— Первая батарея, огонь! — ору я.
Второй батарее стрелять еще раз не понадобилось. Оставшиеся в живых несколько кастильских всадников и сотни три пехотинцев, побросав щиты и копья, побежали в сторону своего обоза. Бежали плотной толпой, не догадываясь, что так становятся более удобной мишенью. Впрочем, тратить на низ картечь или ядра я не счел нужным.
— Альмогавары, в атаку! — приказал я.
Оба португальских рыцаря, командовавшие каждый своим флангом, казалось, не услышали мой приказ. Они зачарованно смотрели на гору трупов и раненых людей и лошадей, которая шевелилась и стонала, ржала, рыдала, материлась…
— В атаку! — задорно, звонким юношеским голосом крикнул Жуан Пашоку, который стоял неподалеку от меня, и побежал за удирающими кастильцами, не дожидаясь, когда приведут его лошадь.
Вслед за ним побежали пехотинцы. Только после этого очухались альмогавары и поскакали за врагом. Они быстро настигли кастильских пехотинцев и принялись колоть дротиками и рубить саблями склоненные головы и ссутуленные спины. Спаслось не больше сотни кастильцев, причем половина из них — охранники обоза, которые, обрезав постромки, высвободили упряжных лошадей и ускакали на них. Португальские пехотинцы занялись добиванием раненых кастильцев. Перерезали глотки всем подряд, и простым солдатам, и рыцарям. В плен никого не брали.
Мои артиллеристы тем временем чистили стволы пушек. Они знали, что не лягут спать, пока не сделают это, поэтому спешили закончить по-светлому. Несколько арбалетчиков пошли на поле боя, чтобы отрезать у убитых лошадей лучшие куски мяса и приготовить ужин. Было понятно, что застрянем здесь до тех пор, пока не соберем трофеи. У кастильцев и броня, и оружие получше. Уверен, что к следующему бою отряд Жуана Пашоку будет снаряжен намного достойнее, как и положено отважным победителям.
48
После сражения под Транкозу больше никто из португальцев не смотрел на меня с плохо скрытой подозрительностью и приказы мои выполняли сразу, не дожидаясь дублирования Жуаном Пашоку или другим португальским рыцарем. Наш отряд теперь называли «Венецианскими дьяволами». О том, что я не венецианец, никто и слушать не хотел. Такими опасными орудиями могли управлять только образованные и хитрые венецианцы. Даже если они приплыли из Ла-Рошели. Нам заменили лошадей и телеги на лучшие, предоставили удобное жилье и отменное питание. Больше месяца мы только тем и занимались, что ели и спали. Ждали, что предпримут кастильцы.
По данным разведки, король Хуан Первый собирал в приграничном районе свою армию, готовясь к нападению. К нему присоединились три тысячи французских латников и много рут бригантов, оставшихся во Франции без работы. Португальцы пытались угадать, куда поведет армию король Кастилии — на Коимбру или опять на Лиссабон? Большая часть командиров высказывалась за второй вариант и предлагала отправиться в столицу и подготовить ее к осаде. За крепкими городскими стенами наша маленькая армия имела шанс отразить нападение. Меньшая часть, включая коннетабля Португалии, носившего титул «Защитник Отечества», Нуну Альвареша Перейру — двадцатипятилетнего мужчину, худощавого, высокого, с черными волосами, усами и бородкой клином, тонким длинным носом, впалыми щеками и чувственными губами — считала, что столица не выдержит вторую осаду, что лучше встретить врага в поле. Спросили и мое мнение.
Поскольку я видел, чем может закончиться осада Лиссабона, а вовремя смыться оттуда шансов не будет, потому что кастильский флот перекроет подходы с моря, поддержал коннетабля:
— В Лиссабоне они возьмут нас измором, а на открытой местности будет возможность для маневра. Не сумеем выиграть сражение (в чем я не сомневался), будем уничтожать их армию, нападая на отдельные отряды, обозы, как французы поступали с английскими шевоше. Вы ведь лучше знаете местность, и поддержка населения обеспечена. Сделаем так, чтобы у них земля под ногами горела, чтобы из лагеря выходили только очень большими отрядами. Оставшись без продовольствия и добычи, кастильцы и особенно французы сразу захотят вернуться домой. Они ведь идут сюда не для того, чтобы умереть зазря.
