Не смотря на то, что Тангмер отличается максимальным количеством ясных дней для юга Англии, с ночи после гибели пса Сассекс затянуло мглой, отрезавшей возможность взлетать и днём, и ночью. За время перерыва Бадер уговорил меня вернуться к дневным рейдам с тем, чтобы продвинуть до командира эскадрильи. В СССР это называется – в добровольно-принудительном порядке. Он зазвал в свой закуток в наскоро отстроенном ангаре, угостил кофе и объяснил, отчего торопится с моим назначением.
– Билл, ты мне нужен на этом посту.
А мне – нет! Даже в роли командира звена присмотр за тройкой подопечных создаёт проблемы.
Он увидел мою гримасу.
– Понимаю. Но рассуди и ты. В следующему году или Парк, или Ли Меллори перетянут меня в штаб авиагруппы. На кого я оставлю крыло? Только на доверенного пилота с опытом командования эскадрильей.
– У Джонсона личный счёт больше.
– На пару "Мессеров". Он – типичный волк-одиночка. Соглашайся. Получишь эскадрилью, вернёшься к ночным полётам.
Как же – эскадрилья будет без меня, зато под мою ответственность? Хитришь, лидер. Но деваться некуда.
После Рождества командование КВВС предприняло попытку атаковать германские базы во Франции массировано, как Люфтваффе в августе и сентябре. В воздух поднялось одновременно не менее полутораста бомбардировщиков и до двухсот истребителей, то есть 11 и 12 авиагруппы всеми наличными машинами. Из-за отсутствия опыта нам не слишком хорошо удавалось сохранять порядок в первых вылетах, оттого Бадер прозвал летучий конгломерат "пчелиным роем". В этих стадных забавах ему и мне уже было не до охоты за "Мессерами" – командиры крыльев и эскадрилий больше занимались пастушескими обязанностями с подопечными.
Когда в небе две сотни "Спитфайров" и "Харрикейнов", с некоторыми из них что-то случается и без столкновений с истребителями врага. Мотор забарахлит, зенитка подранит. Поразительно, но Салага непременно лично откликался на вопли о помощи, находил бедолагу, советовал, успокаивал. Если тот прыгал с парашютом в Канал, обязательно крутился чуть ли не до последних капель бензина, призывая катера на подмогу и отгоняя гуннов. Не знаю, насколько эффективна подобная помощь практически, но даже лётчики "чужой" 12 авиагруппы предпочитали видеть Дага в общем строю. Бадер вселял в людей уверенность, она нужна на войне не меньше, чем исправный мотор.
"Мы меньше сбиваем".
"Да, военлёт. Но помогаем коммандеру и КВВС в целом наносить больший ущерб нацистам. Погибшие в Канале или под английскими бомбами во Франции не смогут воевать в СССР. Так что, Ваня, пока нет конфликта интересов".
"Знаю. А всё же нашими руками оно как-то лучше".
Только к апрелю я смог вернуться к ночной охоте и неожиданно обнаружил, что лучше летать не в одиночку, а присаживаясь на хвост "Бофайтера" с радаром на борту. На таком летал Джон Грэхем с базы Хоршем, мой однокашник по авиационной школе. Система очень простая. Сначала наземные станции засекают гуннов, я тащусь на поводке, стараясь не потерять светляки выхлопов тяжёлого истребителя. Потом оператор радара пеленгует цель, и Грэхем ищет бомбардировщики, не подставляясь под прожекторы и зенитки ПВО. Чёткий визуальный контакт, при котором он открывает огонь с шести стволов, ночью получается на дистанции не более двухсот ярдов. По "Бофайтеру" принимаются лупить хвостовые стрелки сразу двух-трёх машин, опутывая его золотой проволокой трасс. Как чёртик из табакерки, я выскакиваю у него из-за спины и вцепляюсь в наиболее удобного гада – в самые результативные вылеты мы заваливали каждый по врагу, и мой личный счёт достиг двадцати, пока не разразился скандал.
В конце апреля мы здорово опоздали на ночное рандеву и бросились вдогонку, успевая настигнуть бомберов не ближе середины Ла-Манша. Однако стоило пересечь береговую линию, Джон извиняющимся тоном сказал, что его сержант-оператор прекратил сообщать радарные данные. Он, видите ли, прошёл подготовку по использованию радиолокационной техники над сушей и поставил условие при направлении в эскадрилью, что согласен работать только над Великобританией. Дальше не может летать и не желает рисковать задницей. Я наорал. Сильно наорал… Наверно, хуже чем в башне Анэнербе, куда меня выдернули идиоты-учёные. Но тамошних свидетелей в живых не осталось, а ночной эфир слушало много народу. Труса списали с КВВС, мне объявили взыскание за поведение, неприличествующее настоящему джентльмену, а Бадер запретил летать кроме как в составе крыла, поэтому май и начало лета промелькнули практически вхолостую. Даже на последнее шоу Люфтваффе над Лондоном в ночь на 10 мая меня не пригласили, что обидно.
Чаще всего носились на патрулирование над Каналом, прикрывая от бомберов корабли. Но нацисты явно потеряли интерес к Западной Европе, затеяв заварушку на Балканах. Немецкий самолёт стало крайне сложно увидеть у британских берегов. Да и погода решила вдруг прикрыть остров особо густыми туманами до начала июня. Не полёты, а молочные путешествия.
Лишь к лету начались ясные дни. Крыло снова бросили на свободную охоту и мелкие штурмовые операции над Францией, со дня капитуляции которой 22 июня 1941 года исполнился ровно один год.
Глава двадцать вторая
Тяжёлые потери и сомнительные приобретения
Ванятка уговорил меня надраться в пабе. Слухов о том, что Германия нападёт на Союз, витало предостаточно, это развитие событий мне казалось вполне логичным, но для пассажира всё равно получился удар.
"Может, там лучше, чем при нас?" – не очень убедительно соврал я, пытаясь успокоить его и позволяя этиловому спирту всасываться в кровь.
"Шутишь? Лучше водки найди! Уверен – там сейчас такое… Хуже Халхин-Гола".
Увы, Монголию лучше не вспоминать. Японцы ввалили красным соколам, пока не прибыл наш десант, с Рычаговым и Смушкевичем. До сентября 1939 испанский опыт игнорировался, где гарантия, что потом произошли изменения? Ах, да, говорят – из названия РККА уберут слова "рабоче-крестьянская". Но не из сути. И сейчас эксперты Люфтваффе, натасканные в Испании и над Британией, брошены против пацанов, большей частью не бывавших в бою.
На совещании у Даудинга, куда на этот раз вызвали среднее звено, включая командиров эскадрилий, мы услышали весьма противоречивые сведения о первой неделе боёв на Восточном фронте. Немцы радостно раструбили на весь мир, что красная авиация уничтожена, русские заявили, что агрессор получил достойный отпор и понёс существенные потери.
Разведка КВВС предложила считать, что война на востоке в любом случае играет на руку Британии. Туда переброшено более трети наличных сил Люфтваффе, и русская многочисленная авиация, пусть не располагающая современной техникой с высококлассными пилотами, так или иначе причинит ущерб врагу.
