думаю, если бы не дедушка, папа непременно поступил на исторический. Но дед… — девушка развела руками и замолчала.
Я потихоньку вздохнул и не стал ничего спрашивать, чтобы Лена снова не забрела в какую-нибудь параллельную ветку своих рассуждений и мыслей. Через минуту девушка встрепенулась, ойкнула, покосившись на меня, и продолжила.
— Ой, прости. Так вот… В своих поисках он обнаружил, что в роду мелких дворян Лесли со Смоленщины, имеется побочная линия. Кто-то там согрешил, или женился на худородной, из другого сословия, ну и у них там все завертелось, — выпалила девушка.
Видно было, что Лена, как и я, собственно, глубоко плавает в теме, в том смысле, тонет от недопонимания того, о чем говорит. Не историк явно. А я как-то несильно увлекался историями жизни горожан Энска, его купеческими и прочими семействами, их родословными и другим добром.
Хотя нет, добро-то как раз и интересовало. Клады, сокровища, городские легенды, связанные с ними. Из последних находок мое воображение взбудоражили курганы в Должанской. В двадцатом году море обнажило еще одну тайну земли, слизав часть обрыва. Когда эксперты подтвердили, что криминала нет, археологи получили разрешение исследовать найденное погребение.
Я нахмурился, пытаясь сосредоточиться на словах девушки. Голова нещадно трещала, боль стекала по затылку вниз по шее и застывала кирпичами на плечах.
Все, что Лена сейчас рассказывала, казалось мне какой-то филькиной грамотой, мистификацией. Хуже того — временами девушка словно переходила на тарабарский язык: все эти дворяне, ветки, худородные, сословия. Я никак не мог понять, причем здесь мой отец?
— Наказали, отлучили, вычеркнули из семьи, велев не называться полным родовым именем.
— Стоп, кого наказали?
— Леш, ты как? — снова руки на лоб как же быстро она переключается из обычной девчонки в медика! — так, тебе срочно нудно прилечь! Немедленно!
— Нет, заканчивай, и тогда пойдем.
— Так, не спорь! — возмутилась девушка, но глянула на мое лицо и смягчила приговор. — Хорошо, давай компромисс: ты поднимаешься, и мы идем в палату, а по дороге я тебе все доскажу. Тем более, осталось немного.
— Хорошо, — я сцепил зубы и поднялся.
Метелики перед глазами летали со скоростью сверхзвуковых самолетов, голову сжимал обруч с шипами, в висках снова трудились неутомимые гномы. Я оперся на Лену, и мы медленно побрели в больничный корпус.
— Ты как, держишься Леш? — неподдельная тревога и участие, такое не сыграть.
Эх, Лена, Лена, что же ты так, с одного поцелуя и влюбилась?
— Держусь.
— Так вот, в папиных записках эта побочная ветка отслеживается вплоть до революции и последний представитель рода Лесли оказывается здесь, в нашем Энске, представляешь?
— Примерно, — проскрипел я.
— Хорошо, — обрадовалась чему-то Лена. — Осторожно, ступенька!
Черт, глаза разуй, товарищ Алексей! Чуть сам не упал и едва девчонку не уронил. Я распахнул пошире глаза, проморгался, и, тяжело переставляя ноги, одолел десяток ступеней, с тоской вспоминая четвертый этаж травматологии.
— Так, нам сюда! — скомандовала Лена и потащила меня куда-то в бок.
Я сдался на милость победительнице и просто шел, куда вели. Оказалось, девушка решила организовать доставку моей покалеченной тушки на лифте. Санитарка ворчливо открыла громоздкие железные двери, пропустила нас в кабину, захлопнула створки и нажала нудную кнопку.
Лифт дернулся, я поморщился от волны тупой боли, прокатившейся от темечка до лопаток. Умница Лена молчала при посторонних, и только в коридоре закончила торопливым полушепотом.
— Самое главное, когда этого нашкодившего Лесли изгоняли из рода, то запретили использовать дворянское имя, помнишь?
— Смутно, — пробормотал я.
Где-то сбоку послышался возмущенный смутно знакомый голос, но обернуться и посмотреть, кто зовет, не хватало сил. Я шел на последнем издыхании, глядя на раскрытую дверь своей палаты, мечтая упасть лицом в подушку, в темноту и, желательно, в прохладу, и не просыпаться до следующего утра. Все-таки, переоценил я свой новый молодой организм.
— Так вот, этому, хм, изгнанному отпрыску изменили фамилию, на простолюдинскую.
«Как такое возможно? Родился дворянином, стал простолюдином, — мысль обожгла виски. — У этих дворян, что ли, по матери кровь передается? Если крестьянка, значит, ребенок крестьянином рождается?»
— На какую?
— Не догадался до сих пор? Ну, Леш, ты серьезно? Не догадался? — Лена умудрилась заглянуть мне в лицо, осознала всю степень серьезности ситуации, и добила контрольным в голову. — Фамилия у него стала Лесовой!
Я начал догадываться, к чему она ведет, но разум отказывался принимать догадку.
— Все, все ответы потом, быстро в постель, — скомандовала Лена.
Девушка помогла мне снять рубашку, штаны я снимать с себя не дал. Лена хихикнула, но настаивать не стала. Я попросил сходить к медсестрам за таблеткой, сам же быстро разделся и нырнул под простынь.
Лену я не дождался. Едва я зарылся головой в подушку, как провалился в муторный сон. Даже в нем я слышал, как стучат молотками гномы в моих висках, и мечтал перестрелять их по одному. Постепенно боль отступала, черная рябь перед глазами рассеивалась, раскаленная лава от затылка до плеч остывала.
Вот тогда-то и появился Федор Васильевич, улыбнулся так издевательски, и прошел в свой дом за зеленым забором. Я проследовал за ним и вместо знакомой комнаты вдруг оказался снова в больничной палате.
К виду собственного неподвижного тела я уже привык, поэтому, разок глянув на показания мониторов (еще я в них что-то понимал), все внимание переключил на окружающую действительность.
— Аля, ну так нельзя, — отец и мать сидели на небольшом диванчике возле окна.
Батя что-то тихо доказывал маме, она же улыбалась растерянной улыбкой, в глазах плескались озера но ни одна слезинка не скатилась. Мама всегда была сильной, предпочитала не плакать, а действовать. Черт что случилось? Я подплыл (подлетел?) поближе, завис прямо над родительскими головами и прислугался.
— Ну, что ты, Степушка, погоди, дай в себя придти. Обдумать все нужно хорошенько, — мама прикрыла глаза и откинулась на спинку дивана.
— Что тут думать? Что тут думать?! — отец вскочил на ноги и принялся расхаживать возле мамы, возмущенно сопя и размахивая руками. — Нечего обсуждать. Ты немедленно, слышишь, немедленно ложишься в клинику на полное обследование, пока не поздно! И если диагноз подтвердиться, начинаем лечение. Все. Я сказал!
— Степа, ну какая больница? Ты видишь, Алешенька в больнице. Как я смогу… — мама вздохнула. — Я же его видеть не буду! Я так не смогу! А если… — снова судоржный вдох. — Я же не прошу себе, что рядышком не была, за руку не держала.
— Да? — отец резко развернулся и остановился напротив матери. — То есть вот так, да? Ты хочешь переложить на меня всю ответственность за свою смерть? И
