Когда галера подошла к борту барка, молодой командир крикнул:
— Позовите капитана!
— Я тебя слушаю! — крикнул я в ответ.
— Кристиан, король датчан, шведов, норвежцев и вендов прислал меня, чтобы позвать тебя к нему! — торжественным тоном объявил молодой человек.
— Подожди, сейчас переоденусь и спущусь на твою галеру, — сказал я спокойно, после чего приказал Лорену Алюэлю: — Тоже переоденься во все лучшее, будешь моим оруженосцем. — И боцману: — Спусти на галеру доспех.
Как мне сказали, король немного выше среднего роста, поэтому отобрал ему самый большой из трех захваченных. Если что не так, местные кузнецы подгонят под фигуру. Турнирный доспех был аккуратно завернут в трофейную синюю шерстяную ткань, углы которой завязали накрест, и подвешен на шест. Честь нести подарок выпала двум рослым аркебузирам из дворян. Впрочем, свое оружие они оставили на барке.
Когда я спустился на галеру, молодой человек представился:
— Андерс Йенсен из рода Брок.
Я назвал свое имя.
— Я слышал, вы сражались под Нанси, — закинул он.
Тема была щекотливая, поэтому я ответил коротко:
— Да.
— Мы шли из Дижона с обозом. Весть о поражении настигла нас на полпути, — рассказал он.
— Повезло, — сказал я.
— Герцог Карл был великим и отважным воином! — не унимался Андерс Йенсен.
— Великие воины не проигрывают одному и тому же противнику три сражения подряд, — возразил я.
Молодой человек сразу насупился. Видимо, я опустил его кумира. Меня поражает, что во все времена яркую бездарность ценят выше скромного таланта. Подозревая, что предком большей части людей была обезьяна краснозадая.
Король жил в замке на острове Слотсхольмен. Это был не тот дворец, в котором в будущем обоснуется датский парламент. Я ездил поглазеть на него на велосипеде. В Копенгагене создадут множество велосипедных стоянок. Бросаешь монету в прорезь ящика, отсоединяешь муниципальный велосипед из целого ряда и едешь по своим делам, а потом оставляешь его на любой стоянке и получаешь монету назад. Датчане такие жадины, что даже из-за мелкой монеты не украдут велосипед. Все автомобилисты уступают тебе дорогу, а ты — всем пешеходам. Частенько они катят тележку из супермаркета, наполненную пустыми бутылками. Везут сдавать. В основном из-под пива. Оно в Дании только в стеклянных бутылках. В алюминиевых банках идет на экспорт. С такими дикими налогами приходится экономить на всем.
Сейчас замок намного меньше и ниже. Он огорожен каменной стеной высотой метров шесть. Четыре башни старые, пятиугольные, сложенные из больших камней, плохо обработанных. Именно в таком замке я бы снимал фильм «Гамлет». Впрочем, во времена Гамлета такое сооружение казалось бы верхом совершенства. На входе стояли десяток глефников в железных шапках и кирасах. На нас посмотрели лениво и бескорыстно, как городские стражники на уезжающих, деревенских торговцев. Во дворе, вымощенном каменными плитами, шестеро юношей лет пятнадцати ездили на лошадях по кругу. Жеребцы были крупные и какие-то нескладные. Вроде бы ничего лишнего, а такое впечатление, что не помешало бы обрезать килограмм сто мяса, чтобы стали легче и грациознее. Мы обогнули всадников вдоль стены длинной конюшни, из которой шел сильный запах навоза и свежего сена. Перестроенный донжон был четырехэтажным, без караульного помещения и со входом на первом этаже. Невысокие и закругленные сверху окна застеклены разноцветными кусками с преобладанием темно-зеленого. С уровня четвертого этажа и почти до входной двери свисал широкий королевский флаг. Он был плохо натянут и закреплен, пузырился, из-за чего казалось, что львы, драконы и даже короны куда-то бегут.
На первом этаже в просторной комнате находилось десятка полтора мужчин не старше тридцати и явно благородных. Все были вооружены короткими мечами, а примерно половина облачена в шлемы-барбюты и кирасы. Они осмотрели наш груз, пообсуждали, сколько стоит такой доспех, не сильно ошибившись, но у меня цену не спросили. После чего четверо повели нас на второй этаж по винтовой каменной лестнице, расположенной в дальнем правом углу здания. На втором этаже была анфилада из четырех комнат разного размера и высотой метров пять. В каждой по высокому камину. Стены оббиты деревянными панелями. Ни ковров, ни штор. Мебель добротная и без изысков. Пол деревянный, покрытый соломенными циновками, грязными и измочаленными.
