свидетелем, которого мы будем оберегать. И вообще, у нас такое не практикуют, но у меня есть полномочия пообещать вам так называемую сделку с правосудием, как в Америке. Мы представим всё дело так, что вы изначально были нашим агентом и работали против заговорщиков. Или раскаялись, сами вышли на нас, чтобы предотвратить переворот. Возможны любые варианты. Если начнёте сотрудничать с нами, даже сидеть не будете.
— А если я откажусь?
— Мы все равно получим ваши показания. Вколем ударную дозу болтунчика. Знаете, что это такое? — усмехнулся капитан. — Можете остаться дураком на всю жизнь. Тогда нам придется вас ликвидировать. Но это будет вашим выбором.
— Не надо вкалывать болтунчик, — ответ дался Генриху с трудом. — Я буду говорить. Всё расскажу. Но у меня есть два условия.
— Какие?
— Первое, обеспечите мне надежную охрану и гарантии безопасности. Я хочу жить. Второе, выпустите меня из Союза, когда дам показания и подтвержу их перед членами Политбюро, следователями или другими людьми. Подготовите документы для легализации, поможете изменить внешность и отпустите. В СССР я жить не хочу. Может быть не сразу, а спустя некоторое время, но отпустите.
— Первое условие принимается сразу и безоговорочно. Охраной обеспечим, — кивнул капитан. — Даю слово. Другой гарантии у меня для вас нет. Что касается второго условия…
Капитан на секунду задумался и честно признался:
— Я не могу решать такой вопрос самостоятельно. Не мой уровень компетенции. Но обязательно поговорю с руководством и посодействую в этом вопросе. Это всё, что я могу обещать.
— Хорошо, — коммерсант вздохнул и отвел глаза. — Пусть будет так.
Я на мгновение отметил мелькнувшую на его лице тень удовлетворения. Похоже, Шалманович вторым условием, ещё и прощупывал почву. Если бы капитан сразу же согласился и начал уверять, что его без проблем отпустят, попутно суля золотые горы, Генрих бы понял, его используют, а потом, возможно, ликвидируют. Потенциальным мертвецам можно давать любые обещания, все равно их исполнять не придется.
«Продуманный и умный тип», — мысленно отметил я. Конечно, даже такой ответ Сергея Ивановича, не гарантия того, что всё так и будет, но шансы Шалмановича остаться живым и выбраться из этой передряги, немного повышает. Пора мне тоже вмешиваться в диалог. Пусть не думает, что мы о нем мало знаем.
— У нас, в свою очередь есть ещё одно дополнительное условие, — добавил я.
Капитан покосился на меня, но промолчал.
— Какое? — напрягся Генрих.
— Если у нас с капитаном получится договориться с руководством, чтобы вас отпустили на Запад, вы предварительно поделитесь с нами деньгами. В швейцарских банках Credit Suisse AG, Zürcher Kantonalbank, Wegelin & Co у вас открыты анонимные счета и арендованы ячейки. В них чемоданы с наличкой и мешочки с алмазами, золотом и платиной из Ботсваны и Сьерра-Леоне. Отдадите часть нам. Вернее не нам, а государству, и ступайте на все четыре стороны.
Брови коммерсанта изумленно взлетели, глаза чуть не вылезли из орбит, рот на секунду непроизвольно приоткрылся и сразу же захлопнулся.
— Откуда, ты…. простите, вы знаете? — охрипшим голосом пробормотал он.
— Работаем, — довольно ухмыльнулся капитан, кинув на меня предостерегающий взгляд.
— У вас там на добрых пятнадцать-двадцать миллионов долларов добра припрятано. Пожертвуете половину стране, и езжайте себе куда хотите.
— Да вы меня за такие деньги завалите, — криво ухмыльнулся, немного пришедший в себя бизнесмен.
— И не собирались, но вас же, понимаю, просто слова не устроят? — уточнил я. — Можно обговорить гарантии. Например, отдаете часть денег нашему человеку. Он покидает с ними банк, а вы там остаетесь. Затем забираете остальное, просите, чтобы вам вызвали охрану, доезжаете до нужного места в сопровождении бойцов на бронированной машине, а потом исчезаете. Это просто, как пример. Все нюансы можно обдумать и обговорить позднее.
— А если я прямо там, в банке на помощь позову? Вы об этом не думали? — с издевкой протянул Генрих.
— Умрёте первым. Вас можно убить за долю секунды голыми руками. Даже одним пальцем, если знать, как и куда бить, — спокойно ответил я.
— Тридцать процентов, — нехотя буркнул «кассир». — Больше отдать никак не могу. Мне же ещё на новом месте обустраиваться надо, бизнес открывать, жить на что-то.
— Сорок пять и по рукам, — улыбнулся я.
— Так, насколько я понимаю, принципиальное согласие поделиться получено? — капитан вопросительно глянул на коммерсанта. Тот вздохнул и кивнул.
— Тогда обсуждать проценты будем позже, давайте перейдем к делу.
— У меня ещё один вопрос. Можно задать? — неожиданно спросил коммерсант.
— Конечно.
— Сейчас мы находимся на яхте. Владелец, явно, человек не бедный. Такие люди обычно в авантюрах не участвуют и на такие преступления не идут. Подозреваю, что вы просто угнали яхту ради моего похищения. Не боитесь, что она уже объявлена в розыск, и через час-полтора на палубе появятся бойцы НОКС [15]?
— Не боюсь, — усмехнулся капитан. — Яхта не угнана. Хозяин — иностранец. Он прилетает в Канны только летом, чтобы поучаствовать в регате и покатать девочек. Все остальное время корабль находится в распоряжении Луиджи. Хозяин разрешает ему пользоваться яхтой, выводить её в море, даже периодически катать на ней богатеньких клиентов. У них свои договорённости. Так что, никто её не хватится. Мы смогли спокойно подготовиться к акции и перевезти сюда всё необходимое. Так что, погони с выстрелами и своего освобождения из плена можете не ожидать. Его не будет. Я ответил на ваш вопрос?
— Да.
— Тогда давайте начинать. Через четыре часа мы должны подняться на борт «Бывалого». До этого времени вы обязаны дать показания. Времени в обрез.
— Хорошо, — вздохнул Шалманович. — Давайте, начнём.
Капитан повернулся к Алле и Василию.
— Несите камеру, диктофон и ручку с бумагой, быстро. Одна нога здесь, другая там.
* * *
Ночная хмарь уже сменилась серым полумраком рассвета. Неважно чувствующий себя после препарата и длительного допроса продолжавшегося три с лишним часа Шалманович отдыхал в своей каморке. Василий и Алла сидели в каюте с рацией. Бородатый Луиджи по-прежнему стоял за штурвалом. Когда капитан предложил его подменить, итальянец объяснил, что он прекрасно выспался днём и сейчас полон сил и энергии. Я стоял рядом
