После того как хлорпикрин отнесло на север, дауры до самого рассвета сгоняли к реке полуслепых воинов, обозников и слуг, хватали их в прибрежных кустах, снимали с деревьев. Пришлось повозиться и с мулами. Когда же окончательно рассвело, воины Сунгарийска обложили полукольцом потрёпанное воинство Лю Джонги. Правда, самого вице-губернатора среди вымокших солдат не было, бедняга помер от апоплексического удара, вызванного сильным волнением. Или его попросту затоптали, как и ещё семерых несчастных, чьи тела были найдены на месте становища. Также среди воинов неприятеля дауры выявили двух человек, которые могли изъясняться по-русски, их и привели к майору Лазарю Паскевичу.
— Вот, сняли с дерева, товарищ майор! — отчеканил Илия, крещёный даур из Зейска. — Там прятались от газов.
— Правильно делали, — улыбнулся майор. — Говорят, по-русски умеете балакать? Это где же вы научились?
— Не балакать, а разговаривать, майор, — буркнул ангарский кореец и протянул руку Паскевичу: — Лейтенант генерального штаба Ангарского княжества Сергей Александрович Ким. Выполнял специальное задание ангарского князя Вячеслава Сокола в Корее.
— Ишь ты! — крякнул восхищённо Лазарь, пожимая ладони обоим. — А тут-то как оказался? Вы же через группу Васина действуете, на Туманной.
— Долгая история, — улыбнулся Кангхо, отчего его глаза превратились в щёлочки. — Есть чего поесть, товарищ майор?
— Есть, есть! — рассмеялся Лазарь. — Ну, теперь тебе и карты в руки, Сергей. Надо твоих соплеменников агитировать. Пошли объясню задачу.
Попивая горячий зелёный чай, Ким слушал наставления Паскевича. Поначалу майор рассказал о том, как они вышли на этот путь. Среди дючер у Матусевича было несколько прикормленных вождей, которые регулярно получали вознаграждение за любую информацию, касающуюся действий маньчжуров и самих дючер в регионе. Они-то и прислали гонцов с известием о том, что маньчжуры решили скрытно собрать войско ниже по течению Сунгари и ударить на крепость Матусевича с тыла. В ответ на это в штабе сунгарийского воеводы была выработана эта стратегия. Пропустив первые крупные отряды, численностью до полутора тысяч воинов, остальные, более мелкие группы воинов уничтожались до последнего человека. Ангарцы и союзные им амурцы уже ликвидировали шесть отрядов маньчжуров от трёх до шести сотен человек с минимальными для себя потерями. Поначалу из вражеского отряда похищали несколько человек из числа отставших или полезших в лес по своим интересам. От них узнавали численность отряда, его состав, имена командиров, откуда войско шло. После чего во время ночного отдыха отряда на него обрушивался миномётный залп из осколочных и химических мин, всё действо довершали стрелки.
— Ну а на этот раз, — продолжал Паскевич, — наши амурцы пленных понять не могли, как ни старались. Что за ерунда, думаю, ведь даже среди китайцев всегда есть маньчжурские офицеры. А тут аж шестнадцать человек нахватали, а толку — ноль. Потом понял — корейцы.
На корейцев Лазарь применил химические заряды ослабленной концентрации. Игорь Матусевич при сунгарийском гарнизоне формировал из пленных корейцев отдельный отряд, намереваясь использовать его в будущем. На это его надоумил Вячеслав Соколов в связи с его видами на скорое сотрудничество со Страной утренней свежести. Получалось своего рода Войско польское Берлинга, только по-корейски, хотя выходцы из Руссии о таковом и не слыхивали, в их истории обошлось без Второй мировой, да и Первой не было.
— Так что, Серёга, действуй! — хлопнул Лазарь Кима по плечу. — И ты тоже, — посмотрел он на жующего Сонга.
Тем временем дауры уже разбили пленённое войско на несколько частей для большего удобства управления им. Наиболее пострадавшим оказали помощь. Несколько человек в результате ночной сумятицы поломали кости, многие получили вывихи и растяжения. Офицеров изолировали в отдельную группу, дабы те не влияли на простых солдат. Мимо них и прошли Ким с Сонгом, испытывая на себе уничтожающие взгляды. А Пак Ёнсу даже успел выкрикнуть в их адрес грязные ругательства, понося предателей.
Выступая перед первой группой солдат, Сергей упомянул это:
— Только что один из ваших офицеров назвал меня предателем. Но так ли это? Кого я предал? Маньчжуров? Предать тех, кто дважды прокатывался по нашей родине кровавой ордой и убивал ваших братьев и отцов? Насиловал ваших сестёр и матерей! Разрушал дома, сжигал посевы! Предать их — лучший выход. Отомстить — это долг каждого из вас! Некоторым из вас я говорил о том, что северяне не держат на нас зла…
— Говорил! — выкрикнул кто-то. — Но будет ли так?
— Будет, — успокоил пленников Ким. — Но для начала я хотел бы спросить вас — хочет ли кто-нибудь повернуть дула ваших аркебуз и острия ваших копий против нашего общего врага — маньчжуров. Вы видели сожжённую Нингуту. За ней будет сожжён и Гирин, а вскоре и сам Мукден! Я призываю вас не оставаться в стороне, а действовать совместно с северянами ради наших интересов, ради нашей родины — Кореи!
— Я был среди тех, кто напал на крепость северян несколько лет назад, — подхватил Кангхо. — Войско маньчжуров было полностью разбито. Чтобы взять эту крепость, нужно обложить её с воды и иметь много дальнобойных пушек. И войско должно быть огромным. Ничего этого сейчас у маньчжуров нет. А силы северного князя растут день ото дня! Братья, многие из вас влачат дома жалкое существование. Присоединяйтесь к нам! За службу вы получите земельный надел, и никаких янбанов не будет.
— Присоединяйтесь к нашим товарищам, которые уже выбрали для себя полную свободу от янбанов и маньчжуров! — провозгласил Сергей.
Восторженных выкриков конечно же никто не ждал, но главным было заставить солдат задуматься. Две с половиной сотни корейцев у ангарцев уже были сведены в отдельное формирование, и пополнение ему бы не повредило. Через некоторое время пленённые солдаты начали задавать вопросы, интересуясь своим будущим. Грозит ли им наказание, если они всё же захотят вернуться домой, отпустят ли их? Да какой земельный надел им гарантируется? И правда ли, не нужно будет работать на янбанов? Да и бывает ли земля без янбана?
В итоге около половины воинов, из числа самых бедных людей, бывших батраков, а также слуг, сразу решили присоединиться к своим товарищам. Остальные не все категорически отказались, решили хорошенько подумать. Те, у кого были семьи, не желали оставаться в неведомой стране, а хотели вернуться домой. Ангарцы не препятствовали этому.
К офицерам подошли индивидуально — помимо призывов к патриотизму действовали и серебром.
