я его дела улаживал, за тобой ездил. А сейчас попросили приглядеть за одной дамой.
Бобров увидел моё выражение лица и замахал руками:
— Нет, нет, ты не то подумал. Она старая уже, княгиня, родственники далеко, вот и попросили присмотреть, на всякий случай. Сам понимаешь, приедет какой аферист, начнёт в наследники набиваться и всё такое. Хотя, по совести, не нужен ей опекун — Марья Алексевна сама кого хочешь вокруг пальца обведёт. Она ещё при Екатерине фрейлиной была, такие интриги крутила, что закачаешься.
— И как она на тебя смотрит?
— В первый же день раскусила. Но пожалела, велела у неё дома жить, развлекать её столичными историями. Кстати, она тебе родственницей приходится, вроде бы.
— Так она княгиня, а я кто? Нет, слишком дальнее родство, если вообще есть.
— О тебе, кстати, интересовалась, хотела в гости позвать.
Я пожал плечами. Буду в Муроме, чисто из интереса заеду познакомиться. А так, не думаю, что у нас с ней найдутся общие дела.
* * *
Москва встретила нас уже знакомым шумом, гомоном и криками. Будто не раннее утро, а разгар дня.
— Москва никогда не спит, — улыбнулся Бобров. — Последний бал только заканчивается, а первая ресторация уже открыта. Помнится, кто-то даже спорил, что может кутить двое суток подряд, разъезжая по гостям и ресторациям.
— Выиграл спор?
— Неа. На второе утро заснул где-то от усталости.
Подворье князей Голицыных уже не внушало мне такого восхищения, как в первый раз. Ну, большое, и что? Да и не слишком богато выглядит, если честно. Каземат опричников давно ремонта требует, а торговый дом побелить неплохо бы. Финансовые проблемы? Или весь блеск наводят в столичном подворье? Надо будет выяснить потихоньку.
Лакей на входе оказался тот же самый и сразу нас опознал.
— Константин Урусов и Пётр Бобров? Прошу вас, господа, проходите. Я немедленно доложу о вашем визите.
На этот раз ждать пришлось долго, почти час. Мне было чем заняться — достал записную книжку, карандаш и прикидывал список дел, отмечал нужные материалы, планировал занятия с Александрой. А вот бедняга Бобров маялся от безделья: ни бумаги, ни книг у него с собой не оказалось. Даже подремать он не мог, выспавшись в дороге.
— Господа, — появился ещё один лакей, — прошу за мной, княжна Софья Алексеевна примет вас.
Мы с Бобровым переглянулись. Неожиданный поворот! Ладно, посмотрим, что нам несёт встреча с княжной.
Глава 35 — Немного воды
Княжна Софья Алексеевна Голицына ждала нас в большом зале, именуемым “Малой гостиной”. Ничего себе, малой — от звука шагов по огромной комнате разлеталось эхо. Даже представлять себе не хочу, какая у них большая гостиная.
— Пётр! Рада вас видеть.
Она поднялась и протянула руку для поцелуя.
— А уж как я рад, Софья Алексеевна, — Бобров поклонился и приложился к ручке.
— Константин Платонович, — она улыбнулась мне, — я слышала, вы делаете большие успехи.
— Стараюсь, ваше сиятельство, — я вежливо расшаркался перед ней.
— Наш дом всегда открыт для вас, Константин Платонович. Надеюсь, вы примете приглашение остановиться у нас?
— Конечно-конечно, Софья Алексеевна, — влез Бобров, — мы даже и не думали обижать вас отказом.
— Отец сейчас в отъезде, но очень желал вас увидеть, — княжна испытывающе смотрела мне в глаза. — Князь очень просил вас немного задержаться и дождаться его.
— Дождусь, ваше сиятельство, несомненно.
— Вот и чудесно.
Она снова улыбнулась, на этот раз более открыто.
— Я бы тоже хотела вас расспросить. Как это — обрести дар уже в зрелом возрасте?
В её вопросе чувствовался какой-то подвох. Судя по тону, мой Талант не интересовал её ни на йоту. Что-то другое крылось в её внимании ко мне.
— С удовольствием отвечу, мне скрывать нечего.
— Замечательно. Тогда не буду вас задерживать, отдыхайте с дороги, набирайтесь сил.
Мы поклонились и пошли к выходу.
— Константин Платонович, — она окликнула меня уже у дверей, — не стесняйтесь: осмотрите наше подворье, здесь вы найдёте много интересного.
Я кивнул, ещё раз поклонился и вышел.
* * *
Поселили нас с Бобровым в соседних комнатах. Он сразу пошёл переодеваться, а я задержался узнать, что там с Кузьмой. Оказалось, что экипаж и коней уже определили в “каретник”, а кучера и служанку накормили. Быстро у них тут работают, не придерёшься. Я поблагодарил чопорного мажордома и пошёл к себе.
В комнате меня ждала Таня. Орка немного робела, но старалась не показывать виду.
— Устроили тебя?
— Да, Константин Платонович, в людской место выделили, показали что да как.
— Очень хорошо.
— Я вам свежий костюм приготовила и попросила воды принести, помыться с дороги.
Приведя себя в порядок, я собрался осмотреть подворье. Но прежде попросил Таню понаблюдать, что происходит у Голицыных среди слуг и дворни. О чём говорят, какие настроения, слухи и жалобы. Орка пообещала “всё-всё запомнить и рассказать”, умничка моя.
— Костя?
Бобров ввалился в дверь без стука. Расфуфыренный, в парике и с кружевным жабо.
— Отдыхаешь? Это правильно, одобряю. А я пока отлучусь, схожу по знакомым, узнаю, что по нашему делу. Ты не скучай тут.
И не попрощавшись, также внезапно исчез. Всё с ним ясно — у него есть свои дела, и брать с собой меня ему не очень хотелось. Барышня? Или должники? Честно говоря, неинтересно. Я и сам с ним напрашиваться не стал бы, мне и здесь есть чем заняться.
Таня отправилась выполнять моё поручение, а я — осматривать подворье. Внешнее впечатление оказалось обманчиво, некоторая обшарпанность снаружи компенсировалась убранством внутри. Лепнина, роспись золотом, везде магические свечи, заливающие комнаты светом, витражи, хрусталь, ковры. Солидно, дорого, богато. И совершенно не в моём вкусе.
Утомившись шататься по коридорам и комнатам, я вышел во внутренний двор. Так-с, что тут у нас? Площадка для тренировки молодых дарований, заднее крыльцо “торгового дома” и парадный вход Каземата опричников. В последний меня не пустили: два стрельца из крепостных нахмурились и сдвинули церемониальные бердыши. Ну нет так нет, не очень-то и хотелось. Пойду лучше гляну, чем торгуют Голицыны.
Этот вход в “торговый дом” предназначался для своих, так что я попал не в залы для клиентов, а в шумные коридоры для писцов, младших клерков и родовых “купцов”. Гомон, крики, споры.
— А я говорю, пенька идёт не дороже…
— Золотом, только золотом!
— Векселя не бери…
— Накладная у меня, давай что положено!
— Тридцать пудов хлеба…
— Нафту вези, обормот! Нафту!
— Ежели найду гнилой отрез, я тебе всю морду разобью.
— Пирожки! Кому пирожков на обед?
— Нафту, собака ты эдакая!
Слушал бы и слушал эти вопли и ругань, напоминает Сорбонну в день сдачи экзаменов. И самое главное, я могу просто ходить, смотреть и никому здесь
