Начавшаяся война расставила Бута-младшего разрываться между актёрским ремеслом, семейными чаяниями и желанием с оружием в руках защищать те идеалы, которые он считал верными и неотделимыми от своего «я». И чтобы не разорваться окончательно, Бут решил совместить, через имеющихся в Ричмонде знакомцев предложив свои услуги Конфедерации по сбору в Мэриленде и особенно в Вашингтоне нужной информации, которую, как популярный актёр, мог получать порой из совсем неожиданных источников, от поклонников и особенно поклонниц.
Победа Конфедерации, причём победа явная, яркая, сопровождающаяся демонстративным унижением аболиционистов и сочувствующих не могла не найти в душе Бута отклика. Тем более что и сам он хоть немного, но участвовал в случившемся, сложив в достижение оной силы и саму душу. Казалось бы, можно было перебираться в новую страну, которая отвечает большей части его чаяний, однако… Отец уже умер, а старший брат, Эдвин, по какой-то непонятной Джону причине упёрся, как упрямый мул, не желая перебираться на новое место, несмотря на то, что в послевоенном Вашингтоне театральная жизнь несколько увяла и подсократилась.
Впрочем, Джон Уилкс Бут мог и подождать. Он вообще за годы войны научился не только особо изощрённому лицедейству, но и терпению, которое для тайного агента другого государства просто необходимо, если нет желания оказаться в тюрьме или хуже, на виселице. Вот он и ждал. Ожидая же, смотрел на то, как меняется жизнь в новых, послевоенных Соединённых Штатах Америки. Сказать, что она менялась к лучшему, никак не получалось. Обнищание немалого числа людей, общая подавленность после проигранной войны, а тут ещё и настоящий вал из бывших рабов с Юга, которые не естественно, а насильно встраивались в американское общество.
Ожидаемо для Бута? Да. Хотел ли он что-то изменить в своих действиях? Ни в коем случае. Но вот простых людей, живущих в Мэриленде и даже в округе Колумбия, ему было жалко. Не всех, конечно, а тех, которые остались в США, не перебрались в Конфедерацию, затем ставшую Американской империей, но всё равно не заслуживших всю лавину из помоев, которую на них выплеснули из Белого Дома, да и Конгресс с Сенатом также постарались.
Образование Ку-клукс-клана было естественным. Равно как и то, что зародился он именно в Мэриленде, Делавэре и Западной Виргинии — тех штатах, которые хоть и остались в составе США по итогам мирного договора, хоть и уехало оттуда немалое число сторонников южан и ненавистников аболиционизма, однако некоторые остались. По разным причинам, но тем не менее. Вот оставшиеся и стали основой, питательной средой для организации, которая постепенно распространялась и на другие штаты.
Деятельная натура Джона Уилкса требовала каких-либо активных действий, однако… Из Ричмонда посоветовали просто смотреть, разговаривать, собирать сведения, но ничего не предпринимать. Американская империя готова была принять разочаровавшихся политикой США у себя, предоставить им шанс продолжить жизнь на новом месте, но не собиралась нарушать условия мирного договора.
Уважение к данным обещаниям можно и нужно было ценить. Бут ни в чём не мог упрекнуть своих кураторов. Про находящегося в округе Колумбия резидента и говорить не стоило. Просто вот не получалось у него сидеть и спокойно наблюдать и всё тут. Наблюдение за ку-клукс-клановцами переросло сперва в осторожные контакты, а затем и в полноценное вовлечение Бута-младшего в деятельность организации. Актёр и ценный агент Американской империи нашёл ещё и третий вектор для приложения своей кипучей энергии, причём сделав это так, что ни одна из трёх граней его деятельности не затрагивала две остальные. Было сложно, но он справлялся. Однако…
Привычка к риску частенько требует всё новых и новых порций этого самого риска. А ещё Джордж Уилкс Бут хотел яркой, запоминающейся на весь мир, вспышки славы. Потому и начал, наряду с радикальным крылом организации. Продвигать идею относительно того, что лишь смерти наиболее видных аболиционистов помогут с одной стороны сбить ведущую США в глубокую яму политику расового равенства, а с другой — поспособствуют тому, что Ку-клукс-клан станут по настоящему опасаться, а не так, как сейчас, выборочно и иногда.
