Свон опустила глаза. Имя Леоль всколыхнуло страшные воспоминания. Ей стало трудно дышать, душили слезы. Видя, как покраснел на морозе нос Свон, Эдуард натянул шарф на ее лицо, оставив открытыми только глаза.
– Как ты думаешь, если в замке, где работают тщательно отобранные люди, появится, пусть в страшной суматохе, незнакомая пожилая женщина, ее не заметят? Не забывай, замок находится на острове и слуги хорошо знают друг друга. Поняв, что ты не сгорела в комнате, я сопоставил исчезновение молодой девицы и появление зрелой дамы. Еще одна особенность явно отличала зрелую даму от местных, но роднила с тобой.
– Светлая коса?
– Нет, у некоторых служанок тоже были светлые волосы. Поверь, я расспросил каждую из них, когда пытался понять, куда ты делась. Я заметил одну особенность: служанки все, как одна, высоко выбривали лбы, а косы туго заплетали. Это являлось правилом, за этим жрецы тщательно следили.
– Зачем?
– Я тоже гадал, зачем? Оказывается, чтобы чепец сидел плотнее, и ни один волос не выбивался наружу. Так у них принято. А теперь представь себе, что по замку идет простоволосая женщина без чепца, с не выбритым лбом, и думает, что ее никто не видит. Чужая? Определенно. Похожа она на невесту Камиля? Скорее на маму невесты. Могла моя Свон так быстро состариться? Без магического вмешательства нет. Вот и все выводы.
– А как вы догадались, что это Пелена смерти?
– Я не догадался и ничего не знал о таком кольце. Но я обратился к человеку, который очень многое знает о магических вещах. Он провидец, к которому стремятся попасть все сильные мира сего, желая узнать будущее. Рейвен не оказывает магические услуги любому, кто хорошо заплатит – только избранным. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его помочь. Пока ты летела на своем Гри, я уже знал, как тебя спасти. Осталось только дождаться.
– Почему сразу не сказали? Я могла умереть у вас на глазах! – Свон стукнула кулачком в грудь принца.
– Мне нравилось наблюдать, как ты пытаешься обмануть меня. Я так ждал твоего прилета в Дохо, что не смог вернуться в столицу и жил на пограничной заставе. Твоей жизни ничего не угрожало, пелена – это обман. А потом припомни: это ты отказывалась узнать магические слова, снимающие Кольцо жизни!
– Я ненавижу Камиля! Я решила, что умру, не познав любви, радости материнства… Полтора месяца агонии.
– Хочешь еще раз познать любовь? – принц со значением подвигал бровями.
– Боже… Я о трагедии моей жизни, а вы… опять о постели!
– Прости. Но рядом с тобой я не могу думать ни о чем другом. Через нее ты познаешь радость материнства. Разве я не прав? Я осуществляю твои мечты! А за полтора месяца агонии ответит Камиль. Обещаю!
Вскоре стали возвращаться драконы. Каждый из них приносил с собой добычу и тут же начинал свою трапезу. Смотреть на завтрак хищников не вызывало воодушевления, поэтому Свон заторопилась в замок. Она решила навестить Гри позже.
Но в полдень принцу доложили, что Гри не вернулся. На поляне появилась измученная долгим полетом Трилли, которая скулила, как брошенная собачонка. Известие взволновало Свон, но надежда еще оставалась. Гри – выносливый дракон, она знала, что длительные перелеты ему по плечу.
Но и на закате белый дракон не вернулся.
Как только стало светать, в воздух подняли самых выносливых драконов. Они летели с вооруженными погонщиками на спинах. Впереди неслась, показывая дорогу, Трилли. Она всю ночь жалобно скулила, что разрывало окружающим сердце. Свон ругала себя, что не настояла на немедленных поисках Гри. Но все обитатели крепости до последнего надеялись, что белоголовый появится у стен Дохо, даже жгли костры, чтобы Гри нашел дорогу домой в кромешной темноте северной ночи.
Людьми строились разные предположения о причинах исчезновения дракона. От самого простого – он, увлекшись охотой, приземлился и не смог взлететь без крика «Арроу», до самого трагического – пал жертвой браконьеров.
Свон и слушать не хотела, что останется в замке и будет ждать вестей. Она отправилась на поиски друга с командой пограничников. Эдуард не захотел отпускать ее одну, поэтому сам сидел на драконе в качестве погонщика.
Неотрывно следуя за Трилли, среди драконов и людей покатилась волна смятения и страха: маленькая дракониха приближалась к отвесной скале, где начиналась страна невидимых чудищ. Принц не мог рисковать людьми, поэтому скомандовал остановиться на границе владений. Трилли верещала и летала кругами над их головами, требуя продолжить полет. На ней не было погонщика, она была слишком слаба после бессонной ночи.
– Что она делает? – закричала Свон, видя, как Трилли, наперекор всем, летит в сторону обрыва. Люди замерли в ожидании неминуемой кары.
Действительно, через десяток метров черное тело Трилли закружил белый вихрь. Ее мотало из стороны в сторону, но мужественная дракониха упорно пробивалась вперед.
Вскоре люди стали свидетелями невиданного зрелища: белый вихрь стал сгущаться и вдруг из него фонтаном брызнули блестящие кристаллы, горящие в лучах восходящего солнца ярче бриллиантов. Трилли закричала. В ее голосе слышался печальный зов, боль, тоска.
Свон не выдержала и заплакала. Никто не обратил внимания, что она метнулась к дракону, чей погонщик спешился и наблюдал гибель Трилли у обрыва. Девушка взобралась в беседку и решительно произнесла «Арроу!».
– Свон! Свон! – закричал принц, но она уже не слышала его, подхваченная таким же белым вихрем, который только что кружил вокруг Трилли.
Оставшиеся у обрыва драконы поднялись на крыло приказом Эдуарда и черной массой врезались в белый вихрь. Над плато разразилось гигантское побоище: черная волна сталкивалась с белой. Кричали драконы, люди, завывал в ушах ветер, во все стороны летели ледяные кристаллы, раня людей и драконов острыми гранями.
И когда принцу показалось, что его последний бой проигран, он навсегда потерял Свон, а его жизнь вот-вот прервется, белый вихрь вдруг отступил. Обессиленные черные драконы приземлились на дно снежного плато.
Кровь заливала глаза принца, но он спустился на снег и помчался туда, где лежал дракон Свон, а рядом хлопала крыльями Трилли.
– Свон, родная, открой глаза! – молил Эдуард, держа на руках девушку. Он не мог понять, серьезно ли она ранена, кровь была везде: и на разорванной в клочья одежде, и на лице любимой.
Ресницы дрогнули и она прошептала:
– Простите меня, простите. Я всех погубила.
– Нет, все живы. Даже Трилли, – Эдуард быстро оглядел своих людей и драконов. – У тебя что-нибудь болит? Ты ранена?