— Отступить в Лиссабон мы всегда успеем, — сделал вывод король Жуан Первый.
— Как только узнаем, куда они пойдут, встретим их в удобном для нас месте и дадим бой, — предложил Нуну Перейра.
— Выдвигайся в город Томар с основной частью армии, а мы присоединимся к тебе, когда станет понятно, что решили кастильцы, — приказал король Португалии.
Кастильцы решили напасть на Коимбру, старую столицу Португалии. Видимо, не сумев захватить Лиссабон, Хуан Первый решил короноваться в Коимбре. По данным нашей разведки, более пятнадцати тысяч конных и пеших с огромным обозом двинулись от Селорику-да-Бейры в нашу сторону. За день проходили не более пятнадцати километров, грабя и сжигая все на своем пути. Впереди них двигалась большая толпа беженцев. Многие мужчины примыкали к нашей армии, а женщины и дети шли дальше, в Лиссабон. Король Жуан послал делегацию к королю Хуану с предложением мира, но на условии отказа от притязаний на корону Португалии. Предложение сочли признаком слабости. Пока делегацию мурыжили в ставке короля Кастилии, его армия медленно и уверенно продвигалась в сторону старой столицы.
Португальцы решили встретить врага возле селения Алджубаротта, неподалеку от города Лерия. Там было прекрасное место между двумя холмами. Выбор одобрили все командиры. Ричард Пембридж предложил нарыть перед нашими позициями рвов и ям-ловушек. В долине недавно скосили пшеницу, оставив высокую стерню, так что замаскировать ловушки будет не трудно. Англичане стали большими специалистами в таких делах. Не зря я учил их этому много лет назад.
Я вспомнил, как воевал в Англии, и предложил усовершенствовать ловушку:
— Давайте оставим проход между ямами и с помощью отступающего отряда заманим на них кастильских рыцарей. Пометим проход прутами, которые будут лежать на земле. Рыцари вряд ли заметят их.
— Наши тоже могут не заметить в высокой стерне, — возразил Нуну Перейра. — Лучше воткнуть вешки, а замыкающие выдернут их и отшвырнут подальше.
На том и сошлись. За исключением отряда альмогаваров, которые должны будут заманить врага в ловушку, остальные всадники перед боем спешатся и займут позиции впереди и в центре построения, между моими пушками и португальскими рибадекинами и позади нас. За ними встанут пехотинцы-копейщики, а выше по склону — арбалетчики. Английские лучники, разделенные на два отряда, расположатся на флангах.
Пока что солдаты и крестьяне из соседних деревень рыли и маскировали рвы, большие и глубокие «волчьи ямы», в дно которых втыкались заостренные колья, и множество маленьких ямок, рассчитанных на попадание в нее лошадиной ноги. Даже если у боевого жеребца срастется такой перелом, для боя конь уже будет не годен. Дождей давно не было. Рыжеватая земля тверда, как камень. Да и камней в ней многовато. Представляю, каково крестьянам обрабатывать такие поля. Зато не могу представить, каково это быть крестьянином. Ни за что бы не согласился. Лучше уж кочевником. Перед пушками и пехотинцами соорудили частокол из кольев и установили телеги и арбы, нагруженные камнями. Колеса поставленных рядом телег связали веревками. Главное было остановить навал рыцарской конницы. С пехотой будет легче разобраться.
Кастильская армия прибыла на следующий день. Ближе к полудню появилась разведка — десятка два альмогаваров. Они приблизились метров на четыреста, остановились. Рассматривали внимательно и долго. Казалось, хотят на всю жизнь запомнить нашу позицию. Потом три человека развернулись и поскакали в обратную сторону, а остальные медленно отъехали на противоположный край долины, который был примерно в километре от нас.
— Пора отправлять альмогаваров, — сказал Нуну Перейра, который стоял рядом с королем немного выше склону.
— Делай, как считаешь нужным, — разрешил ему Жуан Первый и сказал кому-то из своей свиты, не видимому мне: — Пусть откроют бочки с вином и напоят солдат.
