В общем, мы так душевно поговорили с ним. Я едва на груди у сего великого мужа не рыдал. Все пенял себе, что слишком его нагружаю: ведь, кроме дорог, велено было ему связаться с Брюсом, с Академией наук, съездить на Урал и там местных умельцев потрясти, ведь еще стояла зима на дворе и время на подготовку было, да что угодно сделать, хоть на луну скататься, но принести мне к маю план рабочей канализации. Я прекрасно понимаю, что современной мне канализации я не получу, но что-то сделать все-таки было можно. Хотя бы систему коллекторов составить, ведущих в определенное место, я пока не решил, что это будет, скорее всего, все-таки отстойник, который будет обеззараживаться, и жидкая составляющая после примитивной фильтрации пластом земли уйдет все в ту же землю. Что делать с хм… твердыми отходами буду думать, сейчас мне главное все дерьмо за пределы городов вывести и сделать так, чтобы в реки не попадало. Уж если древние римляне до своих клоак додумались, то уж нам ума, поди, хватит. Туда же я решил присоединить водостоки и ливневки с улиц, и вместо цельного камня использовать брусчатку. Да трудоемко, но зато долговечно и надежно. А пока будут ту брусчатку умельцы делать, произвести отсыпку слоями песка и щебня, и утромбовать. На вопрос «как»? чуть не сказал, что самому бегать целыми днями, мол, веса как раз хватит. Но сдержался и посоветовал телеги катать с теми же камнями. Посмотрим, что мне в итоге предложит сам Плещеев. Может, какой умелец найдется, да что-нибудь этакое предложит. Да, я был так расстроен, что Алексей Львович буквально на износ работает, и будет еще больше работать с новыми-то обязанностями, что забрал у него управление Московским монетным двором. Чего только не сделаешь для столь верного и преданного отчизне и императору человека, чтобы нагрузку на него снизить.
Монетные дворы Москвы я собирался собрать под одну крышу. Нечего по всему городу быть разбросанными. К тому же, в мои планы входило создание первого российского банка полностью государственного, тесно прилегающего к монетному двору. Пока что, ничего нового я не придумал, а всего лишь ускорил то, что в свое время организовала Лизка, или кто-то поумнее за ее подписью. Точнее, надеюсь, что Лизавета уже ничего не организует, потому что на престоле находится законный правитель. До вкладов, конечно, еще далеко, но составить конкуренцию ростовщикам, пожалуй, можно попытаться, особенно, если утвердить отдачу долга не всей суммой целиком, а частями. При этом, кто мешает мне сделать как бы три отделения: для дворян, которым часто не понято на что нужны деньги, под залог их земельного имущества и крестьян; для купцов — для развития торговли под божеские проценты с точным указанием на что, собственно, хочет тратиться; и, наконец, для начинающих промышленников — вот здесь процент совсем небольшим сделать и очень четко отслеживать, на какие именно нужды нужны деньги. Большинство же людей живет по принципу — никто мне все равно не поможет, так что и хрен с ним. И одному Богу известно, сколько толковых изобретений и нововведений прошло мимо, только потому, что у изобретателей не хватило денег? Но, просто так я ничего, что носит частный характер, финансировать не собираюсь. Слишком хорошо знаю, что подобное рождает чувство непрекращающейся халявы, и тогда я получу ноль целых хрен десятых КПД на выходе, а оно мне надо? Люди у нас умные и головастые, но в большей своей массе инертные и ленивые. Вот если над новатором будет висеть дамоклов меч в виде отдачи ссуды, пусть практически без процентной, но все-таки, то тогда восемьдесят процентов и пошевелится, а на нет и суда нет, как говорится, зато деньги хотя бы в казну вернутся.
Ну и в качестве собственного бзика, попробую кредитные билеты начать выпускать — то есть, фактически бумажные деньги. Во Франции ассигнации уже давно в ходу, чем мы хуже? Правильно, ничем. Главное, эту новость до населения донести, про то, что мы не хуже. Это всегда и во все времена работало. И самое главное, я хочу сделать акцент в распространение ну, прежде всего, конечно, на купцов, а вот во вторую очередь на женщин. Да-да, на наших прекраснейших дам. Деньги — это всегда престижно, но очень тяжело, да и с кошельками особо не разгонишься, это всегда мешок на завязках. А ведь, если взять за основу клатчи, ну или как там называются эти, то ли маленькие сумочки, или большие кошельки, которые вместе с карманными собачками носят современные мне ляди, то тут такой простор для воображения. Застежку я быстро самую примитивную изобрету, вон как на старых кошельках — рамку с защелкой, а там хоть полкило брюликов на сумку вешай и хвастайся. Ну и мужички со временем до портмоне дойдут, это просто неизбежно, потому что так удобно, не в карманах же банкноты таскать, и статусно. А хорошие понты — они всегда дорого стоили.
