я у вас.
На следующее утро, ровно в восемь, к казарме рыча мотором, подъехал «ГАЗ-66». Мощный армейский грузовик, которому любое бездорожье до запасного колеса.
Мы побросали лопаты и вёдра под брезентовый тент, и сами расселись на скамейках, которые были приколочены вдоль бортов. Валентин Иванович, кряхтя, полез к нам — в двухместной кабине места не было.
— Ничего! — подбадривал он сам себя. — В молодости и тента не было! Солнце, или дождь — всё тебе на голову.
Понятное дело, что на пробные шурфы мы поехали тесной компанией — Света, Оля, Мишаня, Севка и я. Остальные ребята провожали нас завистливыми взглядами — им-то раскопы зарывать, а у нас приключение!
Водитель со скрежетом включил передачу, и грузовик тронулся. Несмотря на неровный местами асфальт, машина шла удивительно плавно — в кузове почти не трясло.
— Да, это не полуторка! — с уважением сказал Валентин Иванович и похлопал ладонью по дощатому сиденью.
Через маленькое окошко в задней части кабины я видел затылки водителя и Виктора Петровича.
Возле поста на шоссе мы остановились только на минуту — чтобы часовой успел открыть шлагбаум. И покатились дальше. Никакой тебе проверки документов — даже в кузов не заглянули. Только старший наряда подошёл к кабине и перекинулся несколькими словами с Виктором Петровичем.
Следить за дорогой я не успевал — ребята донимали меня расспросами. Я подробно рассказал им, как пришёл к выводу, что священная роща пруссов Ромове находится недалеко от Приморска. И рассказывая, заметил, что Виталий Иванович внимательно прислушивается к разговору.
Ребята поверили мне сразу. Ещё бы! С нами ехал сам декан. Если уж он поверил мне и сумел выбить разрешение на экспедицию — то какие могли быть сомнения?
— Ну, ты даёшь, Сашка! — покачал головой Мишаня. — И ничего нам не рассказывал!
— А я чувствовала, что у Саши есть какая-то тайна, — улыбнулась Света. — Только не могла понять — какая.
— Ну, вот теперь поняла, — улыбнулся я. — Не было смысла говорить раньше — я же не знал, что нас выпустят из Балтийска.
Через полчаса мы миновали Приморск — маленький сонный городок на берегу залива. Бывшую немецкую деревню Фишхаузен.
За Приморском машина свернула налево, вдоль побережья. А не доезжая деревни Дивное, повернула направо и затряслась по грунтовке. Позади нас до самого неба поднимались серые пыльные клубы.
— Аппчхи! — не сдержавшись, громко чихнула Оля.
Ещё через полчаса грузовик остановился. Наступила блаженная тишина. Я услышал, как хлопнула дверца кабины.
— Приехали! Вылезайте, археологи!
Мы попрыгали из кузова.
Пыль медленно оседала на дорогу. Я внимательно огляделся. Надо отдать должное Виктору Петровичу — он привёз нас именно на то место, которое я указал на карте. Вот на этой просёлочной дороге пятьдесят четыре года тому вперёд меня подобрала синяя «Шкода Рапид». Мне даже показалось, что я узнаю очертания деревьев на лесной опушке. Разумеется, это был самообман.
— Куда идти, Сусанин? — прервал мои воспоминания Виктор Петрович.
Я ещё раз огляделся.
— Сюда. Примерно через двести метров должен начаться подъём на холм. Но это уже священная роща. Мы почти в её центре.
Ребята невольно притихли, оглядываясь. Только Виктор Петрович недоверчиво хмыкнул:
— Ты так уверенно говоришь, как будто раньше здесь бывал. Не шпион ли ты часом?
Мы перебрались через неглубокую канаву и углубились в лес. Я сверился с компасом.
— Сюда.
Через десять минут местность пошла на подъём. Повышение было хоть и пологим, но заметным. Со всех сторон нас обступили дубы и липы. В густых раскидистых кронах весело чирикали птицы.
— И правда, похоже на священную рощу, — негромко сказала Света. — А мне не верилось.
Я внимательно смотрел по сторонам, стараясь не крутить головой слишком явно. Лес был не тем, какой я помнил. Но рельеф не должен был измениться сильно. Кроме того, была ещё одна важная примета.
В свой прошлый приезд я провёл в этом лесу почти неделю, только однажды выйдя в посёлок за продуктами. Это в семьдесят шесть лет! Ночевал на куче веток, укрывшись куском полиэтилена, чтобы не тащить с собой палатку. И успел составить подробную схему святилища.
— Смотрите!
Я торжествующе указал на огромный валун, наполовину вросший в землю. Его плоская верхушка напоминала каменный стол.
Я расчистил мох на боку валуна и показал Виталию Ивановичу едва заметные знаки, вырезанные на камне.
— Это жертвенник. Здесь вайделоты приносили жертвы богам.
Виталий Иванович наклонился и внимательно рассмотрел знаки.
— Действительно. Поздравляю, молодой человек! Ваша версия получила подтверждение. Что ж, будем копать шурфы. Вы бы с какого места начали?
Я огляделся и показал на пятачок, метрах в десяти от камня.
— Я бы копал вот здесь.
— А почему? — спросил Виталий Иванович.
— Вряд ли строения стояли вплотную к жертвенному камню. Вокруг него, по логике, должна быть свободная площадь. Но и много места святилище занимать не могло.
— Безупречная логика! — согласился декан. — Ну, что ж, начинайте!
Я воткнул лопату в рыхлую лесную землю.
Примерно за полчаса мы наметили все перспективные места для пробных шурфов. Я старался указать их как можно точнее, пользуясь привязкой к камню. Когда-то я точно измерил все расстояния и направления. Но по понятной причине не мог похвастать своими знаниями. Приходилось мерить шагами, да ещё каждый раз придумывать объяснения.
Через полчаса лопата Мишани выбросила на поверхность древесную труху с более, чем метровой глубины.
— Есть! — торжествующе сказал Мишаня. — Остатки строения! Смотрите, тут ещё слой золы. Возможно, следы пожара.
Ребята побросали свои шурфы и собрались вокруг Мишани. А я скривился и схватился руками за живот.
— Извините! Мне нужно!
— Только далеко не уходи, Гореликов! — крикнул мне вслед Виктор Петрович.
Но я и не собирался уходить далеко. У меня было десять, ну, максимум, пятнадцать минут до того момента, когда они начнут беспокоиться.
Я опрометью ринулся к вершине холма. Здесь лежал второй камень, поменьше. Я знал, что это и есть главный жертвенник — именно он когда-то располагался внутри святилища. А тот камень, рядом с которым мы копали шурфы, лежал снаружи, возле внешней стены. На нём приносили жертвы перед тем, как войти в святилище.
Вот он, второй камень! Именно на нём крестоносцы отрубили голову прусскому вождю Отакару. И медальон упал с его шеи здесь и закатился под камень.
Рядом с камнем рос высокий дуб.
