Давид Леонтьевич вечером, когда Андрей ждал его, домой не вернулся.
Андрей сказал Лидочке о том, куда пошел старик.
Лидочка объяснила все расстроенной Марии Дмитриевне.
Темнело. Ясно было, что случилась беда.
Андрей, которому не хотелось думать, что он мог стать причиной несчастья с Давидом Леонтьевичем, предположил, что у старика могло стать плохо с сердцем и его забрали в больницу.
— Чепуха! — возмутилась Мария Дмитриевна. — Мы с ним обсуждали проблемы здоровья.
К счастью, сердце Давида Леонтьевича работает как часы. Для семидесятилетнего мужчины он просто орел.
— Надо ехать, — сказал Андрей. — Надо его искать.
— Подожди до утра, — воспротивилась Лидочка. — Тебя сейчас в лучшем случае ограбят, в худшем — попадешь в тюрьму.
— А в еще худшем, — добавила Мария Дмитриевна, — тебя просто убьют пьяные матросы.
Но может быть, он в больнице…
— В тюрьме, в больнице, в морге, — заявила Мария Дмитриевна, — вы ему, Андрей, не поможете. Как говорил Базаров, жертва — это сапоги всмятку. Пойдете утром.
Конечно, все согласились с Марией Дмитриевной. Да и ясно было, что Лидочка его ночью не отпустит.
Утром Андрей поехал на извозчике на Столешников. Там толкались темные личности, и когда Андрей принялся спрашивать, не было ли вчера какого-нибудь происшествия, ему тут же рассказали, что вчера была облава, нескольких человек взяли.
— А где их искать? — спросил Андрей респектабельного гражданина, похожего на Николая Первого, правда, не в ботфортах, а в валенках не по сезону. Видно, валютные спекуляции не принесли ему богатства.
— Может, на том свете, — сказал мужчина, — а может, в ЧК. Только не суйтесь в милицию, они ничего не знают, но вас на всякий случай посадят.
И все же у Андрея не оставалось другого выхода, как пойти на поиски деда Давида в страшную организацию, о которой рассказывали разное, но ничего хорошего, Хотя, может быть, Андрею еще не пришлось столкнуться с теми людьми, интересы которых эта Комиссия защищала.
Андрей быстро поднялся в гору и дошел до Рождественки, там перед Рождественским монастырем и как раз между двух церквей буквой «П» расположилась четырехэтажная гостиница «Лондонская», которую заняла Комиссия, ожидая, пока для нее очистят более солидное здание — страховое общество «Россия» на Лубянской площади.
Андрей остановился перед церковной оградой и стал смотреть на гостиницу, чтобы понять, куда ему следует идти.
Разные, в основном молодые, уверенные в себе, деловитые люди в кожанках, как у самокатчиков или пилотов, в фуражках без кокард более всего входили в центральную дверь. Туда же один за другим подъехали по округлому пандусу три автомобиля.
Андрей поглубже вдохнул и решился — перешел узкую Рождественку и по сбитым ступеням поднялся к входу.
Перед ним как раз шагал мужчина во френче и с большим портфелем.
Андрей пристроился за ним и избежал необходимости толкать тяжелую дверь.
Но там, внутри, он увидел барьер по пояс, и в нем узкий проход, по обе стороны которого стояли молодцы в кожанках.
— Здравствуйте, — сказал Андрей, — можно справку получить?
Страж показал пальцем через плечо — там обнаружилось окошко, какое бывает в заводской кассе, полукруглое, с подоконником, в него можно только сунуть голову.
— Вчера вечером, — Андрей склонился к окошку и увидел, что ниже его сидит молодая женщина, коротко остриженная и облаченная в куртку — словно униформа там была какая-то, — я имею основания полагать…
— Короче! — рявкнула девушка, словно Андрей был наверняка врагом революции. — Фамилия!
— Бронштейн, Давид Леонтьевич, семидесяти лет, — сказал Андрей послушно.
— За что сидит? — Девушка раскрыла амбарную книгу и повела пальцем снизу вверх, от самых последних жертв Комиссии к ранним, вчерашним. Страница была велика, а читала девушка медленно, Прошло минут пять, прежде чем она радостно произнесла:
— Бронштейн. Как же! Есть у нас такой.
— А когда его отпустят?
— А с чего ты решил, что его отпустят? У нас редко отпускают.
— Почему? — глупо спросил Андрей.
— Потому что у нас не ошибаются, — ответила девица. — У нас если взяли, то все — амба!
— Но ведь он ни в чем не виноват! Он просто попал в облаву. Я могу за него поручиться!
— А вот это лишнее, парень, — сказала девица. — Такие, как ты, защитники у нас кончают, Кто он тебе? Ты тоже будешь из Бронштейнов?
— Сосед по дому. По квартире. Он очень хороший человек, у него сын в правительстве работает.
— Смешно, — сказала девица.
— Скажите хотя бы, в чем его обвиняют?
— Тебе очень нужно?
— Пожалуйста!
Девушка была обыкновенная такие хамки всегда сидят в секретаршах и регистраторшах, но ее можно было уговорить. Андрей был ей сверстником и ближе, чем собственное начальство, тем более что, судя по ее речи, девица была не из народа, а из так называемого среднего слоя.
Девица подняла телефонную трубку и попросила телефонистку соединить ее с товарищем Блюмкиным.
— Нет его? А когда будет? После обеда?
Девушка повесила трубку на рычажок и без недавней злобы сказала Андрею:
— Товарищ Блюмкин будет после обеда. Он у нас начальник отдела по борьбе с иностранными разведками. Если ты желаешь, я могу тебя направить к его сотруднику, к Андрееву. Но Андреев ничего не решает, а Блюмкин все решает, даже больше решает, чем ему разрешают!
Девушке понравилось стихотворение, что у нее случайно получилось, Она принялась смеяться.
— А почему иностранные разведки?
А ты не знаешь, за что его загребли?
— Честное слово, не знаю.
— Подожди, я уточню.
Она попросила соединить ее с Андреевым, и с ним она разговаривала без всякого пиетета.
— Коля? — спросила она. — Андреев? Скажи, вчера тут старика привезли, у меня по книге проходит. Бронштейн Давид Леонтьевич. Что там у него? Зачем? А затем, что к нему пришел племянник, хочет узнать. Какой племянник? да ты спускайся, Коля, только пропуск на него выпиши. Как тебя зовут?
— Берестов, — сказал Андрей. — Берестов Андрей Сергеевич.
— Берестов, — повторила девушка. — Андрей Сергеевич. Как так некогда? Ты же сам сказал. Ясно. Я то же самое ему сказала.
Кончив разговор, девушка сказала Андрею:
— Андреев сейчас занят, ему не до вашего старика. Но раз он в контрразведке, дело его дрянь. Связь с иностранцами.
— А может быть, что это деньги? Обмен долларов?
— Все может быть, — согласилась девушка. — И я тебе еще что скажу. Лучше ты после двух не приходи. Если хочешь своему еврейскому дядечке помочь, пришли свою сестру.