Пропагандой Юдин займется, у него сейчас служба постепенно разрастается, и его самого никто никуда не гоняет, так что пускай работает там, где у него больше всего показать себя выходит. Думаю, что благодаря стараниям двух непримиримых соперников священного Синода количество умеющих читать постепенно увеличиться, тогда и о газете можно будет подумать. Пока в один листок и бесплатно, а там, видно будет.
Хотя газету можно и сейчас попробовать. Вот! Монетный двор, плюс печать билетов, плюс печать наших «желтых страниц». Оборудование монетного двора дополнить печатными станками и в путь. Раз неделю страничку на распечатку и по гостиным. А там подсядут, как на наркоту, и уже можно требование выкатить, например, двадцать копеек за лист. Хочешь быть в курсе последних сплетен, возьмешь. Побурчат и начнут брать, как миленькие. А там и купцы, и просто состоятельные горожане присоединяться: всем охота быть в курсе последних новостей, сплетен по типу: Князь Д. вчера был замечен в Немецкой слободе пьяный вдрызг, где он открыто приставал к добропорядочным фрау… Это всегда продается, во все времена и в любой стране мира. Ну, а между проказами знати пускать действительно нужную информацию. Придется Юдина выводить из курьеров, и помощников ему организовывать: несколько кавалеров посмышленей, чтобы по салонам шлялись и самый смак собирали — ну тут надо Ушакова подключать, думаю, что ему идея понравится. Часть информации он будет себе забирать, естественно, ну а часть, которая далека от политики Юдину сливать. Надо же, а ведь, похоже, я сейчас первых в мире журналюг начну готовить. Вот сейчас выйду из мастерской и займусь.
Все это я обдумывал, возясь с проводом для телеграфа. У меня не получалось из того, что я имел в своем распоряжении соорудить достаточную изоляцию. Отшвырнув очередную загубленную заготовку в сторону, я задумался. Мне нужен каучук! Мне нужна резина, мать вашу! Ну когда уже этот Кондамин поедет в Америку? Хоть самому экспедицию организовывай!
Я замер. А почему, собственно, и не организовать экспедицию? Та часть, которая известна как Патагония — сейчас совершенно точно даже не изучена, не то чтобы не заселена. И думаю, что войны с Испанией или Португалией за клочок джунглей по ходу Амазонки я точно не получу, надо все тщательно обду…
— Государь, Петр Алексеевич, — дверь в мастерскую распахнулась без стука, что в принципе было невозможно, если только не произошло что-то в высшей степени возмутительное. Репнин выглядел взъерошенным и растерянным. — Там… уф, — он перевел дыхание, видимо, несся сюда на своих двоих как на коне. — В Стародубской слободе старообрядцы бузят.
— А этим что доспелось? — я нахмурился. Вроде я этих товарищей нигде не притеснял.
— Так к ним Дашков Григорий и Смола Игнатий пожаловали. То ли как проповедники, то ли как члены священного Синода с отповедями и угрозами. Не слишком понятно, но попов уже почти на вилы подняли, когда шедшие мимо дозором семеновцы вмешались. Сейчас всех бузатеров в кольцо взяли и ждут твоего решения.
— Как же они мне все надоели, кто бы знал? — я не удержался и глаза закатил. — Вот, не поверишь, но самое лучшее, что сейчас можно было сделать, чтобы избежать проблем в будущем — это подпереть двери слободы бревнами и сжечь этот рассадник смуты к чертовой бабушке, вместе с Дашковым и Смолой, которым никак не сидится на жопе ровно. И зачем их вообще с богомолья выпустили? Неужто грехи свои уже замолили, сволочи? — я сжал кулаки и несколько раз ударил по каучуковому мячику, который нашелся среди диковинок Петра первого. Ну да, этот момент я помню, такую вещь как каучук только вот для этих игрушек и использовали, да и то редко. Вроде немного полегчало. Я посмотрел на мячик, потом на Репнина, и прищурился. Что там нам историчка, которая мне отдельный котел в Аду приготовила, говорила? Что освоение Латинской Америки очень быстро зашло в тупик, и только благодаря вмешательству иезуитов, а вовсе не клинков и пушек, сдвинулось с мертвой точки. Замечательно, просто замечательно. — Вели Цезаря запрячь, я, кажется, знаю, что с этими козлами упрямыми делать. Да, Юдина кликни, будем первый выпуск нашей газеты осваивать.
