— Глупости! У нас же электрические волны. Вот направим им заряд — в момент уймутся!
— А я думаю, что раньше они сцепятся друг с другом. Доделить то, что не доделили в Империалистическую. Грянет мировая революция…
— Ну как же! Нас еще на свете не было, когда всем обещали — вот-вот грянет. И что дальше? Сколько лет уж…
— Грянет, куда денется!..
— А правда, председатель Рабинтерна выступает за союз с социалистами?
— Брехня…
— Давай читай, что дальше.
— А про Эскериду в этот раз там ничего не написано? — осведомился Кирпичников.
Жаркая, далекая и глубоко отсталая страна Эскерида в течение последнего года являлась объектом самого пристального внимания мирового пролетариата. После свержения народом малохольного короля Чучо XXIII в ней разгорелась гражданская война. На одной стороне стояли рабочие, коммунисты, республиканцы, на другой — силы мракобесия и реакции во главе с профашистскими элементами. Именно оттуда, от эскеров, ждали искры для мирового пожара. Именно туда рвались все борцы за свободу из разных стран. После того как в газетах написали о разбомбленном фашистами автобусе с эскерскими детишками, Кирпичников взялся за изучение языка особенно тщательно. Бросить родной завод, сорвать все производственные планы ради подвигов в Эскериде было бы, конечно, безответственно… И все же Краслен втайне надеялся, что однажды и он исполнит свой интернациональный долг.
— Про эскеров сегодня не пишут.
— Должно быть, все плохо, — сказал Новомир. — Наши отступают. Сколько месяцев они уже не одерживали побед?..
— Хватит ныть! — рявкнул Пялер. — Смотрите, забавная новость. «Глава ангеликанского правительства накануне принял у себя владельца десяти фабрик эскимо Рональда Памперса. Тема беседы не разглашается. Буржуазной печати запрещено затрагивать этот вопрос. Остается лишь теряться в догадках, чем мог заинтересовать премьер-министра хозяин такого мирного производства…»
— Может, он праздник решил своим деткам устроить? — хихикнул Пятналер.
— Бомбу ледяную изготавливают, — мрачно констатировал Новомир.
— Какую еще бомбу?! Что за паникерские разговоры?! Да и вообще, парни… Надоело слушать про заграничное! Читай, что в Краснострании творится.
Пялер развернул газетный лист.
— «На полях Южной губернии развернулась борьба с опасным вредителем — марокканской кобылкой. На помощь хлеборобам пришли авангардовцы и молодежь из Облюбхима. По сельхозкоммунам юга пущен агитпоезд с агрономами и химиками».
— Здрасьте! — буркнул Новомир. — Сейчас еще и хлеб погибнет. Перед самым столкновением…
— Да не будет столкновения! — оборвал его Пятналер. — Читай дальше.
Новомир обиделся, замолк. Потом зачем-то скомкал свой чертеж: решил, наверное, выкинуть. Обычно эта участь постигала все его проекты. Передумал, вновь расправил, положил на стол перед собой и принялся чинить в него карандаши карманным ножиком. Пятналер вытащил из пачки папиросу, сунул ее в рот и начал мять губами: в жилых комнатах курение запрещалось, да и бросить он собирался уже давно. Краслен разглядывал картинки под названиями на эскеридском языке. У Делера закончился чай, и он отправился к подоконнику плеснуть кипяточку. Пялер читал дальше:
— «Результаты металлургических гигантов Зубовского округа за две первых пятидневки крайне неутешительны. Завод имени Разина снова сильно отстал по выплавке чугуна. Завод „Черный квадрат“ плетется в хвосте по всем показателям»… Головотяпы!
— Скоро так напишут и про нас, — сказал вдруг Делер.
— Ты давай не каркай! — оборвал его Краслен.
Пялер опустил газету:
— А ведь и правда могут написать. Ну, в самом деле! Сначала сборочный цех, теперь вот песок этот… Боюсь, товарищи. А завтра-то что будет? Вдруг с аэроплана обстреляют?! Зря мы взяли обязательство в два года пятилетку… Опозоримся… За три теперь не сделать…
На другой день после взрыва конвейера кто-то насыпал песку в токарные станки. Работа встала. Как, когда в цеха проник вредитель, кто он — эти темы обсуждали все рабочие, сначала на заводе, а затем в жилкомбинате. Контролеры с проходной давали слово, что чужих не пропускали — ни сегодня, ни вчера, ни днем, ни ночью. Значит, свой? Но кто это мог быть?!
