Егор, улыбаясь, перехватил ее руку, поцеловал запястье, привлек ближе, коснулся губами губ, налил в кубки вина.
Великое все-таки дело – отсутствие Интернета и телевизора! География и этнография за развлечение застольное считается, наравне с гуслярами и скоморохами. Коли наука в этом мире быстрее индустрии развлечений развиваться будет – вскорости бояре на пирах за кубком хмельного меда квантовую физику и сопромат обсуждать начнут. Им бы только чутка образования подкинуть, да церковным морализаторством придавить. Чтобы на блуд всякий мыслями не шибко сворачивали. Хотя бы – вслух. Ну, да за патриархом Симеоном не заржавеет…
В легком нарядном халате, обшитом для красоты зелеными и красными атласными лентами, в полотняной зеленой чалме, скромно украшенной единственной серебряной нитью, гость выглядел лет на сорок. Острая короткая бородка, обычно называемая «кацапской», тонкие ухоженные усики, впалые карие глаза, седые брови и светлая кожа. Если бы не одежда – гостя запросто можно было бы принять за датчанина, венгра или рязанца. Разве только худощавостью излишней он от обычных новгородцев и отличался.
– Султан самаркандский Улугбек тебе, великий правитель русский, татарский и немецкий в моем лице челом бьет. – Дойдя до середины застланной коврами горницы, гость низко поклонился, держа в руках что-то, накрытое бархатной тряпицей. – Прослышал он о великих деяниях твоих, о мудрости и победоносности и послал меня, скромного слугу своего, писаря Хафизи Абру, заверить в своем уважении и желании дружбы. Султан, господин мой, с радостью пришлет к тебе посольство достойное, дабы установить отношения добрые меж нашими державами, коли ты, повелитель, дашь на то свое соизволение. Ныне же я всего лишь путник, просящий о милости и снисхождении. Прошу тебя, о величайший, принять от меня скромный дар в знак моего уважения…
Гость одной рукой сдернул тряпицу, другую поднял выше, ухитрившись при этом еще и поклониться, сделал несколько семенящих шажков вперед и протянул несколько свитков, намотанных на резные деревянные валики. Вожников поцеловал жену в плечо, отпустил ее, наклонился вперед, принял подношение. Два свитка положил на край стола, третий развернул на длину в пару локтей, рассматривая разноцветную арабскую вязь. Удивленно хмыкнул:
– Что это?
– «Зубдат ат-таварих», о величайший, – отступил сарацин. – «Сливки летописей». Плод моего многолетнего труда по написанию всемирной истории. Больше десяти лет я читал летописи разных стран, выписав для ученых людей самые важные события с момента дарования людям Корана – да просветлит разум смертных слово Божие! – и до воцарения в Самарканде султана Шахруха, отца премудрого султана Улугбека.
– От, черт! – охнул Егор. – Да это же настоящее сокровище! Проклятие! И я не понимаю ни слова!
– Я велю переписать, милый, – пригубила вино великая княгиня. – Арабский у нас, почитай, все купцы не хуже русского знают. Не первый век с Персией, Хорезмом и Индией торг ведут. Найдется писарь, сей премудростью владеющий, перепишет.
– Тогда лучше сразу гранки делать, и в печать! – решительно отрезал Вожников и опасливо, чтобы не повредить, свернул свиток. Указал на другой: – А это что?
– Описание земель персидских, индийских и китайских, и иных, принявших ислам, да прославится в веках имя Аллаха, великого и всемогущего, – поклонился гость.
– Это? – ткнул пальцем в третий список Вожников.
– Описание мудростей числительных, таинств сложений и умножений, правил Абу Абдуллаха ибн Мусы Ал-Хорезми[6] для дел купеческих и земельных, секреты измерений и их записи, определения длин, смертным не достижимых…
– О, черт! – снова охнул Егор. – Это просто дар небес! Потрясающе… Что ты хочешь получить взамен этих сокровищ?
– Нижайше прошу о покровительстве, властитель, – повеселел сарацин, поняв, что смог угодить здешнему правителю. – Составляя труды свои, посвященные знаниям земель, народов, сии земли населяющих, делам податей, торговли и возделывания пашни, я смог узнать многое о мире исламском[7], однако же мир христиан остается для меня закрытым семью печатями. Хотел бы я с позволения твоего, о великий, проехать через державу твою и страны приграничные, дабы увидеть глазами своими, какова жизнь в сих местах, не осененных милостью Аллаха. Развеять легенды ложные, что сказывают о мире христиан средь народов Востока, подтвердить истинные, открыть господину моему и прочим умам ученым свет истины.
– И что сказывают о мире христианском в ваших странах? – поинтересовалась княгиня, закусывая кисловатое вино хрустящими медовыми цукатами.
– Молвят много интересного, страшного, а порою и странного, госпожа, – приложил ладонь к груди своей сарацин. – Иные легенды столь невероятны, что не решусь о них вслух упомянуть, пока истинность сказаний подобных не проверю.
– Сказывай, сказывай, – приободрила его Елена. – Дюже любопытно, каковы побасенки про нас складывают?
– Доносят мудрецы и путники разные, что дожди в землях русских столь часты и обильны, что порою небо по многу дней черным остается, а реки из берегов выходят и на десятки верст леса и поля окрест затопляют.
– От дождя такое не часто случается, – пожал плечами Егор. – Разве только в половодье.
– Нечто и вправду воды в реках и дождях так много бывает? – удивился Хафизи Абру. – У нас обычно каждая капля наперечет, каналами на поля отводится, за отдельную плату к посевам пускается. Лишь изредка небеса разверзаются, обрушивая ливень, но сия беда страшнее засухи. Она сносит целые деревни и забирает жизни сотнями. Как же вы живете, коли у вас стихия подобная несколько раз в году бушует?
– Крыши покрепче, стены потолще, дренаж хороший от водостоков, – пожал плечами Вожников. – И ничего, жить можно. Зато с орошением никаких проблем.
– Еще сказывают, в реках русских живет рыба странная. Ест она не траву или мясо, а деревья прибрежные; дома себе, ровно человек, из глины и стволов строит, вся мехом покрыта, и мех сей превыше многих других знатными людьми у вас ценится.
– Бобер!!! – обрадовалась Елена. – Точно, есть такой! Его во многих монастырях в пост кушать дозволено. Ибо раз в воде живет, значит, рыба! Давай, мудрец, загадывай еще загадки. Может, отвечу.
– Молвят путники, живет у вас в ледяных землях индриг-зверь: от холода под землю прячется, там детей выводит, норы роет, кореньями питается, а как на свет выглядывает – так от солнца умирает сразу! Жители тамошние на него тем и охотятся, что свет в пещеры его пускают, а опосля бивни отламывают и для копий своих используют, али украшения режут, ровно из кости слоновьей. И от кости той бивень индриг-зверя не отличить!
