– Хм! – царь с интересом посмотрел на меня. – А вы не только в лекарском и военном деле разумеете, граф. Мы подумаем о вашем предложении.
– Благодарю, ваше императорское величество! – поклонился я. – Можно просьбу?
– У вас завелся очередной бастард? – улыбнулся Александр.
– Никак нет, ваше императорское величество. Когда наши армии встанут против французов, позвольте мне встретиться с Даву.
– Захочет ли он с вами говорить?
– Полагаю, да.
– Вы знакомы?
– Имел такое несчастье, ваше императорское величество.
– Почему несчастье? – удивился он.
– Возвращаясь из Петербурга в Действующую армию, я заплутал близ Москвы и угодил в плен к французам. Даву пожелал допросить меня лично, и у нас состоялась длительная беседа. Я был зол и напророчил маршалу гибель его армии в России и смерть узурпатора. Даву в ответ пообещал меня расстрелять. Но ночью в Кремль пробрался подполковник Фигнер и вывел меня из Москвы.
– Этот может, – улыбнулся Александр.
– Мои слова впечатлили маршала, а теперь, когда напророченное сбылось… Полагаю он меня обязательно выслушает.
– Вы рискуете, Платон Сергеевич! – покачал головой царь. – Даву может пожелать исполнить свой приказ.
– Отечество дороже, ваше императорское величество. Если мне удастся убедить маршала отказаться от сражения, оно того стоит.
– А вы нахал, граф! – засмеялся Александр. – Беретесь сделать то, что не получилось у людей, стоящих много выше вас по положению. Хорошо, препятствовать не буду. Но лишь в том случае, если прочие усилия не дадут результата.
Людей, стоящих много выше меня, не связывают с Даву особые отношения. Маре вышел на связь со мной не по своей воле – за его спиной маячил маршал. И я знаю, что ему предложить.
– Благодарю, ваше императорское величество! – поклонился я.
– И еще, Платон Сергеевич, – сказал царь. – Приведите себя в надлежащий вид. Офицеры моей Свиты носят аксельбанты вместо горжетов. Обзаведитесь бальным мундиром – в Варшаве это не составляет труда. Завтра в мою честь дают бал, извольте присутствовать и танцевать.
– Прошу простить, ваше императорское величество, – повинился я. – Танцевать не смогу – не обучен.
– Наконец-то у вас нашелся недостаток, – улыбнулся Александр. – А то право неудобно: в моем окружении появился офицер, состоящий из одних достоинств. Каково прочим? Не умеете – не танцуйте, но присутствовать извольте.
– Непременно, ваше императорское величество, – заверил я…
Приказ царя обошелся мне в кругленькую сумму – даже вспоминать не хочется. Местные портные драли безбожно. Не из патриотизма – какой патриотизм у евреев? Делали гешефт: спрос на их услуги превышал предложение. В занятой русской армией Варшаве балы следовали один за другим и везде ждали военных. Собственно, для них балы и давали – магнатерия замаливала грехи. Не успев приехать в Варшаву, я уже получил несколько приглашений. Нечему удивляться: прислуга во дворце большей частью из поляков и уже настучала кому нужно. Знали бы эти графы и князья, кого зовут!
Как бы то ни было, в назначенный час я прибыл на бал. Гости еще съезжались, и я прошел по ярко освещенному хрустальными люстрами залу, наблюдая себя в высокие зеркала. Ну, и рожа у тебя, Шарапов![7] Ладно, рожа, но наряд! Белые кюлоты до колена, белые же шелковые чулки, туфли с пряжками. На правом плече пышный золотой аксельбант. Еще губы подкрасить – и пожалуйте в бар «Голубая устрица».
Царь появился, когда все собрались. Рука об руку с супругой Александр прошествовал через живой коридор из склонившихся в поклоне придворных и других гостей. Возле некоторых останавливался, милостиво говорил несколько слов и шел дальше. Я затесался подальше, но царь меня разглядел и поманил ладошкой. Пришлось, расталкивая дам и их спутников, выходить на всеобщее обозрение.