Признаться, Бут не рассчитывал на скорый успех подобного. В смысле, слова то он говорил, причём зажигательные, ничуть не стесняясь того, что на собираниях все были в закрывающих лицо масках или колпаках с прорезями для глаз. Уж актеру подобное точно не помеха! Ошибся. Нашлись люди, которые несколько позже, не на собрании, подошли, завели разговор, предложили план, способный увенчаться успехом.
Отказаться? О нет, на такое Джон Уилкс пойти не мог, слишком хорошо и качественно примерил на себя героическо-трагическую маску ещё во время речи. Только и способности здраво мыслить не потерял, понимая, что смерти Ганнибала Гэмлина хотят не только ку-клукс-клановцы, но и иные люди, с куда более серьёзными силами, средствами, связями. Теми, которые вели даже не в соседние страны, а прямиком за океан, на один интересный остров, так хорошо знакомый его ныне покойному отцу.
Оставлять резидента и далёкое ричмондское начальство без этой важной информации? Разумеется, нет. Бут сделал всё правильно, уведомив их о не только об интересе англичан к Ку-клукс-клану — это и без того было известно — но и насчёт возможных политических убийств в скором времени с целью, которая ему, Буту, пока остаётся неизвестной. Смешать правду, но не с ложью, а с умолчанием — вот какая тактика была им выбрана. И пользуясь ею, Джон Уилкс, актёр, агент, а теперь и погрязший в делах Ку-клукс-клана авантюрист готовился к самому важному, пускай и не публичному, выступлению в своей жизни.
Театр Форда был для Бута если и не домом родным, то хорошо знакомым местом. Более того, дружба семьи Бутов и самого Джона с хозяином тетра и импресарио Джоном Фордом тоже обязана была помочь в реализации планов. Зайти в театр — это одно дело. А вот зайти ещё до спектакля, с самого утра, на совершенно законных основаниях, после чего успеть примелькаться не как случайный человек или один из рядовых актёров, а в качестве важной в театральных кругах персоны и друга владельца — это уже совсем другое. Перед кем? Охраной президента, конечно. Самое главное, что Джону Уилксу тут не приходилось кем-либо притворяться, достаточно оказалось предстать самим собой. Ну и скрыть лишь самую малость, а именно оружие. Не револьвер, конечно, и тем более не громоздкий пистолет «вулканик», который, несмотря на уменьшившиеся габариты и эффективность использования никак не получалось носить скрытно.
Зато два двуствольных «дерринджера» — совсем другое дело. Маленькие, но с патронами солидного калибра. Компактные, которые легко прятать от посторонних взглядов и даже при небрежном обыске сложно найти такое оружие, спрятанное в рукавах или за голенищами сапог. Бут предпочёл спрятать именно в рукавах — так было проще и быстрее. И эффектнее, что для него, как актера, также было важно. Пускай те, кто увидит сей эффектный жест, должны будут умереть в ближайшие секунды, но ведь увидят! Ради такого стоило подготовиться, то есть научиться и скрывать пистолеты, и «вытряхивать их из рукавов. Видя, как готовят различный театральный реквизит, пользуясь результатами трудов персонала, хороший актёр и сам способен многому научиться.
Как он планировал, так всё и шло. «Проникнуть» в театр удалось без проблем, как и оставаться там, то беседуя с Джоном Фордом, то со свободными от спектакля актёрами. Примелькаться, показать себя то тут, то там… И лишь выждав нужное время, убедившись, что в президентской ложе находится лишь сам Ганнибал Гэмлин с секретарём и охранником, проникнуть туда.
— Господин президент, — и улыбка на лице. — Примите скромное подношение от владельца театра, мистера Форда, а также от всей актёрской труппы. Пока вот это, — и красивую, украшенную золотом и серебром папку протянуть, но не Гэмлину, а секретарю, как бы понимая требования протокола. — Основное поздравление после окончания спектакля, но пока…
