тугой мошной, ну и обчищают в преферанс. И так получилось, что об одном из их клиентов я знал. Драматург, он в нашем журнале публиковался. Так вот — он же мне сам и сказал, что эта шатия-братия его на тридцать кусков обчистила! Думаешь, это всё? — вдруг воскликнул я слишком громко. Пришлось сбавить тон, и я договорил почти шёпотом: — И вот в субботу, ну, как раз перед тем, как мы столкнулись с тобой и Ангелиной, прихожу к нему… Вернее — к дому, где он живет… жил, подхожу, тьфу ты — а там милиция, оцепление… Оказывается, то ли убили его, то ли он самоубился…
Я и сам удивился, как эмоционально всё это рассказывал — видно, Олег был для меня тем самым необходимым слушателем.
— А как фамилия этого драматурга? — спросил Литвинов, который и вправду слушал меня не перебивая и только яростно распиливая тупым столовым ножом отбивную котлету.
— Сивашов, Марк… Хм. Отчество не помню.
— А этих, катал-то, как зовут?
— Корней Николаевич Трегубов, Вячеслав Миронович Губарев, Алексей Владимирович Панкратов, — перечислил я.
Эти имена я помнил, как это раньше говорили, как отче наш.
— То есть, ты думаешь, что к смерти Сивашова могли быть причастны эти… Трегубов, Губарев и Панкратов?
— Не знаю… — пожал я плечами. — Если он им карточный долг не вернул… могли, наверное, подослать кого-нибудь с ножичком, раз уж они так круты.
— Понятно… — кивнул дружок. — В милицию не обращался?
— Нет, — признался я. — Азарт был, самому хотелось разобраться… Я же писатель, а тут такой детектив.
— Азарт был, а теперь испарился? — хмыкнул Литвинов, поглядывая на меня исподлобья.
— Думаешь, я сдрейфил⁈
Теперь я тоже не отрывал от него взгляда. Он меня что, за малохольного держит? Но мой товарищ только пожал плечами.
— Подумал бы, если бы не знал тебя, — откликнулся Олег. — Ты вон тогда, на учениях, за пацаном этим… Как его? Пентюховым… В огонь полез. Если бы не ты, сгорел бы этот черпак, нафиг.
— Да ладно! — отмахнулся я.
— Я одного не пойму, чего ты от меня-то хочешь?
— Да я и сам не знаю… Посоветоваться…
— Насчет чего?..
— Стоит ли к ментам обратиться?.. Дело-то серьезное…
— Уже, — хмыкнул он.
— Что — уже?
— Обратился уже.
— Да не… — помотал я головой. — Когда?
Я никак не мог понять, куда он клонит. Вроде и не настолько я пьян…
— Да прямо сейчас, — мягко подтвердил Олег.
— Ты хочешь сказать… — ошарашенно пробормотал я.
Вместо ответа Литвинов тщательно вытер руки бумажной салфеткой, полез во внутренний карман своего модного кожаного пиджака и вынул красную книжицу. На обложке был золотом вытиснен герб РСФСР и два слова: «МВД РСФСР». Я открыл корочку. Фотография Олега с печатью, должность — «ИНСПЕКТОР ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА», звание: «СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ». Я всё так же медленно закрыл удостоверение, вернул владельцу, покачал головой, пытаясь свыкнуться с фактом, что Олег служит в органах. В армии он тот еще шалопай был…
— И как это тебя угораздило? — пробормотал я.
— Да как! — буркнул он. — После армии пошел в школу милиции. Вот, теперь служу.
— Сразу не мог сказать? — вспыхнул было я.
— А зачем?
— Ну не знаю… Я думал — ты работяга. На двадцать третье февраля, когда у тебя гуляли, что-то не похоже было, чтобы там милиционеры бухали! Я одному, помнится, даже в рыло дал… Неужели — майору?
— По-твоему, если человек в милиции служит, то и все дружки у него оттуда? — Олег убрал документы и с аппетитом доел котлету.
— Нет, конечно, но…
Я всё никак не мог уложить в голове такие новости.
— Ладно, — отмахнулся Литвинов. — Давай ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан.
— Я арестован? — шутканул я.
Вышло, конечно, неловко, но Олег, видно, к подобному уже привык.
— Слушай, Тёмка, — вздохнул он. — Не мели чепухи… Тебе надо явиться в управление и рассказать все, что ты мне сейчас изложил.
— Да не могу я! — процедил я. — Ведь Настю… актрису Трегубову начнут таскать…
— Опять не то! — разозлился вдруг Олег. — Ведь если эта троица причастна к смерти Сивашова, они могут и ее и тебя убрать, как свидетелей. Они просто опасны, понимаешь⁈
Я кивнул. Вообще-то он был прав. Игры кончились. Одно дело — отмахаться от трех уродов, когда их видишь прямо перед собой. Другое, когда тебя закажут матерому уголовнику. Тот уж подкараулит в темном переулке, и пикнуть не успеешь. И ладно — я! А если — Настю⁈ Да и мне самому опять помирать не хочется. Я, можно сказать, только жить начал. Столько планов, возможностей. Деньги в кармане завелись.
— Да, ты прав, — пробурчал я. — А то, что я тебе рассказал, ничего не значит?
— Ну почему — не значит, — сказал Литвинов. — Напишу рапорт, как положено. Только зачем тебе неприятности?
Я снова почувствовал себя школьником.
— Какие ещё неприятности?
— За недонесение-то ведь тоже наказание имеется, — серьёзно пояснил тот.
— Ладно тебе пугать… — махнул я рукой. — Ты лучше бы за Трегубовой присмотрел.
— Будем действовать в установленном порядке, — откликнулся Олег. — Ты мне лучше вот что скажи… Там, у дома, где Сивашов жил, ты с кем-нибудь из следствия разговаривал?
— Вот ничего от тебя не скроешь!
— И не советую, — кивнул он. — Ну, говорил с кем?
— Да, со следователем прокуратуры Кондратьевым.
— И что? Ничего ему не сказал?
— Не сказал, — не стал отрицать я.
— Понятно, — будто бы с укором кивнул Литвинов. — Доедай свое пирожное и пошли.
— Куда — пошли?
— В мое отделение, зафиксируем твои показания, как положено, — объяснил он. — Дело слишком серьезное, чтобы тянуть.
— Ну пошли! — буркнул я и быстренько покидал остаток пирожного в пасть.
Вот тебе и вечерок.
Олег в это время выцепил официантку, я заплатил по счету, не забыв оставить трешку чаевых, как собирался. Мы оделись, и армейский дружок повел меня в отделение. Хорошо хоть — не под конвоем. На самом-то деле он меня конкретно
