Он вспомнил сам процесс уговаривания и фыркнул. Чтобы не выдумывать правдоподобные объяснения своим так внезапно прорезавшимся талантам в химии, он выдал ещё более правдоподобную ложь о своей коммерческой разведке — дескать, приносят иногда кой чего в клювике, да не всегда понятно, что именно и насколько это может быть полезно. Такое заявление было принято вполне благосклонно (Менделеев и сам не так давно занимался во Франции похожим делом), как и короткое рекомендательное письмо от Калачева. Ознакомившись с его содержимым, профессор заинтересовался и стал выяснять, что конкретно князю Агреневу от него надобно — и чем больше тот говорил о своих нуждах, тем дружелюбнее становился хозяин небольшой квартирки на Васильевском острове.
— Должен заметить, князь, у вас очень широкий круг интересов. Да-с… Я еще могу понять вашу заинтересованность в моем порохе и организации производства тринитротолуола — слухи о некоей сестрорецкой оружейной фабрике добрались и до меня, правда, касались они в большей степени вашей стали… с очень замечательными и полезными для химической промышленности свойствами. Но вот ваши вопросы насчет остального… вы и вправду хотите всем этим заниматься, или же вами движет обычное любопытство?
Уверив своего собеседника в крайней серьезности намерений, Александр совершенно неожиданно узнал, что разговаривает не только с всемирно известным ученым, но еще и с живым и очень подробным справочником на тему — кто есть кто в ученом мире Российской империи (впрочем, и за ее пределами тоже). На любой вопрос фабриканта Менделеев практически без задержки давал совет, при этом звучали не только имена будущих сотрудников князя, но и их адреса, небольшие характеристики и еще куча попутной информации. К примеру, Александр поинтересовался насчет производства фенол-формальдегидных смол — уже через пять минут после своего вопроса фабрикант точно знал, как звать-величать нужного ему химика, как далеко он продвинулся в своих исследованиях, чем его можно заинтересовать (разумеется, деньгами и возможностью дальнейших исследований) и даже его семейное положение. Исписав свой верный блокнот до последней странички, гость потихоньку перевел разговор на самого хозяина и его пироколлодий. И впервые за всю беседу столкнулся с непониманием. Дмитрий Иванович не то что не желал брать патент, он даже и не задумывался о такой возможности, искренне считая что — раз он работает по заказу военного ведомства, то все права на рецептуру и технологию изготовления автоматом принадлежат этому самому ведомству. Мысль в чем-то может и правильная… но в Российском государстве ее военные чиновники привыкли покупать новинки за границей, не считая своих изобретателей годными на что-то стоящее. И не только военные — Мальцев как-то рассказал своему юному другу, с чего начался закат его империи. С того, что правительство кинуло клич крупным промышленникам, предлагая большой контракт на изготовление целой серии паровозов и вагонов. Сергей Иванович согласился, и даже получил некие гарантии. Но пока он готовил свои заводы к крупным заказам, расширял и обновлял станочный парк — новый главноуправляющий путей сообщения граф Бобринский решил, что заказывать паровозы в России глупо, и разместил весь заказ на заводах Германии и Англии. А у Мальцева, который вложил два миллиона рублей в модернизацию заводов, начались первые неприятности… которые затем и привели его к потере всего, чем тот жил последние сорок лет. Перепробовав все возможные аргументы и уже начиная отчаиваться, фабрикант решил испробовать последнее оставшееся у него средство — прямой подкуп ученого. Не деньгами, конечно, а знаниями и возможностью научной работы.
— Дмитрий Иванович, как вы смотрите на то, чтобы заключить со мной небольшое соглашение?
— Нда? И о чем же, позвольте полюбопытствовать?
— О сотрудничестве, конечно. Дело в том, что совершенно случайно мне доставили некие сведения… очень надежные и из проверенного источника. Суть же их в том, что в САСШ один химик по фамилии Габер разработал процесс синтеза аммиака прямо из атмосферного азота.
— О!??? Сведения верные?
— Да. К сожалению, этот процесс был не до конца отработан и… одним словом, он трагически погиб, как и все его записи. Почти все — общее описание у меня есть, и я уверен, такому эксперту как вы их будет вполне достаточно.
— Так-так, звучит интригующе. Скажите, Александр Яковлевич, а вы меня не мистифицируете? Об успехе такого уровня я бы непременно знал… да и не только я, весь научный мир тоже.
— Что вы, разве бы я посмел так глупо шутить. Впрочем, все это вы сможете проверить сами, и не только это — мои сотрудники отслеживают еще несколько очень перспективных исследований…
Окончательно растаяло суровое и недоверчивое (как и полагается известному химику-практику) сердце профессора, после небольшого пожелания фабриканта — исполняя скромные пожелания и еще более скромные просьбы оружейного магната, по возможности использовать отечественное сырье. Сам того не зная, молодой человек угодил прямо в яблочко и сломил тем самым последние сомнения старого ученого, убедив таки его запатентовать рецептуру и все прочее, связанное с пироколлодием. Вернее, не так. Теперь, помимо капитана Мосина, компания Р.О.К. представляла интересы и господина Менделеева, обеспечивая того не только по юридической части, но всем, что только потребуется для плодотворной работы. А ее предстояло много — достигнув таких впечатляющих результатов всего за один вечер, князь потерял последний стыд и вывалил на химика столь большой ворох заказов, что у того непроизвольно округлились глаза. Пользуясь тем, что профессор находился в легком ошеломлении от проявленного молодым собеседником напора, фабрикант быстро подсунул под список своих пожеланий сложенный вдвое чек, как обеспечение будущих исследований и поспешил откланяться, твердо пообещав напоследок, что вскоре передаст уважаемому Дмитрию Ивановичу все материалы о синтезе аммиака.
"Ага, вот только нарисую их, и сразу передам. Черт, придется как-то выкручиваться…"
***
Специалист по прецизионным станкам, господин Лазорев, еле вытерпел, пока его сопровождавший скроется за углом фабричной управы и опасливо-удивленно покачал головой, одновременно здороваясь с давнишним приятелем.
— Ну и порядки тут у вас, Иммануил Викторович! Прямо не завод, а монетный двор какой-то, охрана на каждом шагу.
— Да? А я уже как-то привык и просто не обращаю на это внимания. На самом деле это очень разумный подход к организации работы на предприятии, дорогой мой Аркадий Никитич — никаких тебе посторонних, все заняты своим делом. Кстати, пока его сиятельство занят с инженерами Тиссена, у нас есть немного свободного времени — не желаете ли развлечься небольшой экскурсией, по моему хозяйству?
