Ричард обрел репутацию героя, но на обратном пути был взят в плен политическими противниками и провел пятнадцать месяцев в заключении в руках герцога Австрийского, а затем императора Германии. Король Филипп использовал его отсутствие, чтобы занять значительную часть владений Ричарда в Северной Франции. В итоге после освобождения Ричард в первую очередь был вынужден заниматься восстановлением утраченного. В таких условия он мало что мог предпринять, чтобы выполнить клятву помочь Святой Земле.[27]
Отъезд Ричарда мог стать для франков с Леванта катастрофой — но к их счастью, спустя всего шесть месяцев после его отплытия умер Саладин, истомленный десятилетиями сражений. Единство мусульман Ближнего Востока распалось, группировки в Алеппо, Дамаске и Каире в первую очередь были озабочены созданием коалиций для обеспечения превосходства над остальными, нежели борьбой с франками. Христиане смогли продолжить восстановление своих владений. Сын Фридриха Барбароссы, император Генрих VI (1190–1197), в надежде исполнить обеты своего отца объявил о начале нового крестового похода (у историков он носит наименование Германского крестового похода). Казалось, предоставляется прекрасная возможность использовать разногласия среди мусульман, но надежды франков вновь не оправдались. В начале зимы 1197 года пришло известие о смерти императора от лихорадки в Мессине в Южной Италии. Немецкие войска возвратились по домам. Сыну Генриха Фридриху было всего два года, и империя была ввергнута в гражданскую войну между претендентами на титул императора. Папа римский Целестин III, которому к этому времени перевалило за девяносто, пытался служить посредником между ними, но без особого результата.
8 января 1198 года Целестин скончался. В тот же день кардиналы и епископы католической церкви выбрали ему прекрасную замену. Они избрали папой Лотарио де Сегни, ставшего Иннокентием III — самым влиятельным, энергичным и почитаемым понтификом средневековья. Иннокентий придал папской власти дальновидность и активность, которых ей недоставало многие поколения. В его правление были организованы крестовые походы в Испанию и Святую Землю, против еретиков, против отступников от католицизма, против православия и язычников Балтии. Он дал разрешение на основание францисканского и доминиканского орденов, он отлучал от церкви королей и принцев, оживил управление Папской курией, значительно расширив влияние Рима в католической Европе.[28]
Избранный римским папой в 37 лет, Иннокентий оказался одним из самых молодых наместников святого Петра. Он родился в 1160 или 1161 году в семье землевладельцев в Сегни, примерно в 30 милях к юго-востоку от Рима. Свое образование начал получать в бенедектинском монастыре Сан-Андреа ал Целио в Риме. В начале 1180-х Лотарио отправился на север, в Парижский университет — интеллектуальный центр средневековой Европы и самое почитаемое средоточие теологической пауки. Здесь он получил лучшее доступное в ту пору образование, которое, в свою очередь, определило многие из духовных и философских представлений, легших в основу его концепции папской власти.
Лотарио де Сегни совмещал изучение теологии с юридической подготовкой и в течение трех лет (1186–1189) учился в юридической школе в Болонье, которая также слыла в своей области самой престижной на Западе. Примерно в это же время папство возвращалось к строгому соблюдению церковных законов, и интеллектуальные способности нового папы вкупе с его глубокой духовностью и личными чертами удачно соответствовали нуждам курии.[29]
Письменные источники сообщают, что Иннокентий III имел средний рост и приятную наружность. Мозаичный портрет, созданный около 1200 года, является самым близким по времени его изображением. Он представляет нам мужчину с большими глазами, длинным носом и усами. Фреска из церкви Сан-Спеко в Субьяко изображает его в полном папском облачении — с церемониальной митрой, паллиумом (ткань, надеваемая на шею в качестве символа высшей церковной должности) и в мантии. Иннокентий III был талантливым публицистом и убедительным оратором, обладавшим исключительной способностью составлять и произносить проповеди. Обладал он и чувством юмора. Посланец одного из самых ярых его политических противников, попросив об аудиенции, был встречен такими словами: «Стоило бы выслушать и самого дьявола — если бы он мог раскаяться».[30]
Некоторое представление об Иннокентии дает огромное количество папских посланий. Сталкиваясь в нынешнее время с бесконечными потоками бумажной работы, можно было бы предположить, что именно папство стало колыбелью бюрократических сложностей — однако для периода до XIII века это представление не всегда справедливо. Прежде римские папы сохраняли копии лишь самых важных документов, и только во времена Иннокентия III стал вестись регулярный архив. Из тысяч писем, получаемых и отсылаемых папским секретариатом, самые значимые копировались в специально переплетенные тома (они получили наименование «реестров»). Эти тома систематизировались по годам правления папы, начинавшимся с даты его коронации (а не выбора), которая у Иннокентия состоялась 22 февраля.
