Если не считать покойного лекаря, на шлюпе их было пятнадцать человек. То, что телохранители Брукса, Рик, Джо, Хрипатый Боб и трое скандинавов, добрались до суденышка, Серова не удивляло – преданные люди, такие за Шейлой в огонь и в воду пойдут. Но кроме них тут очутились и его соратники по Галлахеровой ватаге – Джос Фавершем, Брюс Кук, Страх Божий и два француза, Кола Тернан и Жак Герен. Эти, наверное, помнили, что Пил французов не жалует, и решили убраться подальше от нового капитана. Что произошло с другими сторонниками Teггa, Серов мог лишь догадываться. Он полагал, что Галлахер и Хейнар убиты, как, вероятно, еще десяток человек, но вряд ли Пил был склонен к тотальному истреблению противников. Взяв власть, он мог их просто-напросто купить, как остальной экипаж, и никакие законы Берегового братства не устояли бы перед звоном серебра. Денег для выплаты обещанного вполне хватало – доли сбежавших и убитых и доля корабля равнялись примерно сотне тысяч песо. Конечно, у Пила были виды на эту сумму, когда он спровоцировал столкновение. И он совсем бы не беспокоился из-за сбежавших, если бы в их компании не очутилась Шейла.
«Ворон», однако, не шлюп, якорь за минуту не отдашь, в погоню сразу не помчишься. Да и другие нынче у Пила заботы, размышлял Серов. Кого прикончить, с кем договориться, а после перевезти экипаж на корабль и поделить добычу… Главное – дележ! Вряд ли Пила признают капитаном, пока он не выдаст серебро, а это долгая история – рубить и взвешивать тяжелые серебряные слитки. Долгая! На всю ночь!
Шлюп, легкое одномачтовое суденышко длиною в тридцать футов, двигался быстро, подгоняемый ночным бризом. У штурвала стоял Хрипатый Боб, лучший рулевой «Ворона», братья Свенсоны работали с парусами, Рик, видевший ночью как кошка, оседлал бугшприт и высматривал плывущие вниз по течению стволы. Остальные тоже были при деле: кто промывал полученные в драке ссадины, кто чистил пистолет или точил клинок, а Кука боцман отправил инспектировать бочки и корзины в трюме и докладывать, что в них хранится. Когда Кук добрался до солонины, вяленых фруктов и бочонка с кислым вином, Стур разрешил поесть.
Стойкость этих людей поражала Серова. Казалось, они лишились всего – привычного места в жизни, жалкого имущества, брошенного на фрегате в матросских сундучках, и такой добычи, какая, наверное, им прежде и не снилась. Лица их были угрюмы, особенно у потерявших брата Свенсонов, но жалоб он не слышал. Они ругались, проклинали Пила, грозили отомстить, но на судьбу никто не сетовал и не просил удачи. Удача была капризным божеством, не склонным выслушивать просьбы, и в эту ночь она улыбнулась Эдварду Пилу. Ночь, однако, была не последней, и каждый думал, что придут другие дни и ночи, и наступит час, когда его пальцы сомкнутся на горле обидчика. Эта мысль согревала душу.
Утром они очутились в зоне болот, в одном из широких речных рукавов, ведущих к морю. Направление ветра сменилось, дневной бриз дул от побережья в глубь страны, и паруса пришлось спустить. Шлюп неторопливо тянулся по течению, но впереди уже переливалась и мерцала морская даль. Кактус Джо сменил Боба у руля, Тернан встал впередсмотрящим, остальные дремали или просто лежали в тени у низкого фальшборта. Тегг очнулся, выпил вина из рук Шейлы, сжевал пару сушеных плодов и потребовал к себе Серова и боцмана. Он был еще слаб от потери крови, щеки его горели лихорадочным румянцем, но речь была вполне членораздельной.
– Сколько у нас людей?
– Считая с тобой – пятнадцать человек, – сказал Серов.
– Оружие?
– Сабли, шпаги, ножи, пистолеты, но мало пуль и пороха.
– Порох есть, целый бочонок в трюме, – заметил боцман. – Пули… Ну, что-нибудь придумаем. Разрази меня гром! И крысу Пила заодно! Ведь как стояли, так и смылись! Ни мушкета тебе, ни припасов…
– Вода? Жратва?
– Воды набрали, – доложил Стур. – Мерзкая водица из этой мерзкой речки, но другой нет. Жратва… С этим плохо, Сэмсон. Что в трюме нашлось, то и есть. Фунтов тридцать солонины, мешок маиса да разная дребедень – перец, сушеные фрукты, корешки… Дня четыре с этим плавать можно. Так что я думаю…
Серов, взглянув на осунувшееся личико Шейлы, хлопнул ладонью по колену:
– Подожди, Уот. Давайте-ка обмозгуем, что мы вообще собираемся делать. Если бежать, то куда? Если сражаться, то где и как? А если плюнуть на Вест-Индию, то в какие края удрать?
Хорошо бы плюнуть, подумал он, взять курс на северо-восток и – в Балтийское море, к невским берегам… Только можно ли на шлюпе пересечь Атлантику? Этого Серов не представлял. Шлюп совсем небольшая посудина, не фрегат и не бриг, а к тому же ни денег, ни запасов в трюме… Нет, не выйдет плюнуть и удрать! Да и мысль такая вдруг показалась Серову недостойной – сдаваться он не привык.
Тегг шевельнулся и пробормотал проклятье, укладывая поудобнее раненую ногу. Сказать ему было нечего, как, впрочем, и боцману Стуру. Шейла задумчиво покусывала губу, но, хоть выглядела невеселой, банкротом в отличие от боцмана и бомбардира не была. Усадьба на Тортуге, поместье на Ямайке, винокуренное заведение на Барбадосе, вспомнил Серов. Еще сто восемьдесят тысяч песо в золоте и серебре… Пожалуй, хватит, чтоб потягаться с Эдвардом Пилом!
Он посмотрел на девушку, потом на двух мужчин и сказал:
– Я в местной географии еще не очень разбираюсь. Барбадос – он дальше Ямайки? Или ближе?
– Под носом у нас Барбадос[75], – проворчал боцман. – Миль триста пятьдесят к северу. Даже на этом корыте дней за пять дойдем.
– Мы можем получить там помощь? Шейла неуверенно кивнула:
– Наверное. Там Исаак Стерн и Джереми Пратт, дядины компаньоны. У них небольшая плантация сахарного тростника, а из патоки они гонят ром. Дядя Джозеф вложил деньги в их предприятие.
– Достаточно, чтобы снарядить корабль и набрать экипаж?
– Что ты, Эндрю! Всего, чем владеют Стерн и Пратт, не хватит даже на оснащение брига с дюжиной пушек. Они не очень богаты, но люди хорошие. Верные!
– А губернатор Барбадоса? Он не окажет нам помощь?
Стур ухмыльнулся и пожал плечами:
– Это вряд ли, клянусь преисподней! Губернаторы нищим не помогают.
– Она не нищая. – Серов показал глазами в сторону Шейлы. – Джозеф Брукс оставил ей наследство. Не только корабль, но плантации, дома и деньги.
– Дома и плантации нам не нужны, а деньги это хорошо, деньги пригодятся… – пробормотал Тегг. – На деньги многое можно сделать. Сколько их? И где они?
– На Тортуге, – ответила Шейла. – Немного в Ла-Монтане, в нашем доме, но большая часть у мсье де Кюсси, на сохранении. Дядя говорил, сто восемьдесят тысяч песо.
Бомбардир хмыкнул и вдруг подмигнул Серову:
