хватануть для бешено стучащего сердца хоть немного кислорода. Но он лежал, лишь иногда захватывая носом немного воздуха, вперемешку с грязной водой. На секунду, Эмилю почудилось, что он утонит в этой грязи.
— Эй, эй живой? — Эмиль почувствовал как проминается земля, под ногами походящего к нему человека. Сейчас он стоял в метрах двух. Ещё чуть-чуть, ближе. Чуть-чуть потерпеть. — Эй, вставай говорю, вставай! Пристрелю, если не встанешь! Всё! Стреляю!
Эмиля оглушило выстрелом, словно он стоял рядом с взорвавшимся складом боеприпасов. Рядом с его виском в грязь шлёпнула пуля, забрызгав лицо ошмётками грязи. Он не дрогнул. Как питон, гипнотизирующий бандар-лога, он мысленно всё повторял и повторял: «Ближе, подойди ближе».
— Ой блять. Неужели убил… — Голос стал сиплым. — Убил походу. Ох блять. Убил…
Жертва сделала так желанные шаги и встала вплотную. Эмиль услышал над собой копошение. Слегка приоткрыв глаз, он увидел, как бородатый мужчина лет сорока, вытаскивает из кармана тёмно-синей формы ракетницу. Недолго думая Лётчик, слегка проскользив по грязи, вскочил на ноги, и махнул ножом. Удар не получился. Лезвие лишь слегка вспороло грудь МНР-овца. От неожиданности тот выронил и ружьё и ракетницу, но быстро опомнился вцепившись в руки Эмиля.
— Сука! Сука! — Мужик истерически завопил.
Больная рука и усталость давали знать. Мужчина начал медленно выворачивать руки Эмиля и направлять лезвие на него. Кое-как парень попытался ударить противника головой в нос, но не достал. Верзила всем телом налёг на него и придавил к дереву. Поблескивающее в свете молний лезвие приблизилось к груди Эмиля, вспарывая нити свитера. Рыча и брызгая слюной Эмиль из последних сил, ударил солдату между ног. Тот заскулил и нагнулся, ослабив хватку. Вырвав нож, Летчик вонзил его сверху вниз, прямо в шею, пробив её насквозь. Мужик захрипел и свалился на землю. Жилы на его глотке проступили через кожу, кадык ходил то вверх то вниз, но вместо воздуха изо рта вытекала лишь тёмно-вишнёвая кровь, пропитывающая косматую спутанную бороду. Его широко распахнутые глаза с быстро суживающимися зрачками застыли на Эмиле, не выражая ничего внятного. Грязные руки рвали затасканную синюю шинель на груди, скрюченные пальцы цеплялись за пуговицы, вырывая их с мясом. Эмиля тошнило, но он не мог оторваться от этого зрелища. Он убивал и до этого, но впервые он убил вот так, глядя глаза в глаза. Он часто моргал, и на глазах у него, то корчился в муках враг, то страшно умирал человек. Не выдержав, Эмиль перехватил нож поудобней и начал безжалостно втыкать его в тело. Ему захотелось кричать «прости», но он подавил этот позыв. Это был враг, ненавистный, безжалостный, бездушный. А врага можно только убить. Через минуту всё было кончено. На всё ещё шатающихся ногах, Эмиль подошёл к брошенной винтовке, перебросил её через плечо и отыскал среди травы ракетницу и свой Магнум. Несмотря на изуродованное тело, он перетащил его к останкам самолёта. Дождь кончился. Среди облаков начали появляться островки чистого неба, с ярко сияющими звездами. Эмиль сладко закурил, выдыхая дым во влажный, холодный майский воздух.
Оставалось с пол папиросы, когда Эмиль услышал вдалеке крики людей и лай собак. Сделав последнюю затяжку, он бросил окурок в пропитанные бензином обломки. Огонь вспыхнул мгновенно, охватывая остатки «Везунчика» и тело убитого солдата МНР, пожирая синюю шинель с нашивкой, изображавшую прижатый к сердцу кулак.
— Прощай, старый друг. — Эмиль отдал честь, подняв кулак к небу.
Затем он побежал в сторону госпиталя.
Прошло около тридцати минут, когда среди стволов деревьев показалось приземистое здание госпиталя. Надёжно укрывшись в последней линии деревьев и кустов, Эмиль принялся разглядывать пустое пространство, отделяющее его от здания. В его тёмных глазницах отражался двумя искорками тёплый свет окон. Мокрые волосы слиплись в несколько колтунов и периодически вставали дыбом. На открытых худобой скулах собралась складочками кожа. От боли и усталости парень часто цедил сквозь зубы воздух, из-за чего лицо его приобрело очертания волчьей пасти. Как настоящий волк он в нерешительности застыл у входа в человеческое жилище, освещённое «огненным цветком». Раненное плечо не давало, как следует отдышаться. Ему нужно было заглянуть туда. С пробитым плечом, истекая кровью, и скуля от боли, он далеко не уйдёт. К тому же это было ближайшее место, где могли дислоцироваться свои. Убедившись, что вокруг госпиталя не курсируют патрули, Эмиль короткими перебежками приблизился вплотную к холодным кирпичным стенам. Окна располагались выше, чем у обычных зданий, и чтобы заглянуть в одно из них, Эмилю пришлось найти опору в щели между кладкой и подтянуться на здоровой руке. Ему открылся вид палаты, набитой солдатами. Многие были тяжело ранены и не шевелились. Две медсестры как раз меняли им повязки. На стоящих у коек стульях висели потасканные кителя МНР, некоторые с наградами. Эмиль считал, и с каждой новой цифрой челюсти его всё сильнее сжимались, а пальцы руки нервно отколупывали крошки бетона.
— 12, 13, 14…15 мать его. — Эмиль ослабил хватку и спрыгнул обратно на землю.
Пятнадцать бойцов МНР в госпитале. Это говорило о двух вещах. Первое — город потерян, либо частично, либо полностью. Второе — зная по опыту примерное соотношение убитых к раненым, можно было предположить, что в городе его будут ждать ещё столько же боеспособных бойцов. Часть из них уже обыскивает лес, в который он упал. Эмиль ещё раз взгляну на окно палаты, и пожалел о том, что не захватил с собой гранату. С каким бы удовольствием он сейчас закинул её в это окошко. Всполох, и МНР-овских ублюдков как не бывало…включая патаскух медсестёр, которые с такой заботой ухаживают за врагами Свободного Княжества. От нарастающего неистовства парень глубоко вдохнул, после чего всего его заполнила боль. Шатаясь, он поковылял вдоль стены, пока не добрался до следующего ряда окон. Они уже были значительно ниже, и образовывали широкий витраж. Эта большая комната была темна. Не в силах думать, от нарастающей боли, Эмиль дождался очередного далёкого удара грома, и разбил рукоятью пистолета одно из окон. Завалившись в темноту, Эмиль наделся почуять запах лекарств, но к своему разочарованию унюхал лишь пыль и зловоние грязного белья. Это был склад всяческой медицинской утвари: старой одежды для больных, разбитой мебели, швабр, жестяных вёдер, эмалированных тазов и прочего. Тем временем к боли примешалась пугающая слабость. Эмиль почувствовал, как тянут его к полу ружьё и сумка. Казалось, что под этим невыносимым весом переломится хребет. В затуманенной голове, пронеслись воспоминания о первых полётах, и первых перегрузках, придавливающие лёгкие
