— А почему бы не попытаться изучить эту особенность вампирской крови? Какие перспективы открылись бы для человечества! — воодушевленно произнес Петр Семеныч.
— В первую очередь, конечно, для вас? — ехидно поинтересовался майор.
— Конечно! Я готов спонсировать опыты… И, кстати, почему до сих пор правительство не занялось изучением вампирской крови?
— Я же говорил, что последний живой вампир нам попадался в сорок пятом году. Причем он был до такой степени невменяемый, что его пришлось уничтожить в срочном порядке! Да и медицина в те годы была не та, что сейчас…
— Товарищ Сталин, был очень не доволен, — произнес дребезжащим голосом старец. — Уж очень он хотел дольше пожить. Даже в лагерь меня загнал, в Соловки… Ничего, и там люди живут. А в монастыре в иные годы и потяжелее бывало.
— Понимаю товарища Сталина! — пропыхтел Петр Семеныч. — Когда у тебя промеж пальцев утекает пускай не вечная, но очень долгая жизнь, еще не так взбеленишься! И расстрелять ведь мог.
— Мог, — согласился батюшка, — но ребятки из спецотдела отстояли. Такого специалиста, сказали, на всем белом свете не сыскать! Вот он меня охолодиться в Соловки и засунул. А как в пятьдесят третьем помер, меня из лагеря выпустили.
— Послушайте, батюшка, а у вас тоже, регенерация такая же быстрая, как у вампира? — не унимался Мистерчук, терзая батюшку разными вопросами.
— С вампиром мне, конечно, не сравниться, но раны затягиваются очень быстро. Да и не болею я никогда.
— Да, батюшка, уникальный ты человек. А вот что мне еще объясни, если сможешь, конечно, — произнес Министр. — Как в твою Божественную концепцию укладываются параллельные миры?
— Я бы мог ответить, что пути Господние неисповедимы, или: меньше знаешь — крепче спишь, — произнес, улыбаясь, батюшка, поглаживая седую бороденку. — Но ведь тебя же не устроят такие ответы?
— Это я и сам не хуже твоего знаю. Так как же, все-таки? И как быть с раем и адом?
Батюшка покачал головой, но ответил:
— Многие просто не понимают гениального замысла Творца. Да, Господь сотворил наш мир многомерным: существует верхний мир, названный тобою Раем, и нижний — названный Адом. Существуют так же и Серые Пределы, именуемые в народе Чистилищем. Это знания общеизвестные, хотя и относящиеся к разряду мифов и легенд. Но, созидая Мир, Создатель не стремился ограничить его какими-то рамками, он оставил возможность нам, его детям, самим создавать свой мир. Делами, поступками, иногда, даже просто словами… Он разрешил существовать любой возможной вариации событий, которая имеет место…
— Батюшка, давай попроще! — взмолился Петр Семеныч.
— Изволь, — легко согласился монах, — возьмем известную библейскую притчу о Каине и Авеле. Представь себе, что Каин не убил своего брата, как это случилось в нашем мире. Тогда бы и мир развивался по-другому, появилась бы развилка, другой путь… По мнению Создателя, оба пути важны и равноценны! Может быть в мире, где Каин не убивает Авеля, люди быстрее пройдут предначертанный им Всеотцом путь! И станут равны ему, ведь создавал он нас по своему образу и подобию! То есть Мир, созданный Творцом, представляет собой некий костяк, основу, на которой мы, его дети, должны нарастить все остальное: мозг, мышцы, внутренние органы… И всецело от нас зависит, каким выйдет этот организм: гармонично ли развитым, либо дегенератом с гипертрофированными мышцами, либо задохликом… Сейчас стало понятнее?
— Слегка. Слушай, а как люди раньше жили, ну тогда…
— Спокойнее, созерцательнее, не было этой бешеной беготни и суеты, — ответил монах. — Сейчас даже в монастыре от этой суеты не скроешься! — недовольно буркнул он.
— А тварей этих, упырей, тогда больше было.
— Много больше, — признался батюшка. — И не только упырей, оборотни-перевертыши, волколаки, ведьмаки… Я в Тайном Приказе такого насмотрелся… Уж сколько лет прошло, а некоторые ужасы до сих пор перед глазами стоят!
— А как получилось, что в наши дни их и не осталось почти?
— Проредили их поголовье в свое время. Святая церковь, да инквизиция. Красные кланы, то бишь вурдалаки, сами руку приложили. Воевали промеж собой почище нас, людей. Но если хочешь знать мое мнение, то виной всему наша человеческая вера. Раньше каждый крестьянин в нечисть верил, и питал к ней страх… А для нечисти этот страх слаще меда! Те же ведьмаки могут им прекрасно подпитываться… А сейчас? Ты вот, например, в научно-технический прогресс, крепче, чем в Господа Бога веруешь! Вот мировая энергетика и изменилась. Многие сущности: лешие, домовые, водяники, просто от энергетического голода повымерли. Еще при Николае Втором этих бестий хватало, а сейчас, хоть в Красную Книгу заноси!