Пятнадцать лет назад в С. С. С. М. упразднили органы милиции: с введением бесплатного питания исчезло воровство; другие преступления, более тяжкие, народ не совершал и до этого. Одни регулировщики — земные (на дорогах) и воздушные (на крышах) — в модной белой форме иногда напоминали, что когда-то в Краснострании были милиционеры. При честном руководстве, справедливом самоуправлении, общей образованности и массовой работе с молодежью предпосылки для преступности исчезли. Случаи халатности и мелких нарушений вроде хулиганства разбирали комитеты предприятий, и они же назначали наказание. Поэтому отлавливать вредителя работникам завода безмоторных авиаконструкций надо было собственными силами. Расследовать дело поручили, разумеется, Маратычу. В помощники назначили директора Непейко и Люська. Весь день они ходили по заводу и допрашивали каждого, но толку от допросов не было: ничего, что как-то разъясняло бы события, никто сказать не мог. На тех, кто вчера не был на собрании, смотрели подозрительно.
— Аверьянов. Это Аверьянов, — сказал Делер. — Я не сомневаюсь. Кто еще-то? Доказательств только нет. Пока. Но Маратыч их найдет. И арестует.
— Да, он подозрительный, — охотно согласился Пятналер. — А имя-то — Степан! Ну прямо прошлый век, седая древность! Ладно, понимаю, могут быть отсталые родители… Так что бы не сменить-то? Нет, ведь ходит и доволен. Скользкий тип. Заметьте — сборщик! В родном цеху взрывать — оно удобней!
— Он, конечно, — буркнул Пялер. — Только как теперь работать? Что со сборкой? Станки не наладить… Боюсь, план провалим!
— Хватит охать, это не проблема! Час себе накинем сверхурочно — не по пять часов работать будем, а по шесть в день. Или, там, по семь. Не страшно. Сборщикам поможем. Без конвейера, конечно, неудобно, но что делать! Справимся вручную.
— Правильно, Краслен! Быстрее б только этого Иуду Аверьянова поймать да обезвредить.
— А вы вот что: притворяйтесь, будто верите ему. Пускай он себя выдаст новым преступлением — за руку поймаем! Жаль, конечно, что опять нам что-нибудь испортит… Но что делать!..
— Да не он это. Не он. Не Аверьянов, — заявил вдруг Новомир.
— А кто, по-твоему? — с недоверием спросил у него старший из трех братьев.
— Я не знаю. Но не Аверьянов. Ведь вредители, они должны скрываться, маскировку применять, а этот больно наглый!
— Может, и не он, — сказал Краслен.
— Нет, он! — вскричал Пятналер.
Изо рта его упала папироса, вся разжеванная.
— Следствие решит… — парировал Кирпичников. — У нас по Конституции никто не может быть виновным, покуда не доказали. А ты его уже и расстрелять готов, приятель! Даже подозрительно…
— Ах вот что! Ты меня подозреваешь?!
— Я-то, может быть, и нет. Но где ты был вчера вместо собрания, товарищи не знают. Где, скажи-ка!
— Где! Не ваше дело, черт возьми! Ты лучше бы, Кирпичников, пригляделся к своей девке! — возмутился Пятналер.
Он вскочил со стула и собрался подойти к Краслену, чтобы решить дело кулаками, но был схвачен за руки братьями.
— Ты Бензину оскорблять мою не смей, слышь? Ясно? — Краслен поднялся с кровати. — Я всем прямо на собрании объявил, что в ней уверен. А вот братья твои что-то промолчали про тебя… Наверно, если б кто-то честный не сказал, то так бы и молчали перед всеми о твоем, дружок, отсутствии?
— Язык попридержи!
— Ты, слышь, Краслен… Ты бочку не кати на нас… Сумеем друг за друга постоять-то!
— Если бы я не был коммунистом, я б тебе, Кирпичников, морду набил!
— Парни, вы чего? Не ссорьтесь лучше, — попросил соседей Новомир.
— Молчи, сопля!
— Кликуша! Паникер!
— Какой я паникер вам, что болтаете?!
— Ну а кто, по-твоему, вредитель? Кто? Давай, скажи, защитник Аверьянова!
— Совсем с ума сошли… Какой я защитник… Просто сказал, что…
Дверь открылась.
— Гутен так! — сказал красивым басом Шариков-Подшипников.
Появление поэта разрядило обстановку. Он скинул кожанку, берет метнул на вешалку, конечно, не попал, довольно улыбнулся, плюхнулся на стул и стал снимать ботинки. Огляделся.
— Вы тут, часом, не ругаетесь?
— Маленько дискутируем, — ответил примирительно Краслен.
Поэта все соседи очень уважали, и ругаться при нем было как-то некультурно. Делер и Пятналер застучали маленькими ложечками в чайных стаканах. Краслен опять занялся изучением четвертого по счету иностранного. Новомир полез в сундук и зашуршал там номерами «Техники и жизни». Пялер после долгого молчания сообщил:
