настолько опередить меня…
И тут я вспомнил дневник отца:
«…я путешествовал девяносто дней, но в Оак Лодже прошло всего две недели…»
И Кристиан, всегда Кристиан, и потрясение, когда я увидел его чуть ли не стариком.
«…последние пятнадцать лет я хотел бы знать о тебе, слышать тебя…»
А его не было всего год!
Каждый день, который выигрывал Кристиан, мог быть неделей, а то и месяцем. Возможно, в самой середине леса, за огнем — сердцем страны, которое Кушар называла Лавондисс — находилось место, где время вообще не имело значения. Когда брат пересечет линию, он окажется очень далеко от меня, в стране настолько чужой мне, как… как Лондон для Кушар. И последняя надежда найти его исчезнет.
Эта мысль будоражила меня. И страшила. Она явилась незваной на поверхности сознания, как если ее посеяли и она ждала момента, чтобы взойти. Я вспомнил, как описывала Лавондисс Кушар:
«…место, где души людей не привязаны ко времени.»
Я представил себе Кристиана, странствующего по стране бесконечного времени, и по мне пробежала холодная дрожь: я прав. Нельзя терять ни часа, ни даже секунды…
Вскоре мы пересекли границу между двумя зонами лесной страны. Стало светлее, мы оказались на широкой и светлой прогалине. Высокая трава, мокрая от росы и липкая из-за покрывавшей ее паутины, сверкала на солнце и трепетала под легким ветром.
Посреди поляны стояло внушительное дерево, конский каштан; его плотная листва склонялась почти до земли.
