Александр Шаповалов - Переход

Кортеж из десятка машин выехал из ворот, проехав мимо патруля, скрылся за поворотом.

— Батька поехал, — произнес хорунжий Жилов.

— Откуда знаешь? — Спросил Иван.

— Нутром чую, Батька, — утвердительно сказал Жилов.

— Чего рты поразевали, — прикрикнул на них старший наряда, — поехали.

Цапин отрешёно смотрел в окно. Машина на скорости проскочила проем ворот и вырвалась на простор площади. Покидая главную площадь страны, он увидел наряд казаков.

Уже третий срок он пребывал на посту главы государства. Поднятие казачества, превращение его в грозную силу, адаптированную к не новой реальности, было не последним пунктом в подготовке России к жизни без машин, пороха, бензина и других достижений нынешней цивилизации.

— Александр Дмитриевич, как идут наши программы по переселению горожан в село? — спросил президент у своего первого помощника.

— Не так успешно, как хотелось. За прошедший год около трехсот тысяч занялось сельским хозяйством, примерно треть из них вступило в казачество. А это значит, что через пять лет у нас будет ещё примерно сто тысяч подготовленных воинов.

— Не знаю даже, радоваться этому или наоборот. Бюджет страны уже с трудом выдерживает их содержание. — Цапин оторвался от созерцания улицы и повернулся к собеседнику.

— Зря волнуетесь, Виктор Сергеевич, в этом году запланировано сокращение некоторых космических программ, так что деньги будут. — заверил Шапников.

— Хоть это радует, — как-то мрачно произнес глава государства и опять уставился в окно.

— Отчего вы сегодня столь мрачны, Виктор Сергеевич? — спросил Шапников.

— Не знаю, устал, наверное, — ответил Цапин и тяжело вздохнул, — что у нас ещё нового?

— На балтийском заводе к спуску готовиться новый парусник, это уже пятый, заложено еще три на разных заводах, два из них деревянных. Пора учиться делать по дедовскому способу. Все работы идут под прикрытием исторических клубов.

— Вот и хорошо, — тихо произнес президент и снова отвернулся к окну.

В пентхаузе на пятидесятом этаже сидели шесть человек. Все они были примерно одного возраста от сорокопяти, до пятидесяти лет. Внешний вид собравшихся за столом выдавал в них людей, весьма преуспевающих в жизни. В небольшом зале с великолепным видом на город и бухту собрались одни из самых влиятельных людей мира. Эти несколько человек контролировали большую часть правительств Южной и Центральной Америки, Африки, и до недавнего времени Юго-Восточной Азии.

— Томсон, вам не кажется поведение русских странным, — задал вопрос мужчина, надменно взиравший на всех остальных. — Мне доложили, что они свернули несколько космических программ и это после того, как им удалось с большим трудом вырваться вперед. Они должны понимать, в этом бизнесе нельзя останавливаться. Чуть притормозишь и все, деньги, вложенные в него, вылетят в трубу.

— Да, я тоже слышал, что некоторые программы русских заморожены, уважаемый Саид шах. Во всем виновата тяга русского президента к экологическим программам. В России за последние десять лет слишком усилилось влияние «зеленых». Взять хотя бы их казачество. Я слышал, что в районах, где в основном проживают казаки, запрещена всякая промышленность. Даже автотранспорт не имеет права проезда по территории, кроме государственного, — ответил арабу тот, кого назвали Томсоном.

— Знаете, — поддержал начатый разговор японец, — господа я не стал бы русских называть глупцами. Чистые продукты очень высоко ценятся на мировом рынке, а за последние пять лет именно Россия производит самые экологически чистые. Доля русских продуктов на этом рынке растет, только они могут позволить вкладывать огромные суммы в этот проект. Пройдет лет тридцать, от силы пятьдесят, и все, кто захотят есть здоровую пищу, будут вынуждены кланяться русским. Знаете, я через своих агентов скупаю их продукцию для себя и весьма доволен ею.

— Нехорошо, Ямура, поддерживать конкурентов, — рассмеялся единственный чернокожий.

— Нехорошо, — согласился японец, — но каждый из нас имеет маленькую слабость.

Собравшиеся в зале заулыбались. Некоторые из слабостей членов конгломерата тянули на годовой бюджет некоторых стран.

— И все же поведение русских у меня вызывает подозрение, — вернулся к прерванной теме араб.

— Прекратите, Саид шах. В России находятся тысячи наших агентов. Неужели вы полагаете, что они не смогли пропустить действительно что-то серьёзное, — возразил арабу обладатель орлиного носа. Он сидел, закинув ногу за ногу. Его «казаки» из крокодильей кожи резко выделялись на фоне элегантной сдержанности в одежде других участников совещания. — Скажите лучше, как идет заполнение хранилищ нефтью?

— Все по графику, сами понимаете, у нас связаны руки. Русские суют свой нос повсюду. На прошлой неделе их представители в ООН подняли такой шум на заседании по распределению квот добычи нефти.

— Достаточно, Саид шах. Все знают, что русские наступили вам на мозоль, уведя месторождения в Арктике. Но мы здесь собрались не для того, чтобы выслушивать претензии каждого из нас к нашим врагам. В наше сообщество вложено столько средств, что каждая минута разговоров дорого обходится, — раздался голос с другого конца стола.

— Согласен, господин Ямура — поддержал японца Томсон, — как обстоят дела с анабиозом?

— Испытания вступили в следующую стадию. Заморожена ещё одна тысяча воинов. В последней партии после разморозки, в себя пришло сорок процентов испытуемых. Это на пять процентов больше предыдущего результата, — ответил Ямура курировавший разработки криогенных установок, — если так пойдет и дальше, то через пять, от силы семь лет после разморозки в живых будут оставаться от восьмидесяти до девяносто процентов.

— Господа, меня все же мучают сомнения в необходимости столь радикальных мер, — встрял в разговор, вечно сомневающийся Стивенсон.

— Стивенсон, я в прошлом году потерял из-за русских больше миллиарда. Они вытеснили нас из Намибии. Ещё немного, и нам не будет места на юге Африки. Эти черномазые обезьяны, которых мы посадили в кресла президентов, стали мнить, что они и в правду хозяева на своей земле. Их запросы обходятся нам все дороже.

— Позволите говорящей обезьяне тоже вставить слово, — возмутился чернокожий член конгломерата.

— Прекратите, мистер Диккенс, — отмахнулся от упрека негра Джонсон. Он убрал сапоги из крокодиловой кожи со стола, взял сигару из шкатулки, стоявшей рядом на специальном столике, потом с помощью миниатюрной гильотины отрезал кончик сигары. — Вы такой же негр, как я монах. У вас от них только цвет кожи. — Джонсон взял массивную инкрустированную разного достоинства бриллиантами принялся раскуривать сигару. Выпустив облако ароматного дыма, он продолжил. — Те, кто имеют столько денег, не имеют ни расы, ни родины. Каждый из нас не раз продавал интересы родной страны, и плевал на остальных представителей своего племени. Поэтому, господа, давайте отбросим сопли, и будем вести себя, как положено людям нашего круга.