— Ну, батюшка, просветил темноту. Спасибо! — поблагодарил старца за содержательную беседу Петр Семеныч.
— Не за что, внучок, не за что, — ответил батюшка, отворачиваясь к окну.
Машины уже давно съехали с трассы, на всех парах проскочили Тереховку и углубились в лес. Вскоре закончилась посыпанная гравием дорога и пошла разбитая тяжелыми лесовозами раскисшая весенняя грунтовка. Кое-где даже мощные японские внедорожники буксовали в заполненных кашеобразной грязью глубоких ямах. Но, в конце концов, оба автомобиля прорвались к домику егеря. Заслышав шум подъезжающих машин, Вольф вышел на улицу.
— Вольфыч, принимай гостей! — громогласно заявил Петр Семеныч, вылезая из машины. — Теперь, я надеюсь, тебе полегче будет вахту нести. Это товарищи из органов…
— ФСБ? Милиция? — слегка напрягся бывший бригаденфюрер.
— Хватает и тех, и других, — ответил Министр. — Да не напрягайся ты так, они помочь нам хотят. Для них Родина, знаешь ли, тоже, не пустой звук. Знакомься: Мысливчик Александр Александрович, капитан милиции, Сидоренко Сергей Валентинович, майор особого отдела ФСБ! А это — уникальный человек, — представил банкир подошедшего монаха, — батюшка Феофан, большой знаток упырей и всякой нечисти. Сгорает от желания познакомиться с Петером.
— Ну, это только ночью, у Петьки сейчас…
— Вампирский сон, — опередил Вольфа батюшка, — им Господом положено какое-то время полежать мертвецом. Релаксация, так сказать, для восстановления физических сил.
— Да он и днем может, только сил много уходит, — пояснил Вольф. — На одной крови животных далеко не уедешь, так Петька говорит.
— У-у-у! — уважительно протянул батюшка Феофан. — Так он Высший Вампир. Интересно вдвойне с ним пообщаться. И вы, уважаемый…
— Владимир Вольфович, — подсказал егерь. — Можно просто Вольфыч, я уже привык к этому имени.
— … уважаемый Вольфыч, утверждаете, что он полностью вменяемый? Такой же, как и до обращения?
— Я его всю жизнь знаю, каким был, таким и остался! Только, когда голоден, он становиться немного агрессивным, а так…
— Значит он — сильная личность, если Патриарху так и не удалось окончательно сломить его волю.
— Нет, Петька это дело немного по-другому объяснил: в присутствии Патриарха он полностью теряет волю.
— Почти все вампиры полностью зависимы от своих Патриархов, — сказал старец. — Ситуация меняется лишь в одном случае, когда оперившийся «птенец» превосходит Патриарха в силе. Тогда он может попытаться и бросить ему вызов. А если получится — он занимает его место. Но такие случаи — редкость! И «птенцы» всецело зависят от Патриарха.
— А чего мы на улице беседуем? — опомнился Вольф. — Прошу в дом! Перекусите с дороги свежим мяском…
— Спасибо, Вольфыч! — поблагодарил егеря Сидоренко. — Вы идите в дом. Сейчас парни выгрузят оборудование, и мы к вам присоединимся. Электричество в доме есть?
— Если нужно, заведу генератор, — ответил Вольф.
— Если не затруднит! — попросил Сергей Валентинович. — Мы тут для вашего друга привезли донорской крови, нужно подзарядить аккумулятор переносного холодильника.
— Сейчас сделаю! — произнес Вольф и скрылся в пристройке.
Через секунду оттуда донесся звук рычащего дизель-генератора.
После сытного обеда Сидоренко попросил егеря отвести группу к месту перехода.
— У меня к вам масса вопросов, — сказал майор, — но лучше разговор отставить на потом, когда проснется ваш друг. А чтобы не терять понапрасну времени, мы хотели бы осмотреть врата.
— Собирайтесь, здесь не так уж и далеко, — согласился Вольф. — К вечеру вернемся.
— А как вы все это время держали ворота под контролем в одиночку? — старательно обходя грязь, поинтересовался Сидоренко. — Как вы узнаете о предстоящих проникновениях?
— Да плохо мне становиться, — признался Вольф, — крутит, корежит всего. Когда Штрудель, это профессор немецкий, изобретатель машины, — пояснил он, — машину разогревать свою начинает, тут-то меня и сворачивает в бараний рог. А немцы эти, которые из этого мира в Рейх подались, хоть и другим способом ворота отворили, но корежило меня ничуть не меньше.