Король находился в дальней комнате, самой большой. И камин в ней был самый большой. Возле него стояли трое слуг в желто-красных ливреях. С десяток придворных расположились на удалении метра два-три от овального стола, за которым Кристиан Первый играл в карты с тремя придворными, своими ровесниками. Ему было лет пятьдесят. Длинные густые светло-русые волосы, тронутые сединой. Полноватое, вытянутое лицо с оленьими глазами, прямым большим носом, маленьким ртом с почти незаметной верхней губой и круглым безвольным подбородком, под которым вырос второй и уже наметился третий. В другом месте я бы принял его за не очень удачливого купца, которому все-таки один раз крупно повезло — женился на богатой наследнице. Судя по тому, как летали вверх-вниз брови, король проигрывал.
Заметив нас, он сразу бросил карты и радостно объявил:
— Вот он — долгожданный гость! — и приказал мне: — Подойди к нам!
Придворные расступились.
Я подошел к столу, поклонился с достоинством и произнес торжественно, подражая Андерсу Йенсену:
— Мой король, окажите мне великую честь — примите этот скромный подарок!
Аркебузники, проинструктированные мною на галере, положили позвякивающую ношу неподалеку от стола и быстро развязали материю. Сложенные в кучу доспехи выглядели не так красиво, как надетые, но те, кто их разглядывал, знали толк в таких вещах.
— Похоже, что их действительно изготовил Кольман из Аугсбурга, — сказал один из игроков — плешивый мужчина без передних зубов, и-за чего губы западали в рот и речь была с подфыркиванием, что ли.
— Поручиться не могу, но, по крайней мере, так написано в купчей, — сообщил я шутливо.
Король Кристиан взял переднюю часть кирасы, приложил к полноватому туловищу. Она была немного великовата. Впрочем, под ватную стеганку будет в самый раз.
— На меня сделан! — радостно сообщил король, после чего приказал слугам унести подарок. — Завтра надену его и проедусь, — пообещал он, после чего спросил меня: — Ты действительно победил пять любекских кораблей?
Мне показалось, что он задал этот вопрос, чтобы ответ услышал кто-то из присутствующих, поэтому ответил развернуто:
— Напали они впятером, но, когда увидели, как я разделался с двумя, остальные передумали и удрали.
— Я рад, что у меня появился такой отважный подданный! — искренне произнес Кристиан Первый. — Как я могу тебя отблагодарить?
— Ваша похвала — и есть подарок! — припомнив византийский опыт, молвил я.
— А все-таки? Нужна тебе в чем-нибудь моя помощь? — настаивал он.
Видимо, никогда еще не получал такие ценные подарки от своих поданных.
Я решил дать ему возможность проявить королевскую щедрость:
— Мне пока не нужна, а вот моему тестю Нильсу Эриксену из рода Гюлленстьерне, который верой и правдой служит вам, хотелось бы занять место ленсмана Ольборга.
Ленсман был административным представителем короля на данной территории. Следил за исполнением законов, взимал штрафы и подати, назначал фогтов — руководителей окружных сотен. Мой тесть постоянно жаловался на нынешнего, который всё пытался ущемить права дворянства, имевшего такую же власть над своими крестьянами. Если он займет этот пост, то своих точно напрягать не будет.
Король посмотрел на плешивого, который еле заметно кивнул.
— Ольборг достанется твоему тестю. На днях получишь мой указ, — сообщил Кристиан Первый.
— Благодарю, мой король! — поклонившись еще раз, произнес я.
— Пора нам пообедать, — решил король.
Слуги засуетились, доставая козлы и столешницы. За несколько минут был сооружен типичный П-образный стол с перекладиной, расположенной на помосте. Его накрыли сперва полотном плохого качества и свисающим почти до пола, а сверху — темно-красным, более дорогим и коротким. На помосте поставили пять стульев с высокими спинками, причем центральный был с самой высокой, а внизу — длинные лавки. Стулья заняли король и его партнеры по игре в карты. Стул слева возле короля осталось свободным. Меня посадили на лавку справа от короля, третьим сверху, среди датских дворян, что, как догадываюсь, большая честь. Напротив нас расположились ганзейские купцы, в основном, любекцы. Они были одеты заметно богаче дворян, если не считать нас с Алюэлем, который по цене и яркости одежды превосходил купцов. На помосте ели из серебра, в верхней части стола — из олова, в нижней — из керамики и дерева. Вилок пока нет, а ложки не требовались, потому что жидкой пищи не готовили. День был постный, поэтому ели рыбу, приготовленную по-разному: соленую, маринованную, копченую, жареную, запеченную в пирогах. Запивали немецким белым вином среднего качества. Во Франции такое пьют деревенские священники и розничные торговцы. Не было ни певцов, ни акробатов, ни даже шутов, без которых в эту эпоху не обходился ни один богатый сеньор. Из чего вытекал вывод, что король Дании Кристиан Первый таковым не был. Видимо, в этом зале королевским является только мой подарок. Надо было попросить за него больше, вот только я пока не знал, что именно.