Достоверно известно, что некоторые из писем подвергались редакции перед внесением в реестр, многие из них были написаны скорее секретарями, чем самим папой, причем значительная часть писем за третий год правления Иннокентия III и вся информация за четвертый год (1201–1202) была утрачена. Тем не менее даже имеющиеся реестры сохраняют неоценимое богатство материала, позволяющего проследить планирование Иннокентием крестового похода и его реакцию на происходящее.[31]
Иннокентий III дал мощный заряд духовной энергии руководству римской церкви и весьма скоро представил свои цели и планы действий в качестве пастыря католической Европы. Он видел тесную связь между внутренним состоянием того, что расценивал как греховное общество, и успешностью похода на Святую Землю. Экспедиция освободит град Христов от неверных — что само уже будет признаком божественного одобрения духовного преображения Его народа. Проповедники Евангелия должны были побудить церковников и мирян исправиться и вновь заслужить милость Господа.
Страстное стремление Иннокентия освободить святой город стало доминирующим и всепоглощающим делом его правления. В современных сведениях о его жизни отмечалось, что «среди всех трудов он пламенно стремился к освобождению Святой Земли и постоянно обдумывал, как можно достичь результата удачнее».[32]
В 1197 году наследники Саладина забыли свои разногласия, чтобы дать отпор Германскому крестовому походу. Следующей весной Германия эвакуировала войска из Палестины, оставив франков совершенно беззащитными. В ответ на сложившееся положение поселенцы отправили на Запад епископа Лиддского, чтобы передать воззвание о помощи. В конце тоня 1198 года Иннокентий высказался о необходимости правоверным христианам помочь Святой Земле, а 15 августа издал первый призыв к новому крестовому походу.[33] Звучавшие в нем интонации были куда резче, чем в документе папы Григория VIII 1187 года, и явственно отражали стремление Иннокентия разгромить язычников. Более восьмисот лет спустя мы все еще можем ощущать пыл его письма:
«Вслед за достойной сожаления потерей земель Иерусалима, вслед за плачевной резней христиан, вслед за прискорбным нашествием на землю, на которой стояли ноги Христа и куда Господь, наш царь, снизошел до начала времен, чтобы дать нам путь ко спасению на земле, вслед за позорным падением из наших рук животворящего Креста Господня… святейший престол скорбит, тревожась о столь многих бедах. Он рыдает и вопиет так, что от непрестанного крика охрипло горло его, и от беспрерывного плача затуманились очи его… Святейший престол продолжает взывать, вздымая голос свой, подобный трубному гласу, желая поднять все христианские народы на Христову битву и отплатить за посрамление Распятия… Гроб Господень, которому пророк предсказывал славу, ныне осквернен нечестивыми и обесславлен».[34]
Столь драматично описав страдания Святой Земли и личную скорбь, Иннокентий обратил внимание на политические реалии 1198 года. Он указывал, что правители Западной Европы предались роскоши и неге, отказавшись от беспрерывной борьбы. Тут Иннокентий вставил в воззвание обычную риторическую уловку, сделав вид, что цитирует мусульман, оскорбляющих христиан:
«Где бог ваш, который не может освободить ни себя, ни вас от рук наших? Смотрите! Мы осквернили ваши святыни. Смотрите! Мы взяли то, о чем вы так страстно мечтали, с первым штурмом мы овладели и ныне удерживаем против воли вашей те места, откуда пошло ваше суеверие. Мы уже ослабили и разбили галльских копьеносцев, мы уничтожили труды англичан, мы во второй уже раз сдержали мощь германцев, мы укротили гордых испанцев. И хотя вы пытаетесь собрать против нас все силы, до сих пор вам ничего не удалось. Где же тогда бог ваш?»[35]
