ним, в переулке, стоял такой же дом, почему то с плоской крышей. Дальше снова виднелись деревянные полубараки…
Коммутатор Кремля, стоило мне представится, мгновенно ответил мужским голосом — «Соединяю», даже не поинтересовавшись, кому я собственно…
Я сидел на завалинке, курил сигарету, и почему то совершенно не волновался. Даже несмотря на то, что выйдя из телефонной будки, я получил от Крицина новость, что вокруг крутятся какие то непонятные люди. Местная шпана, честно выполнила просьбу Митяя, присмотреть вокруг.
В телефонном разговоре Лаврентий Павлович был бодр, энергичен, и немногословен. Точно уяснив, где я нахожусь, он коротко приказал ждать, через десять минут он будет. Я отвел мужиков обратно в квартиру, проинформировал Калинина, наказал всем быть бдительными, вернулся, и уселся в одиночестве на завалинке.
В голове лениво бродила мысль, что скоро это гребаное приключение кончится. Я поеду домой и помоюсь, пусть и холодной водой. Когда меня немного отпустило, я сообразил, что кофта, что я спер в реквизиторской кладовой, воняет нафталином на максималках.
Не знаю, каких таких людей углядели местные пацаны, но в обозримом пространстве была обычная Москва. Какие то тетки с сумками и бидонами, вдали мел тротуар дворник… Впрочем, я все равно состорожничал, и не дал Берии адрес Крицина. Сказал, что буду ожидать его на перекрестке. Накрайняк, успеем скрыться.
Уличные звуки, что раздавались вокруг, навевали некую скуку и мысли о покое. Со стороны Ордынки, раздавалось бибиканье и гудение авто, а здесь, чирикали воробьи и слышалось шарканье метлы дворника. Поэтому звук нескольких автомобильных моторов, неожиданно возникший, казалось, со всех сторон, вызвал диссонанс. Я понял, что за нами прибыли, отбросил окурок, встал и вышел на перекресток.
Почти сразу, со стороны Покровки, вырулил легкоузнаваемый Паккард Берии, сопровождаемый, впрочем, не обычным МАЗовским лимузином с охраной, а грузовиком с бойцами. Этот грузовик остановился, и из кузова посыпались НКВДшники с винтовками, бодро разбежавшиеся в стороны, и, судя по всему, выставлявшие оцепление места нашей с Берией встречи. Оглянувшись, я увидел ту же картину и со стороны Болотной. Улица и маленькая площадь, полностью опустели.
Паккрад, проехав еще немного, тоже встал. Метрах в сорока от меня, уже почти на перекрестке. У него распахнулись сразу все двери, с правого заднего места вылез сам Лаврентий Павлович. С другой стороны авто показался Чашников, и я совсем расслабился.
Наверное от этого, я тут же впал в банальнейшее оцепенение. Потому что, стоило Берии приблизится ко мне метров на двадцать, произошло сразу множество событий.
Сначала, из дома, а может из калитки возле дома напротив, непонятно, выскочил какой-то неприметный мужичок. По виду — типичный москвич из местных. Да только, справа от меня тут же раздались выстрелы. Чашников, опершись о крышу лимузина, начал садить в мужика из нагана, намереваясь, похоже, отстрелять весь барабан.
Но, в это же мгновение, слева от нас рвануло что-то очень и очень мощное. Настолько мощное, что повернув голову на взрыв, я потрясенно увидел, что трехэтажный дом, с телефонной будкой у стены, и плакатом на брандмауэре, слегка даже расширившись на мгновение, вдруг полностью сложился внутрь, опадая на обломки стен и улицу кусками крыши.
И тут же, с плоской крыши дома, стоящего за рухнувшим, по нам с Берией, заработал весьма серьезный, судя по звуку, пулемет. Как бы не крупный калибр.
Даже в моем впавшем в ступор мозгу, мелькнула мысль, что это враги ловко придумали. Дом, рухнув, полностью открыл маленькую площадь и оцепление для обстрела. И если б не мои супер-способности, и я, и Берия, тут же и кончились бы.
Нарком, к его чести, лишь только началась движуха, одним сильным, максимально неизящным прыжком, оказался рядом со мной. А потом повернулся лицом к пулеметчику, и снял пенсне. Пулемет, смолк, потом дал двойку уже в небо. А потом, я с изумлением увидел появившегося на крыше Ваню Петрухина. Тот наклонился, поднял, как какую то тряпку, пулеметчика себе к лицу, а потом небрежно отбросил. Демонстративно проведя себе по горлу ладонью, в смысле — холодный.
И тут меня прорвало. Я начал говорить, поминая всех богов, матерей, и прочих ипанатов, у которых в центре Москвы творится хер знает что со стрельбой и взрывами.
— Хороший у тебя дед был, Смайли. — сказал Берия не оборачиваясь- Русскому языку до тонкостей обучил. До самых нужных в жизни слов.
— Так вот как, товарищ Берия, вы видите окончание моего контракта?- я сообразил, что глава НКВД не только одаренный, но и в чем его способности.
— Не ссы, Борисов. — он надел пенсне обратно, и повернулся ко мне — На тебя моя одаренность не действует.
— Знаете, Лаврентий Павлович, мне даже проверять вашу честность не хочется. Ведь результаты такой проверки, будут уже не ваша головная боль. Пусть румынские пограничники с этим трупом возятся, да?
— Ты же сам теперь никуда не уедешь, Боб.
— Обязательно уеду!
— Предлагаю пари. — мы повернулись и пошли к подвалу, откуда я совсем недавно вышел- Как только тут чуть разгребем, я тебе предоставлю отпуск на месяц. Поезжай куда хочешь. Так вот, ты вернешься через две недели!
— Почему⁈
— Потому что Советский Союз — лучшая в мире страна. А ты, Боб, только свиду мудак, а на самом деле — русский.
— От грузина слышу!
— Ну да. Мы с тобой, Боб, советские люди. Нормальные, а не как эти вон — он кивнул на развалины — чем громче пернешь, тем больше социализма.
— А вот здесь мы с вами, Лаврентий Павлович, не совпадаем. Чем больше прое@а и страданий, тем больше величия.
— Ты, Борисов, своей парадоксальностью, Сашку Воронцову развлекай. Далеко идти?
— Она жива⁈
— Что ей сделается? Они даже из комиссариата не успели выехать…
— Вот кстати, Лаврентий Палыч! Вы чем Александру запугали, что она со мной водиться решила?
— Ты больной, что ли? Боб, решив давить на Воронцову, нужно сдать партбилет и написать завещание.
— Да ладно вам, товарищ Берия! Сашка- замечательная. А вам и вовсе, даже гадостей бы говорить не стала.
— А! Так ты еще не познакомился с ее отцом? Хех. Теперь, когда мне понадобиться тебя наказать,Боб… вспомнив это, я передумаю. Жизнь, она сама кого хочешь накажет…
— Гм. Не хочу, но сделаю вам комплимент, товарищ нарком. Мне вдруг стало как то насрать на всю это возню с госперворотами. Мне сделалось тревожно.
— Это азы