– Вижу, что исполнили мой приказ, – заключил Александр, окинув меня взглядом. – Мундир в надлежащем виде и сидит отменно. Дамы и господа! – обратился он к присутствующим. – Рекомендую офицера моей Свиты, человека, упокоившего Бонапарта и спасшего жизнь своему государю, графа Платона Сергеевича Руцкого. Прошу любить и жаловать. К сожалению, – улыбнулся он, – вынужден огорчить присутствующих здесь барышень – Платон Сергеевич женат. И еще он не танцует – не обучен. Воевать у него получается лучше.
Царь засмеялся своей шутке, вслед ему захихикали и другие. Я стоял, чувствуя себя полным идиотом. Милостиво кивнув мне, Александр под руку с женой прошел в конец зала. Распорядитель стал выстраивать пары для мазурки. Оркестр заиграл мазурку. Воспользовавшись суетой, я отошел в уголок, надеясь затеряться. Не тут-то было. Внезапно от толпы гостей отделилась дама в платье персикового цвета и решительно направилась ко мне. Орлова! Я мысленно вздохнул: будут ездить по ушам.
– Здравствуйте, Анна Алексеевна! – поклонился, когда графиня подошла ближе.
– Негодяй! – прошипела она. – Клялся мне в любви, а сам женился на другой!
Никому я не клялся, но как объяснять это разъяренной женщине?
– Прошу меня великодушно простить, – повинился я. – Так вышло.
– И кого мне предпочел? Наверное, какая-то провинциальная дворяночка? Чего тебе не хватало?
– Мы не созданы друг для друга, Анна Алексеевна, – покрутил я головой. – Между мной и вами пропасть. Кто я? Вчерашний мещанин волею случая ставший дворянином и графом. Вы же знатная дама и самая завидная невеста империи. Вам под стать князья или генералы, причем, не из последних. Чем плох, к примеру, Милорадович?
– Откуда ведаешь, что он ухаживает за мной? – удивилась Анна.
Читал в своем времени… Генерал втрескался в Орлову по уши – настолько, что ходил как чумной, вызывая смешки у знавших его офицеров. И она его выделяла – подарила отцовский меч с бриллиантами. Только не срослось…
– Легче отыскать, того, кто этого не делает, – улыбнулся я. – Вы – мечта мужчин. Милорадович – идеальный выбор. Генерал от инфатерии, красавец, человек с добрым сердцем и щедрой душой.
– Но не граф, – сморщилась она.
– Он им станет, причем, в скором времени. Михаила Андреевича ждет блестящая карьера. Помяните мое слово: через несколько лет займет пост генерал-губернатора Петербурга. А теперь сравните: генерал-губернатор и какой-то майор.
– Ты что-то знаешь? – заинтересовалась она. – От кого? Государя?
– Тсс! – прижал я палец к губам. – Вы ничего не слышали. Строго между нами.
– Он мот и дамский угодник, – неуверенно сказала Анна. – Расточит мое состояние на своих подружек.
Ага, забрало! Уже прикинула расклад. Женщины во все времена падки на чины и должности.
– Это не беда, – пожал я плечами. – Пусть даст слово, что не станет претендовать на ваши имения.
– Он-то, может, и даст, – вздохнула она. – Только сдержит ли?
Говорит неуверенно. Анну можно понять: муж в этом времени приобретает право на имущество супруги с момента заключения брака. Потому и вьются вокруг Орловой женихи. Сегодня ты бедный генерал или князь, а завтра миллионер. Милорадович любит красивую жизнь. В моем времени после его смерти обнаружилась куча долгов, чтобы их выплатить, пришлось продавать имение генерала. Но, с другой стороны, умирая, Милорадович завещал отпустить на волю своих крепостных. Полторы тысячи человек обрели свободу. За такого стоит похлопотать.
– Михаил Андреевич – человек чести, – заверил я. – Ты же, чтобы он не чувствовал себя обделенным, положи ему содержание, скажем, десять тысяч рублей в год. Это возможно?
– Да, – кивнула она.
Думаю, что легко. Имения Орловой дают годовой доход в несколько раз больше. В моем времени она пожертвовала сотни тысяч рублей монастырям.
– Вот и договорились, – заключил я.
– Я еще ничего не решила, – капризно сказала она. – А ты все равно противный. Не люблю тебя!
Она повернулась и пошла прочь. Вот и поговорили… Я вздохнул и решил было направиться в соседний зал, где через распахнутую дверь наблюдался сервированный стол, но не тут-то было. В мою сторону решительно направился генерал, в котором я узнал Милорадовича. Этому-то что нужно?
