этом кое-каких успехов: из подслушанного разговора следовало, что всё отработанное на моей тушке немедленно переносилось на восстанавливаемую московскую установку, для чего один из лаборантов Гоппиуса раз в три-четыре дня мотался в столицу. А ещё - он чего-то ждал. И это самое "что-то" должен доставить ему ни кто иной, как "дядя Яша". Гоппиус не раз проговаривался, что вот тогда-то дело сдвинется с места по настоящему, и не придётся, как сейчас, продвигаться вперёд черепашьими темпами...
И ещё один нюанс, подслушанный из учёных бесед: оказывается, несмотря на то, что московская аппаратура вышла во время эксперимента из строя, базовые настройки приборов сохранились, и учёный на полном серьёзе надеется повторить опыт со мной в качестве главного действующего лица. Это что же получается - мне светит снова оказаться в том самом креслице с проводами и металлической шапочкой на спинке, которая делает его подозрительно похожим на электрический стул? Нет уж, товарищи большевистские нейроэнергетики и пархатые эзотерики, я лучше пешком постою...
А ещё – в нашем расписании появились… будь дело в двадцать первом веке, я бы назвал их психологами, а пожалуй, что и психоаналитиками. Интеллигентные, эффектные барышни возраст самой старшей - не больше двадцати пяти. Все в белых врачебных халатах поверх элегантного, кажется, даже заграничного платья, с умело наложенным макияжем. Они как бы между делом подходили к нам во время перерывов между занятиями и завязывали беседу, после чего – предлагали пройти в отдельный класс. Разговор шёл самый естественный: «не трудно ли выносить темп учёбы», «как складываются отношения с «сокурсниками», «чего вы ждёте от будущего». Дальше – больше: в ход пошли психологические тесты в духе доктора Фройда и Юнга. В какой-то момент, я обнаружил, что милая девушка по имени Елена Андреевна (к каждому из нас была на постоянной основе приставлена своя, индивидуальная «психологиня») достаточно откровенно пытается ввести меня в лёгкий транс – знакомая мне по «той, прошлой жизни» техника «активного воображения» Юнга, нацеленная на общение с мистическим миром.
Поддаваться на такие дешёвые трюки я не собирался - и в ответ сконцентрировался на ножках Елены Андреевны. Благо, посмотреть было на что – юбка, которую она носила, едва прикрывала колени, а швы на чёрных, явно шёлковых, чулках был безупречно вертикален, порождая в моём измученном подростковыми гормонами сознании самые, что ни на есть, грешные мысли.
Делал я это совершенно беззастенчиво – попросту не отрывал взгляда от психологининых ножек, дорисовывая в воображении всё остальное – например, фасон и цвет бюстгальтера, как высоко на тонкой талии застёгнут пояс для чулок и прочие милые подробности. И, конечно, это не осталось незамеченным: Елена Андреевна слегка зарделась, но выдержала марку – вместо того, чтобы возмущаться наглым поведением сопляка, наоборот, ещё сильнее вытянула ноги, увеличив область обзора, и непринуждённо перевела разговор на другие темы. Я совсем было набрался наглости, чтобы подсесть поближе и для начала (эх, пропадай всё!) как бы невзначай взять собеседницу за руку, но она быстренько свернула беседу и распрощалась – одарив меня на прощание довольно-таки двусмысленной усмешкой.
И вот ещё вопрос: а насколько далеко распространяются её полномочия, прикидывал я, отправляясь в класс, где нас ожидал учитель Лао. Возможно, сексуальная разгрузка будущих агентов-эзотериков, гордости красных оккультных войск тоже входит в круг их обязанностей? Да нет, вздор, конечно – в этом случае, к Татьяне и другим девушкам были бы приставлены мужчины, а вот этого как раз и не наблюдается.
Нет, шутки шутками - а ведь прочие «спецкурсанты» не подготовлены, как я к подобной встрече и вряд ли имеют представление об уловках профессиональных психологов - а значит, неизбежно поведутся на уловки милых барышень, у которых под элегантными жакетами наверняка прячутся малиновые петлицы известного ведомства. И вообще, всё это выглядело весьма странно. Не по-советски это выглядело, вот что – словно доктор Гоппиус и его коллеги решились применить в своим «подопытным кроликам» кое-какие западные методики.
…знать бы ещё – с какой целью?..
Я пытался расспросить Марка о его собеседнице, но он уклонился от разговора. Настаивать я не стал – сам, в конце концов, выложит, я уже достаточно хорошо изучил своего напарника…
Дни шли, складываясь в недели. Я ещё трижды встречался с очаровательной Еленой Андреевной и даже пытался вести себя в том же духе – но, встретив деликатный, но твёрдый отпор, поумерил пыл. А ближе к концу августа нас огорошили новостью: решено предоставить «спецкурсантам» возможность посетить ближайший городок – развеяться, сходить в кино, купить что-нибудь на рынке или в одной из лавочек и магазинчиков, которые сейчас, на закате НЭПа, всё ещё цвели пышным цветом. Выпускать нас предполагалось группами по двое-трое – и, что удивительно, без какого-то присмотра. Я поначалу раскатал губы, собравшись предложить Татьяне отправиться вдвоём, но она отказалась, сославшись на недомогание, так что пришлось мне отправляться в свою первую официальную увольнительную в испытанной компании Марка Гринберга.
К выходу в город я готовился основательно – в отличие от Марка, для меня это был новый опыт. Коммунаров иногда выпускали погулять небольшими группками, сходить в кино, на рынок, прикупить сладостей и всяких полезных и не очень мелочей – начисляемая на «заводе» зарплата вполне это позволяла. В городке коммунаров знали и относились доброжелательно – чисто одеты, ведут себя прилично, ссоры с местными не затевают, воровства и прочих безобразий от них не видно… Обычно «отпускников» доставляли до города в нашем грузовичке, после чего каждый был волен идти, куда хотел. Обратный рейс не предусматривался, каждый добирался по способностям – либо на попутных подводах (увольнительные давали обычно по воскресеньям, когда хуторские ездили в город, на рынок или по другим свои делам), либо даже нанимали вскладчину пролётку. А по большей части шли пешком, экономя деньги – четыре с половиной версты по утоптанному просёлку, было бы о чём говорить!
Вернуться из увольнительной следовало к ужину, но на тех, кто являлся только к сигналу «спать» обычно закрывали глаза – не хотите есть, и не надо, никто заставлять не станет. Случалось, хотя и нечасто, что коммунар застревал в городе на ночь, а то и на часть следующего дня. Такие случаи разбирались на СК и заканчивались для провинившегося, как правило, лишением очередных «увольнительных» вдобавок к неизбежным нарядам.
Мы доехали до города вместе со всеми; выпрыгнули из кузова старичка «АМО», отряхнулись, распрощались и скорым шагом направились на центральную улицу, носившую некогда название «Губернская», а недавно переименованную в «улицу Первомая». Интересовал
