Командир отряда контр-адмирал Того-младший, рассматривая происходящее вокруг него сражение в бинокль, только что осознал, что три русских броненосных крейсера, густо дымящих на левой раковине, полным ходом направляются сюда, чтобы добить поврежденный броненосец. Бывший флагман Камимуры явно отставал от уходящей на северо-запад колонны японских главных сил, склоняясь к осту. Его отряд пока еще может спокойно оторваться от русских, ведь по большому счету, он то им вовсе не нужен… А если представить себе бой с этим наглым русским трио? Почти линкорное бронирование русских не по зубам среднему калибру мелких крейсеров японцев. А вот одного русского восьмидюймового снаряда вполне может хватить любому японскому крейсеру для потери хода. Останутся торпеды, но шанс на успешное попадание в маневрирующего на большой дистанции противника со стоящего и тонущего корабля ничтожен. И все закончится быстро и кроваво… Поэтому пора уходить…
Но все-таки есть три момента, над которыми стоило подумать. Первый. Там, куда сейчас спешат Того и Камимура — русские транспорты с десантом. Если их потопить, стратегическая инициатива снова в наших руках. Подойдут подкрепления, и флот вновь овладеет морем. А если эти три больших крейсера будут вскоре там, это серьезно осложнит командующему задачу. Второй. Сейчас, наплевав на нас, они идут убивать наш подбитый новейший броненосец, который ценнее для Империи, чем все наши крейсера вместе взятые. И, наконец, третий. Не пристало самураю спасаться самому, сдавая на убой своего боевого товарища, даже если своей гибелью ты отсрочишь его конец лишь на пару десятков минут…
Руднев, офицеры крейсера и штаба эскадры в абсолютном молчании смотрели на то, как четыре кораблика Того-младшего, развевая на мачтах огромные боевые флаги разворачиваются навстречу «Громобою», «Памяти Корейца» и «Витязю».
— Господа офицеры! — очнулся, наконец, Руднев, — Прежде чем мы начнем, я прошу вас отдать честь этим героям, которые сейчас идут сражаться с нами. Пусть каждый из нас вспомнит их в ту минуту, когда нам, как офицерам, суждено будет делать выбор между жизнью и смертью…
Руки офицеров вскинулись к козырькам фуражек. Краем глаза Руднев успел заметить, как приложили руки к бескозыркам матросы-сигнальщики. Они, эти простые русские парни, которым совсем не нужна была эта война, но которые знали, что начали ее «вероломные желтомазые обезьяны», и что их нужно обязательно побить, тоже прекрасно видели и понимали, что происходит сейчас, и что должно произойти за этим…
— Итак, пока еще ничего не кончено! Все в рубку и открывайте огонь…
Через пятнадцать минут после начала перестрелки на проходе русских больших крейсеров вслед за японской колонной, «Акицусима» потерял затопленным второе котельное отделение, половину орудий и не мог дать ход более десяти узлов. Как будто глумясь над беспомощностью японских снарядов, «Гробомой» прошел в пяти кабельтовых от обреченного корабля, и парой залпов в упор добил его. «Акмцусима» до последнего отбивался из единственного уцелевшего носового орудия, но его снаряды, как казалось японцам, бессильно лопались на толстой бортовой броне «Громобоя». Однако приказ Руднева пройти в рубку оказался не напрасным. Один из японских фугасов взорвался на ее броне, а другой снес ограждение на правом крыле мостика. Его осколки посекли деревянный настил и выдрали три ступени трапа. «Витязь» еще раньше перенес огонь на следующую жертву — крейсер «Сума» продержался под русским огнем в общей сложности минут двадцать. До тех пор, пока в него, один за другим, не попали подряд три восьмидюймовых снаряда…
Концевой крейсер японского отряда — «Акаси» не выдержал морального испытания от зрелища избиваемых собратьев. Итак прилично отставший, он заложил резкую циркуляцию на обратный курс, за что и получил «в благодарность» от русских всего два шестидюймовых «подарка». Один из которых, по счастью для кочегаров, не взорвался пробив карапас и пролетев всего в паре десятков сантиметров от паропроводов кормовой котельной…
Яростнее всех сопротивлялся флагман Того-младшего «Нанива», сначала даже дерзко попопытавшийся сблизиться с «Громобоем» для минной атаки, чем вынудил русские корабли чуть отвернуть к западу. Но за пару минут до приказа Руднева об отвороте, канонирам «Громобоя» удалось всадить японцу 6-дюймовый снаряд в боевую рубку. Пробив три дюйма старой сталежелезной брони, он рванул в замкнутом пространстве, покалечив все приборы управления и большинство находящихся в рубке людей. Неуправляемый крейсер катился в сторону русских в плавной левой циркуляции. Раненых и контуженых, включая адмирала и командира, вынесли на палубу, а в рубке старший офицер пытался восстановить управление. Но пока его приказ о повороте на курс, способный дать крейсеру шанс для пуска торпед, ногами вестового бежал до румпельного отделения, он стал совершенно неактуален.
Пристрелявшись, русские крейсера засыпали «Наниву» смертоносным металлом. 203-миллиметровый снаряд продрался через полупустую угольную яму правого борта, прошил скос бронепалубы и сдетонировал внутри котельного отделения старого крейсера, разнеся три из шести его котлов и перебив главную паровую магистраль. Еще пара шестидюймовых попаданий усугубили ситуацию, вызвав затопление угольных ям того же борта. Двадцать лет назад, в момент ввода в строй «Нанива» был сильнейшим бронепалубным крейсером мира. Сейчас он, окутанный клубами вырвавшегося на свободу из котлов пара, беспомощно качался на волнах без хода, оседая в воду и медленно кренясь на правый борт. Однако борьба за живучесть продолжалась. Аварийные партии творили чудеса…
Вскоре старшему офицеру доложили: ход можно будет дать через четверть часа. Затоплены котельное отделение № 1 и две угольных ямы правого борта, но крен удалось стабилизировать на уровне 12-и градусов. Запас плавучести оценивается младшим механиком, старший навечно остался в котельном отделении номер один, в тридцать процентов.
— Огонь по «Громобою» из всех стволов! Целиться лучше! — оценив повреждения как очень серьезные, но пока не смертельные, вступивший в командование крейсером старший офицер Судзуки Хироши решил продолжать бой. Его редкий, но прицельный огонь вывел из строя на флагмане Руднева две шестидюймовки, причем один из расчетов погиб почти весь. Еще два снаряда взорвались в районе мостика русского корабля.
Но чудес не бывает, и по прошествии тех самых пятнадцати минут, так и не дав ход, с выбитой артиллерией и обломанной фок-мачтой, «Нанива» затонул под беглым огнем двух русских кораблей, медленно погрузившись кормой вперед. Над морем еще какое-то время возвышался таранный форштевень уходящего в историю самого знаменитого эльсвикского крейсера, на который карабкались уцелевшие моряки. С «Витязя», проходившего мимо, им сбрасывали что-то из спасательных средств…
